Олег Большаков - История Халифата. Том 1. Ислам в Аравии, 570—633

Даже сейчас, при наличии ряда современных глубоких исследований, возможно и даже необходимо новое изложение истории раннего ислама, но при подходе к нему исследователь сталкивается с двумя специфическими трудностями, которые вряд ли когда-нибудь исчезнут.

Прежде всего для серьезного понимания процесса рождения новой религии требуется проникнуть в механизм рождения идей в голове человека, о жизни которого до сорока лет мы почти ничего не знаем, а ранние проповеди зафиксированы далеко не полностью, и порядок их появления известен весьма приблизительно. Проще всего было бы, если бы мы имели дело с недобросовестным человеком, морочившим голову своим современникам, но дело обстоит иначе.

Европейская наука за полтора столетия прошла большой путь от взгляда на Мухаммада как на лжеучителя, наущаемого дьяволом, через попытки дискредитации его учения как вторичного, эклектического по сравнению с иудаизмом и христианством, до признания ислама религией, равной христианству и иудаизму [40]. Соглашаясь с последним, мы должны смотреть на эту равноценность не с позиций представителя другой религии, великодушно позволяющего исламу быть с ней наравне, а с единственно объективной точки зрения исследователя, стоящего вне религиозного мировоззрения. И вот с этой позиции мы должны проникнуть в совершенно чуждый нам мир внутренних переживаний человека, воспринимавшего себя рупором, через который божество говорит с людьми. Не веря в божественное происхождение этих проповедей, мы должны без предвзятости понять и объяснить, как рождаются эти идеи и, завоевывая умы целых народов, превращаются в могучую действующую силу истории.

Но на пути к этому встает вторая трудность — характер источников, имеющихся в нашем распоряжении, когда единственный памятник, синхронный событиям, — Коран даже после более чем векового исследования его текста не удается надежно расчленить на разновременные пласты. Исторические же сочинения всех жанров состоят из множества противоречивых рассказов очевидцев и современников событий, записанных иногда десятилетия спустя и не из первых уст. Трудность использования этих сведений нередко вызывала у исследователей глубокий пессимизм и противоречивое отношение: от доверия до почти полного отрицания их достоверности, хотя совершенно несомненно, что игнорировать не вполне достоверный источник, когда нет бесспорных документальных данных, — слишком большая роскошь [41]. Ныне, когда факты, лежащие на поверхности, давно использованы, успеха может ожидать только тот, кто найдет более эффективную методику использования этого массового материала.

Автор считает своей задачей максимально доступную ему всестороннюю объективную проверку имеющихся сведений с целью возможно более точного, более определенно локализованного и датированного изложения событий времени зарождения и распространения ислама на территории Аравийского полуострова.

Необходимость такого объективного и строго научного исследования и изложения истории раннего ислама особенно остро ощущается в последнее десятилетие, когда обращение к «золотому веку» раннего ислама как к идеалу общественного устройства стало теоретическим обоснованием религиозно-политических доктрин многих воинствующих экстремистских организаций и в некоторых случаях даже легло в основу государственной политики.

За 12 лет многое изменилось в нашей жизни, и теперь не приходится, как прежде, сетовать на невнимание к исламу, но маятник качнулся в противоположную сторону — отрицательная предвзятость сменилась апологией и все так же требуется объективное освещение его истории. Поэтому вполне оправданно стереотипное переиздание этой «Истории», хотя что-то и можно было бы добавить к библиографии. Здесь же лишь исправлены некоторые ошибки.

Примечания

[1] Weil, 1846; Caussin, 1847; Sedillot, 1854. К числу выдающихся работ этого периода, хотя и не столь общих, относится: Dozy, 1861.

[2] Weil, 1843, Sprenger, 1861, Muir, 1858.

[3] Noldeke, 1860, Noldeke, 1863. Об этом см. [Watt, 1970, с. 175–176].

[4] Goldziher, 1888, t. 2.

[5] Эта оценка касается только сводных трудов: во второй половине XIX в. вышло много важных исследований по истории Халифата и его культуры.

[6] Muir, 1891

[7] Sedillot, 1877; Lamairesse, 1897.

[8] Muller, 1885, Мюллер, 1895.

[9] Медников, 1897; Медников, 1903; Wellhausen, 1902.

[10] Зайдан, 1902.

[11] Caetani, 1905 Первоначально автор предполагал в девяти томах изложить историю мусульманских стран до 922/1516 г.

[12] Caetani 1912.

[13] Caetani, 1911.

[14] Hitti, 1937.

[15] Brockelmann, 1939.

[16] Например: Thomas, 1937, Glubb, 1966; Nutting, 1965; Mansfeld, 1965; Lewis, 1966; Peters, 1973; Rodinson, 1979.

[17] Крымский, 1903.

[18] Ссылки в нашей работе — на второе издание, см. [Беляев, 1966].

[19] Ashtor, 1969; Ashtor, 1971; Ashtor, 1976; Cahen, 1955; Cahen, 1962; Cahen, 1964; Grohmann, 1934; Большаков, 1984.

[20] Лундин, 1961; Пиотровский, 1985 и др.

[21] Grimme, 1892.

[22] Buhl, 1903; Buhl, 1930.

[23] Margohouth, 1906.

[24] Соловьев, 1896. Идею написать художественную биографию Мухаммада долго вынашивала известная советская писательница В. Ф. Панова [Панова, 1985, с. 254].

[25] Andrae, 1918; Andrae, 1932; Horovitz, 1926; Speyer, 1931; Bell, 1926; Ahrens, 1935; Jeffery, 1938.

[26] Blachere, 1952

[27] Ссылки в нашей работе даны на французский перевод 1958 г., см. [Watt, 1958]; Watt, 1977 (ссылки — на последнее издание работы 1956 г.).

[28] Реакция на эту позицию в западной науке: Bousquet, 1954.

[29] Ссылки в нашей работе — на второе издание, см. [Gaudefroy-Demombynes, 19691.

[30] Watt, 1961.

[31] Rodinson, 1961. Из работ, появившихся в последние годы, можно отметить [Dinet, 1961; Gabrieli, 1963; Rizzitano, 1973; Lings, 1983].

[32] Hamiduliah, 1959.

[33] О библиографиях восточных изданий см. [Geddes, 1985 D 92 D 93]

[34] 16-е изд.: Хайкал, 1965.

[35] Бартольд, т. 6, с. 143–300, 492–574; Кашталева, 1926; Кашталева, 1927: Кашталева, 1927а; Кашталева, 19276; Кашталева, 1928; Кашталева, 1928а; Вннников, 1934.

[36] Климович, 1931; Беляев, 1930; Толстое, 1932

[37] Кор., пер.

[38] Петрушевский, 1966

[39] Едва ли не первая академическая монография' Прозоров, 1973; достаточно полное представление о ведущихся исследованиях дает сборник «Ислам»

[40] Watt, 1970, с. 183–184.

[41] На фоне господствующего ныне разумно критического отношения к раннесредневековым арабским источникам, касающимся предисламского и раннеисламского периода, резко выделяются недоверием к их достоверности работы П. Кроун [Crone, 1980; Crone, 1987].

Комментарии

[*] Воспоминания сподвижников Мухаммада о его словах и поступках, дополняющие предписания Корана. Важнейший источник формирования мусульманского права и этики.

Глава 1. ОБЩАЯ СИТУАЦИЯ

Рис. 1. Византия и Иран в начале VII в.

Посмотрим прежде всего, что представляла собой в начале VII в. та обширная часть Азии, Северной Африки и Южной Европы от Гибралтара до Гиндукуша и от Кавказа до Адена, на которой предстояло развернуться интересующим нас событиям. Отвлекаясь от частностей и превратностей той эпохи, богатой войнами и изменениями политических границ, можно сказать, что обширная полоса Старого Света, расположенная примерно между 30° и 40–45° с. ш., была поровну поделена между двумя великими державами: западную ее половину занимала Византийская империя, восточную — Сасанидская. Площадь первой была около 2,8 млн. км2, площадь второй — 2,9 млн. км2; население, по-видимому, тоже было примерно одинаковым — около 30 млн. человек в каждой [+1]. Этим равенством в значительной степени объяснялись ничейные результаты неоднократных войн за господство на Ближнем Востоке.

Граница между ними, делившая Закавказье примерно пополам, шла через оз. Ван к Евфрату, пересекала его около Хабура и затем расходилась по краю аравийских степей. Здесь начинался столь же обширный аравийский мир (около 2,9 млн. км2), до того времени служивший лишь объектом приложения имперских амбиций обеих великих держав, которых, правда, интересовало не овладение бесплодными пустынями Аравии, а господство над торговыми путями через полуостров. Лишь на пороге VII в. Сасаниды подчинили себе часть Южной Аравии, поставив, таким образом, последнюю точку в борьбе за господство на морских путях в Индию [+2].

Каждый из этих трех регионов имел свои специфические черты социально-экономической структуры, на которых стоит остановиться более подробно.

ВИЗАНТИЯ НА РУБЕЖЕ VI–VII вв

Византийскую империю, простиравшуюся в это время с запада на восток на 4300 км, можно разделить на пять основных историко-географических областей.