Санкт-Петербург. Полная история города - Петр В. Мельников
Наш паровоз, вперёд лети…
Газета «Северная Пчела» сообщала в номере от 14 (26) ноября 1836 года следующее: «Нетерпеливое желание здешней публики видеть по крайней мере первый паровоз в ходу по Царскосельской дороге выражалось так громогласно, что Правление Компании устроения сей дороги решилось пустить в ход первый паровоз в пятницу, 6 ноября. При умеренной температуре в один градус и при благоприятной погоде собралось на дороге значительное число любопытных. Так как в нынешнем случае можно было ехать без платы, то пять экипажей в скором времени наполнились пассажирами, в некоторых было до пятидесяти человек, кто сидел, кто стоял. Паровоз был пущен в ход.
Не можем изобразить, как величественно сей грозный исполин, дыша пламенем, дымом и кипячими брызгами, двинулся вперед! Стоявшие по сторонам дороги зрители изумились, видя величественное, ровное, мерное и притом скорое движение машины… Первая поездка сделана была от станции при Царском Селе до конца дороги в Павловском парке, на протяжении 4 верст… Таким образом, 6 ноября 1836 года первый в России паровоз начал свои действия на железной дороге».
18 ноября (или 6 по старому стилю) 1836 года Пушкин ещё был жив… Правда, он не отразил в своем творчестве такой знаменательный момент, как появление в империи железнодорожного сообщения. А 11 ноября 1837 года в Петербурге состоялось торжественное открытие первой в России пассажирской железной дороги, соединившей город с Царским Селом и Павловском.
Царскосельская железная дорога. Литография. 1837 год
Поражают сроки. Указ императора Николая I об утверждении «Положения об учреждении общества Акционеров для сооружения железной дороги от Санкт-Петербурга до Царского Села с продолжением до Павловска» был опубликован 27 апреля 1836 года, а строительство железной дороги, которым руководил австрийский инженер Франц Герстнер, началось уже 13 мая 1836 года. На строительстве работало около тысячи восьмисот рабочих и около полутора тысяч солдат. Первая пробная поездка поезда с конной тягой между Царским селом и Павловском состоялась 9 октября 1836 года, а спустя полтора месяца состоялись пробные поездки с паровозной тягой, о которых сообщила «Северная Пчела».
«Поездки по Царскосельской железной дороге идут с блистательным, превзошедшим всякие надежды и расчеты успехом, – писал в своём дневнике в июне 1838 года государственный секретарь барон Модест Корф. – На днях открыта и дорога из Царского в Павловское, где выстроен на счета общества вокзал – чудо вкуса и великолепия. В последнюю неделю с одного воскресенья до другого включительно собрано около 50 000 руб. серебром, и в том числе в одно последнее воскресенье 12 880 руб.! И всё это в погоду, хотя и ясную, но совсем ещё не настоящую летнюю. Несмотря на довольно дорогие цены, едут люди всех классов, разумеется, больше из любопытства, чем по действительной потребности. И beau monde наш пока совсем ещё не устраняет себя от этого удовольствия. Только малое число трусливых староверов предпочитает ещё тихую езду по пыльному шоссе. – Раз, два, счастливо, а потом и быть какой-нибудь беде; так лучше кататься по-старому: хоть тише, да безопаснее, – говорят они. Это я слышал вчера, между прочим, от князя Голицына и Сперанского,[50] которые теперь часто ездят между Царским и Петербургом; один к царским детям, а другой к своей дочери. Но и их мало кто слушает, и доказательство, что в последнее воскресенье недостало в Царском, под конец дня, ни шампанского, ни хлеба, не говоря уже о прочем».
Протяженность трассы Петербург – Павловск составила двадцать семь километров. Общая протяженность железных дорог современной России превышает восемьдесят пять тысяч километров.
Пожар в Зимнем дворце
Один из самых известных пожаров в истории Российской империи произошел из-за халатности и недомыслия.
Дело было так. 27 декабря 1837 года в Фельдмаршальском зале, открывающем Большую парадную анфиладу дворца, появился запах дыма, который, недолго думая, объяснили утечкой из неисправного дымохода и никаких мер по этому поводу принимать не стали. Днём 29 декабря запах стал особенно резким, но вскоре исчез, чтобы появиться снова около восьми часов вечера. Теперь дым был не только слышен – струйки потянулись из отдушины в соседней с залом комнате дежурного флигель-адъютанта.
Стало ясно, что в одной из дымовых труб произошло возгорание скопившейся там сажи (в императорской резиденции, где, казалось бы, всё должно было делаться наилучшим образом, трубы чистили спустя рукава). Вызвали пожарных, которые залили водой отдушину и дымовую трубу, а затем начали искать очаг возгорания. В аптечной лаборатории, которая находилась в подвале, прямо под флигель-адъютантской комнатой, в отверстии дымовой трубы над очагом обнаружили тлеющую рогожу. Ночевавшие здесь дворцовые дровоносы затыкали отверстие для того, чтобы сохранить больше тепла. Рогожу тоже залили водой, но дым повалил пуще прежнего… Пламя быстро охватило все этажи (к слову будет сказано, что на чердаках и вообще во всем дворце не было ни одного брандмауэра!).
Императорская чета в это время находилась в театре. Узнав о пожаре, Николай срочно приехал во дворец и начал отдавать распоряжения, среди которых было и такое – разбить окна на хорах Фельдмаршальского зала, для того чтобы люди не задохнулись от дыма. На первый взгляд это распоряжение выглядело обоснованным, но приток свежего воздуха поспособствовал распространению пламени. Поняв, что пожар потушить не удастся, служители начали выносить из дворца самое ценное, складывая спасенное имущество на Дворцовой площади, у Александровской колонны. Затем все это развозилось по разным адресам – в Адмиралтейство, кладовые Гофинтендантского ведомства и Таврический дворец.
К утру следующего дня огонь охватил весь дворец. Рассказывали, что огненное зарево ночью было видно в пятидесяти верстах от города. За тридцать часов Зимний сгорел практически полностью.
Выяснением причин пожара занимались особая следственная комиссия под руководством генерала Бенкендорфа и Гофинтендантская контора, ведавшая всеми хозяйственными вопросами императорского двора, в том числе и строительством. Оказалось, что реконструкция дворца, проведенная в 1833 году под руководством Огюста Монферрана, была потенциально пожароопасной. Так, например, в Фельдмаршальском и расположенном выше Петровском залах были установлены фальшивые деревянные стены, а в пространство между ними и каменными стенами вывели дымовые трубы из подвальных помещений дворца. Монферрановский проект проверил и утвердил Николай I, считавший себя знатоком строительного дела, так что главным виновником выходил он. Разумеется, обвинить государя никто не посмел. Козлами отпущения были избраны вице-президент Гофинтендантской конторы гофмаршал Щербинин и командир второй дворцовой
