ЕВА. История эволюции женского тела. История человечества - Кэт Бохэннон
Подобно мху и грибку, папоротники с удовольствием прорастают из упавших деревьев, смытой золы, влажной грязи под тушей динозавра. Они кочевники растительного мира. После папоротников пришли муравьиные колонии, построившие свои обширные подземные города, подпитываемые мертвыми. Муравьи разрыхлили затвердевшую почву, проветрив спрессованную землю, позволив процветать бактериям и грибкам. После грибков, папоротников и муравьев появились существа, поедающие муравьев, и, наконец, хищники, охотящиеся на пожирателей муравьев. Деревья вернулись позже, сначала осторожно, многие их нежные побеги были съедены вернувшимися животными. Но вскоре Сент-Хеленс стала выглядеть почти так же, как до извержения, за исключением густого подлеска и озера, покрытого сломанными деревьями. И конечно же, вулкан стал на тысячу футов ниже.
В древнем мире ранних млекопитающих ничего не могло просто стать как раньше. Это было невозможно. Извержение Сент-Хеленс прекратилось менее чем за сутки. Чикшулуб спровоцировал настоящий апокалипсис. Но случилось и кое-что другое, в некотором смысле даже более фундаментальное. В этом юрском Эдеме незаметно развился новый вид растительной жизни. Это были покрытосеменные – цветковые растения. И они готовились взять верх.
До астероида леса нашей планеты полнились массивными хвойными деревьями и папоротниками[91]. Но из пепла на месте тех древних лесов выросли плодоносящие деревья, и их кроны сформировали совершенно новые экосистемы. Цветущие деревья через равные промежутки времени давали огромное количество плодов – толстых мешочков сладкой и сахаристой мякоти. Фрукты. Жуки. Мох. Новые животные, которые ели фрукты и жуков. Новые животные, которые ели новых животных.
Именно эти плоды, созревшие высоко над лесной подстилкой, породили Еву человеческого восприятия: Purgatorius, самого раннего известного примата.
Пурги появляется в летописи окаменелостей примерно шестьдесят шесть миллионов лет назад, как раз тогда, когда покрытосеменные растения начали заполнять дымящиеся дыры, оставшиеся в старых хвойных лесах. Ученые нашли ее маленькие кости на Пургатори-Хилл в Монтане в 1960-х годах, а также кости ее многочисленных сестер в формации Форт-Юнион: сломанные челюсти, части костей ног, россыпи зубов. Судя по окаменелостям, Пурги была похожа на причудливую белку-обезьяну размером примерно с современную крысу. У нее был длинный пушистый хвост, нос средней длины, два глаза-бусинки – обычные черты наших ранних Ев. Но в отличие от Донны, Евы современной матки, у Пурги были шарнирные вращающиеся нижние конечности, которые хорошо подходили для лазания по деревьям и бега по веткам. И в отличие от Донны, она ела все, до чего могла дотянуться: ягоды, фрукты, нежные листья, жуков, семена. Если бы она жила сегодня, она бы, наверное, ела наш мусор. Мы бы жаловались, что Пурги ворует птичий корм, копается в мусорных баках и обосновывается на чердаках.
Млекопитающие, от которых произошла Пурги, были в основном насекомоядными, такими как Морги и Донна. Но Пурги также ела фрукты. Мы знаем это, потому что ее зубы были приспособлены как для хрустящих хитинов (жуков), так и для мягких растений. Глядя на кости ее ног, мы также знаем, что она проводила много времени на деревьях, охотясь на новых специализированных насекомых в лесных пологах древних плодовых деревьев. Пока эти жуки занимались своими делами, доставляя древесную сперму ожидающим женским цветкам, хищники, такие как Пурги, занимались поеданием их, а заодно и сладких плодов. Как и большинство ее потомков-приматов, Пурги была оппортунисткой: она, вероятно, предпочитала определенные продукты, но была открыта для всего нового. И ее зубы развивались соответственно.
На пыльных полях палеонтологии мы еще не нашли ее полный скелет, поэтому не знаем наверняка, делала ли она то, что делают многие современные приматы: цеплялась за ветки задними лапами и использовала передние, чтобы манипулировать едой. Но многие современные древесные млекопитающие делают это. Некоторые ученые даже считают, что руки и осанка приматов произошли от того, что они сидели прямо на деревьях, используя передние лапы для деликатного обращения с едой. Такое поведение можно наблюдать и у других древесных млекопитающих, от опоссумов до енотов и белок. Жизнь на деревьях влияет на тело млекопитающего: нужно уметь держаться, иметь хороший баланс и восприятие глубины. И если вы жуете что-то более сложное, чем насекомые, вам, возможно, придется использовать для еды передние лапы.
Пурги была почти современницей Донны. Мы не знаем точно. Мы знаем, что Донна и ее плацентарная матка были на деревьях незадолго до того, как Пурги и ее родственники дали начало более поздним приматам. Появление покрытосеменных лесов глубоко повлияло на эволюцию обитателей деревьев, точно так же, как эти обитатели повлияли на эволюцию деревьев. Они опыляли цветы. Ели фрукты. Испражнялись. А далеко внизу, в тусклом свете на девственной лесной подстилке из этого помета росли новые плодовые деревья.
Итак, на заре палеогена были фруктовые деревья, а в их листьях была Пурги, и каждый способствовал успеху другого. У нее было много детей. Некоторые из ее родственников продолжили существовать как плезиадапиформы: древние приматы, которые сильно преуспели в свое время, но чья генетическая ветвь увядала, сокращалась и в конце концов вымерла. Другие члены семейства Пурги стали типичными сегодняшними приматами: большемозглыми и плосколицыми, большинство из них до сих пор живут на деревьях.
Именно они нас сейчас волнуют. Мы тоже приматы, а это значит, что мы произошли от существ, приспособившихся к жизни на деревьях, особенно на конечных ветвях, где Пурги и ей подобным нужен был дар акробатики, чтобы иметь возможность есть, а также сенсорный набор, который мог бы справиться с этой новой средой. Нам нужны были глаза, которые могли бы видеть созревшие плоды и различать молодые, питательные и нежные листья. Нам нужны были уши, которые могли бы слышать наших детей в шумном лиственном пейзаже высоко над землей. И хотя мы не использовали их для поиска пищи так часто, как это делали наши праматери, – запах сладкого фрукта не всегда распространяется далеко, – нам нужны были носы, которые помогли бы вести половую жизнь под кронами деревьев. Адаптация к этим потребностям изменила наш сенсорный набор. Но отличался ли он у самцов и самок? И если да, то отличается ли он у сегодняшних людей?
Уши
Впервые оказавшись в тропическом лесу, люди чаще всего испытывают удивление – не из-за красоты этого места и не из-за изнуряющей жары. Больше всего их поражает то, насколько он ужасно шумный.
