Георгий Кублицкий - По материкам и океанам
В экспедиции Александра Викторовна числилась только женой Григория Николаевича. Но сколько забот лежало на ней! Собранный, аккуратный во всем, что касалось науки, Григорий Николаевич был на редкость непрактичным и рассеянным в быту. Денег на экспедицию им отпустили мало, надо было выгадывать, выкраивать. Чтобы не отвлекать Григория Николаевича от основной работы, Александра Викторовна старалась как можно меньше вмешивать его во все это.
Но самое главное - она постепенно, незаметно взвалила на себя и немалую часть чисто научной работы: собирала этнографические материалы, помогала приводить в порядок дневники, делала зарисовки.
После многих месяцев странствований Потанины вернулись на родину, для того чтобы обработать собранные материалы и снова отправиться в Монголию. На этот раз им поручили посетить те места, которые остались в стороне от маршрута первого путешествия, - в том числе Урянхай, нынешнюю Тувинскую автономную область. Потаниных не удовлетворяло и то, что в некоторых местах Монголии они были зимой и, следовательно, не могли собрать гербарий.
Во время второго путешествия пробелы были заполнены, и вскоре появились в свет четыре тома, в которых впервые было дано всестороннее описание северо-западной Монголии и подробно рассказано о народах, здесь обитающих. Не зря Потанины ночевали зимой под черным звездным небом, расталкивая друг друга, чтобы не замерзнуть во сне, не зря голодали, питаясь кореньями из нор полевых мышей, когда кончились последние сухари. Их вклад в отечественную науку был по достоинству оценен передовыми деятелями в России и за рубежом.
А Русское географическое общество между тем обсуждало новые планы. Пржевальский готовился к экспедиции в Тибет. Кто-то другой должен был исследовать восточные окраины Тибета и соседние китайские провинции, где проходили древние дороги воинственных кочевников, когда-то тревоживших Китай своими опустошительными набегами. Там же лежит и граница между неприхотливой растительностью нагорий и роскошной зеленью плодородных долин с их почти тропическим климатом. Там, наконец, необозримое поле деятельности для историка, этнографа, ботаника. Но у кого же из деятелей отечественной науки так счастливо сочетаются эти научные специальности, как не у Потанина?
Семь месяцев плыли Потанины морями и проливами из Петербурга в китайский порт Чифу. Отсюда начались их двухлетние странствования по дорогам Китая, странствования трудные и увлекательные.
Летом 1884 года Потанины побывали в Пекине. Вместе с вереницами купеческих караванов шли русские путешественники через ворота Великой китайской стены, построенной для защиты от кочевников еще до нашей эры; осматривали древние города и монастыри, юрты и усыпальницу Чингис-хана; переправлялись через желтовато-бурые воды Хуанхэ, увязали в сыпучих песках Ордоса; ночевали в фанзах, на постоялых дворах и даже в пещерах, которые служили жилищем семьям бедняков.
Зимовали Потанины вблизи Хуанхэ, в местности, населенной монголами-широнголами, перенявшими китайскую культуру. Александра Викторовна проводила дни среди широнголок, узнавая их обычаи, поверья, нравы.
В Тибетском нагорье Потанины близко познакомились с тангутами, храбрым и решительным народом. В бассейне великой китайской реки Янцзы экспедиция пополнила свои гербарии южными теплолюбивыми растениями, листьями веерных пальм, лаковых и восковых деревьев, аралий и мирт.
Потанины с живейшим интересом и сочувствием наблюдали жизнь миролюбивого, выносливого китайского народа - трудную и очень своеобразную жизнь.
Александру Викторовну особенно интересовало положение китайской женщины. Китаянок не учили в школах, и поэтому среди них было очень мало грамотных.
А возмутительный обычай уродования ног, введенный, по преданию, почти тысячу лет назад одним из императоров! С трехлетнего возраста девочкам крепко бинтовали ступни, для того чтобы они не росли. На таких изуродованных ногах почти невозможно бегать, да и ходить нелегко. А ведь китаянке приходится много трудиться в поле, хлопотать по дому, ухаживать за детьми, которых в Китае очень любят: если нет своих детей, то семья берет сирот на воспитание.
Нелегка жизнь китайских женщин, но почти всегда они добродушны и приветливы. Особенно запомнилась Александре Викторовне старая крестьянка, мать семейства. Живая, энергичная, она встретила русских на деревенской улице и тотчас пригласила их к себе в дом. Там она поставила на стол горячую похлебку, состоявшую из кусочков тонко раскатанного теста, сваренного в бульоне с луком и уксусом, напекла свежих булочек и вообще старалась всячески угодить своим гостям.
Веселая, проворная, она носилась по комнате на своих забинтованных ногах, называя по-китайски разные предметы, которые интересовали русских, и громко смеясь, когда тем не удавалось правильно выговаривать эти названия.
Хозяйка дома заметила, что Потанины интересуются растениями. Выйдя провожать гостей, она, показывая сначала на вяз, а потом на тополь, повторяла:
- Жюйшо! Вытхуон!
Александра Викторовна подружилась со старой крестьянкой и радовалась, когда та приходила в лагерь экспедиции.
Висячие мосты над потоками Сычуани, стены монастыря Гумбум, берега знаменитого голубого озера Куку-Нор, снежные перевалы в верховьях горной реки Харын-гол, оазисы провинции Ганьсу и, наконец, пыльные бури пустыни Гоби сменяли друг друга на заключительном этапе китайско-тибетского путешествия Потаниных. Результаты этого путешествия принесли им мировую известность.
* * *
Когда возник проект четвертой экспедиции Потаниных, Александре Викторовне было почти пятьдесят лет. К жестокому ревматизму, которым она заболела еще во время первого путешествия, прибавились сердечные недомогания. Она крепилась, не подавала виду, больше всего боясь, что ее болезни расстроят планы Григория Николаевича. Если Григорий Николаевич узнает, то непременно всполошится и либо вовсе откажется от участия в экспедиции, либо поедет один.
Но разве это можно допустить? Кто же поможет ему вести дневники? Кто возьмет на себя пусть незаметную, но очень важную черновую работу - хотя бы приведение в порядок собранного?
Осенью 1892 года Потанины были уже в пограничном с Монголией городке Кяхте, откуда намеревались снова отправиться к восточным окраинам Тибета и побывать затем в китайской провинции Сычуань, чтобы продолжить изучение этих мест, начатое в предыдущую экспедицию.
С утра до вечера толпились кяхтинцы в комнате, где на перепутье поселились Потанины. Тут слышались монгольская речь, а иногда и пение: Григорий Николаевич записывал народные песни и легенды. Приходили кяхтинские старожилы, запросто бывали политические ссыльные. Всех притягивали к себе Потанины своей теплотой, сердечностью и дружеским вниманием.
Александра Викторовна, неизменно приветливая, встречала гостей. Была она так бледна, что кяхтинцы, как и петербургские знакомые, тоже уговаривали ее отказаться от путешествия.
- Что вы! - возражала она. - Если я останусь, тогда и Григорий Николаевич не поедет. Я с ним всегда всюду хожу, а то он что-нибудь да забудет. Ужасно стал рассеянным. После нашего последнего путешествия он читал доклад в Географическом обществе и явился на заседание без галстука. Хорошо еще, что председатель заметил это, снял с кого-то галстук и повязал ему... И очень прошу вас: пожалуйста, не пугайте Григория Николаевича. Я просто немного устала в дороге.
Григорию Николаевичу не терпелось поскорее начать работу. Пустыня Гоби его уже не интересовала, и он решил миновать ее как можно быстрее. Может быть, при выборе средства передвижения ему нужно было больше подумать об удобствах путешествия и здоровье Александры Викторовны. Но Григорий Николаевич, как и многие целиком поглощенные своим делом люди, иной раз, к сожалению, почти переставал замечать все, что не имело прямого отношения к науке...
Потанины поехали в двуколке монгольских почтарей. Ощущения, испытываемые при этом, трудно сравнить с чем-либо - разве только с самочувствием человека, сидящего в бочке, которая, подпрыгивая, катится вниз с крутой горы.
В монгольской двуколке нет оглобель. Ее влекут за поперечную перекладину дышла двое мчащихся сломя голову всадников. Нередко перекладина срывается с седел и дышло с размаху падает на землю. Пассажиры сидят спиной к лошадям, задрав ноги чуть не выше головы.
Рядом с повозкой, поднимая страшную пыль, мчатся еще десятка полтора всадников, чтобы время от времени на скаку сменять тех, которые волокут ее. Добавьте к этому не смолкающие целый день крики, грохот окованных железом колес, отчаянную тряску, при которой нельзя сказать спутнику слово без боязни откусить язык, - и у вас будет некоторое представление о поездке со старинной монгольской почтой.
