Гай Ротери - Золотой век амазонок
До совсем недавних времен по континенту ходили настойчивые слухи об удивительных городах, скрывающихся в почти непроходимых лесах, полных золота и прочих сокровищ, и зачастую — как утверждалось — охраняемых женщинами, хотя, как мы видим из отчета Шнирделя, обязанность охранять богатство может оказаться переданной другому полу. Типичными примерами являются фантомные города Добайя, в котором существовал золотой храм, посвященный богине Природы, и Маноа дель Дорадо, о котором так часто говорили, что положение его известно, но так и не найдено: в этом городе крыши были покрыты золотыми листами, а хрустально чистое озеро плескалось в берегах из золотого песка. В порядке оправдания подобных слухов мы можем напомнить, что когда во время своего второго похода в Перу испанцы захватили несчастного императора Атауальпу в его же собственной крепости Кайямарка, Инка предложил им в порядке выкупа за собственную персону наполнить золотом комнату размером примерно в 22 на 27 футов на высоту 6 футов (7x8x1,8 метра). По оценке, стоимость подобного выкупа достигает сотни миллионов стерлингов. Однако проявившие нетерпение испанцы убили своего пленника, совершив преступление совершенно не оправдываемое с моральной стороны, а с политической точки зрения не более разумное, чем умерщвление курицы, способной нести золотые яйца. Испанцы так и не дождались сокровища. Тем не менее в Куско, истинной столице империи, и в Пачакамаке они обнаружили дворцы, стены которых были покрыты золотыми листами. Приношения в виде цепей и сделанных из тонкого золота цветов также бросались в некоторые озера. При рождении последнего подлинного наследника инков, получившего символическое имя Хуаска, „цепь или трос“, как утверждают, была изготовлена памятная цепь длиной 233 ярда (212 м), состоявшая из тяжелых золотых звеньев, которую утопили в озере Оркос в качестве знака благодарности богам.
В наши дни, как и в древности, пески здешних рек и озер изобилуют аллювиальными наносами, содержащими мелкий золотой песок. Истории о невероятно богатых городах бытуют не только на территориях Бразилии и Перу, они известны также на землях Гвианы, Гондураса и так далее. Основания для них носят вполне естественную природу, как мы только что показали. К тому же большинство наиболее удивительных вооружений, оставленных инками, ацтеками и другими индейскими народами, находилось либо посреди труднодоступных гор, либо на островах посреди больших озер, либо в густых лесах. В 1905 году фон Хассель (Hassell) исследовал значительную часть верхнего течения Амазонки с атлантической стороны Кордильер и посетил там огромный речной остров Тупинамбарана, где обнаружил потрясающие руины, напомнившие ему о цивилизации инков. Он утверждает, что равнину Амазонки неоднократно посещали волны мигрантов, уровень культуры которых не уступал таковому коренного населения. Однако они исчезали, оставив после себя лишь самые незначительные следы. Барон Нор-деншельд (Nordenskold) в путешествиях по Чако, Аргентине, „обнаружил в первобытных лесах крупные поселения за пределами территории калчакуев (Calchaqui), находящиеся в малонаселенных в настоящее время районах“.
Тольтекский город Киче, столица расположенного в Центральной Америке Утатлана, явно имел население в 3 000 000 человек, а королевский дворец, судя по сделанному испанцами описанию, походил на Альгамбру в дни ее славы. Опыт всего человечества говорит, что, ожидая вторжения, любой народ отправлял свои сокровища в надежные и труднодостижимые укрытия. Там же собирались и женщины, которые в отсутствие мужчин брали на себя оборону родных ларов и пенатов — если того требовали обстоятельства. Вероятно, что и в деревнях на долгое время, иногда на много недель, оставались только одни женщины, старики и малые дети, пока мужчины и подростки воевали или совершали далекий охотничий поход. Более того, в этой части американского континента доминировало поклонение луне, и существовали некоторые женские обряды, связанные с достижением зрелости и беременностью. Они требовали отделения женщин от лиц противоположного пола и, очевидно, включали сложные пляски при луне. На этой вполне разумной основе испанцы, часто допрашивавшие туземцев с предвзятым мнением, соорудили достаточно шаткую структуру из разнообразных выдумок. Скверная привычка задавать наводящие вопросы даже образованным людям, способным понять их смысл, дала здесь отрицательные плоды. Заинтересованный путешественник, взбудораженный абсолютно незнакомыми краями, не забывший повествования Квинта Курция и Диодора Сицилийского, и толпа нагих туземцев, в лучшем случае полуварваров, едва ли способны правильно понять друг друга, и ответы в подобном случае легко приобретают желаемую форму.
На то, что женщины горных и лесных племен в зависимости от ситуации могут принимать участие в битве, нам сообщают многочисленные путешественники. Незачем оспаривать и то, что они могут в одиночестве, на несколько месяцев оставаться хранительницами сокровищ племени. Доказательств этих достаточно для создания самой поверхностной легенды, без всякого злого умысла с обеих сторон.
Здесь следует упомянуть чрезвычайно интересный факт: дело в том, что североамериканские индейцы племени ленане носили имя „женщин“. Они представляли собой ответвление великого народа алгонкинов, но оказались в Делаваре, окруженными воинственными ирокезами. То, что индейцы могли похвастать почтенным происхождением, доказывается тем, что три под-племени делаваров имели своими тотемами волка, индюка и черепаху (в первую очередь славную своей помощью Всемогущему Создателю, с сотворенной на спине землей). Более того, доктор Бринтон сообщает нам, что слово ленапе означает „мужчины нашего народа“, или „наши мужчины“. Тем не менее похоже, что племя это долго не выходило на войну, и хотя в последнее время лишилось некоторой доли прежнего уважения, несомненно выполняет почетную роль буферного народа миротворца. У большинства американских племен прежде существовали женские советы, состоявшие из почтенных матрон, имевшие право собираться во время войны и обсуждать важные для народа вопросы. Если они советовали заключить мир, „храбрецы“ должны были выслушать их и, обдумав такую возможность, предложить соответствующие условия врагам. Примерно такое положение занимало все племя делаварских алгонкинов. В соответствии с их собственными утверждениями, ленапе сделались миротворцами по особому требованию ирокезов, решивших, что народы уничтожают себя собственными руками. Поэтому они сделали ленапе почетное предложение и в присутствии прочих племен поднесли делаварам длинное женское платье и женские серьги, чтобы они не носили оружия и не вмешивались в войну, а также калебас с маслом и снадобьями, чтобы они сделались лекарями, и пест с мотыгой — чтобы возделывали землю. Дабы подчеркнуть торжественность церемонии, на вождей племени „женщин“ возлагали особый пояс-вампум, величайший из символов мира и братства, после совершения каждого из ее этапов. В том, что ленапе выполнили свою миссию, можно не сомневаться, хотя по прошествии некоторого времени ирокезы начали рассматривать их как покоренное племя и пользоваться в их отношении словом „женщины“ с некоторым пренебрежением. Подобное буферное племя, претендующее на высшую миссию при всем его двусмысленном положении и атрибутах, не имеет ничего похожего в социальной истории американских индейцев. С другой стороны, среди варварских народов, населявших южную часть этого континента, существовали классы мужчин, одевавшихся в женскую одежду и считавшихся женщинами. Однако проблема „женского“ племени еще далека до разрешения. Заняло ли оно свое странное положение благодаря сохранившимся смутным воспоминаниям о некогда могущественной касте жриц? Или же в этом следует видеть лишь хитроумный выход из ситуации, найденный вождями, осознавшими необходимость прекратить чересчур затянувшееся межплеменное кровопролитие? Тайна эта допускает много ответов.
Большинство, если не все, из рассказов, в которые столь охотно поверили испанцы, имеют под собой самое надежное основание. Великолепно сложенные карибы, аномальные пропорции тел мужчин из ужасной Тера Фуэго, карликовые племена лесных регионов и дегенерировавшие ацтеки вполне могли сойти за карликов и гигантов, о которых так много рассказывали на континенте, поскольку подобные определения всегда носят для обоих участвующих в опросе сторон сравнительный характер, кроме того, слова „маленькие люди“ могут явиться описанием не только величины тела, но и отваги. Стойкий в бою и голодный кариб, вне сомнения, видел в миролюбиво настроенном человеке „маленького“ — каким бы ростом или шириной плеч тот ни обладал. Так на нынешнем востоке массы бесправного населения носят название „маленьких людей“ с точки зрения правителей и их помощников. Существовали даже люди с развернутыми в обратную сторону ногами (о которых мир узнал задолго до писавших об Индии греков), поскольку обычай надевать обувь — или как-то поворачивать следы — является вполне естественной военной уловкой, мотивы которой вполне понятны любому.
