Елена Пономарёва - Теневая история Евросоюза. Планы, механизмы, результаты
В-третьих, секта не приемлет дух коллективизма и солидарности, поощряя среди адептов индивидуализм и соперничество. Это кажется парадоксом, так как секта представляет собой сплочённый коллектив, единую «семью», живущую внутригрупповыми ценностями. Но в том-то и дело, что главный мотив жизнедеятельности в секте — это чувство избранности, которую адепт может подтвердить (и подтверждает каждый день) только полностью подчиняясь и выполняя волю своего гуру, так как в секте не существует горизонтальных связей, а только вертикальные — адепт и лидер. При этом гуру всегда прав, и если адепт в чём-то не добивается успехов, то это на его личной совести. Адепты как бы постоянно соревнуются между собой в проявлении верности, доказывая свою избранность. Отсюда подозрительность «братьев» и «сестёр» в отношении друг друга, постоянная слежка и доносительство, совершенно чуждые тому чувству братства и любви, которое определяют жизнь в христианской общине. Однако чисто внешне всё это выглядит крайне благородно. Например, в одной из книг, изданной сайентологами, социолог Режи Дерикебур, характеризуя их мировоззрение, пишет следующее: «Применяемая религиозная философия воспроизводит ценности и идеалы либерального общества: индивидуальный успех, морализация конкуренции между людьми с целью избежания одичания, утверждение влияния экономики, науки и техники, обеспечивающих благосостояние, вера в постоянный прогресс цивилизации...»[156].
Накопленный оккультным руководством опыт управления сознанием фактически полностью воспроизводится в современных транснациональных компаниях, которые сами всё больше приобретают черты квазирелигиозных обществ и предстают как теократические предприятия. Чтобы убедиться в этом, достаточно ознакомиться с современной литературой по менеджменту, маркетингу и рекламе. Наиболее показательна в этом отношении книга шведского предпринимателя Йеспера Кунде «Корпоративная религия», в которой вся деятельность современной передовой компании, нацеленная на достижение сильных рыночных позиций, описана исключительно в религиозных терминах, призванных обосновать новую религию — религию бренда. «Наш выбор всё более зависит от веры. Именно вкус и вера в превосходство бренда становятся определяющими». «Бренды станут религиями, и люди, являющиеся воплощением собственных брендов, сами станут религиями», типичным примером чего стала личность Билла Гейтса, «религиозного вождя рынка и компании»[157]. Воздействуя именно на иррациональные стороны сознания, на подсознание покупателя, компания накрепко привязывает его к себе, а это и есть манипулирование сознанием. Показательно в этом плане, что первоначальный смысл английского слова brand — это «выжигать клеймо», «оставлять отпечаток в памяти».
В теократической корпорации все коммерческие понятия — прибыль, рынок — сакрализуются, а главные агенты его экономической власти — менеджеры — превращаются в харизматических, религиозных лидеров — гуру. Менеджер сегодня — это воин, «крестоносец экономической войны», миссия которого — обеспечить победу на рынке в условиях жесточайшей конкуренции, превратив компанию в замкнутый организм с абсолютно послушным и преданным персоналом, который никогда не пойдёт на предъявление социальных требований и не позволит никакой критики руководства. Методы управления компаниями всё более напоминают сектантские, при которых персонал находится под постоянным контролем, должен всегда пребывать в распоряжении руководства и быть готовым к выполнению любого поручения.
Наиболее востребованным оказывается специфический инструментарий сект, направленный на достижение добровольного согласия работника на подчинение. Пример соответствующей обработки сознания — применение нейролингвистического программирования (НЛП) и трансактного анализа, которые являются формами реализации схемы скрытого управления. Использование техник НЛП (а они очень многочисленны — от гуманистической психотерапии до приёмов латиноамериканских колдунов) позволяет менеджменту моделировать таким образом ментальные и поведенческие стратегии работников, что какие-либо критические мысли в отношении компании совершенно исключаются. Прошедший школу НЛП или трансактного анализа убеждён, что руководство предприятия всегда право, а если возникают какие-либо проблемы, то вину за них несёт сам работник, и только от него зависит возможность исправить ситуацию. Эксплуатация рассматривается персоналом как совершенно естественная, а выдвигать какие-либо претензии считается не только недопустимым, но и ненормальным. Покорности добиваются путём её добровольного принятия. Установка на достижение личного успеха, исчезновение понятия коллективной ответственности, поощрение соперничества между работниками — всё это в целом ведёт к их разъединению, препятствуя возможности проявления какой-либо солидарности для отстаивания социальных прав.
По мере укрепления власти корпораций и усиления связанных с ней тенденций общественного развития опыт сект становится всё более востребованным. Как пишут французские социологи А. Фурнье и К. Пикар, деятельность сект — это «главным образом и в первую очередь эксперимент на живом организме, который идёт до конца в своих методах и приёмах, интересующих весь глобализированный экономический мир». Поскольку мировые бизнес-элиты подвергают коммерческому измерению практически все сферы жизни человека, в каждой из них воспроизводятся оккультно-сектантские механизмы подавления личности, при которых то, что не вписывается в общепринятый подход, не будет иметь права на существование[158].
2. В общей системе перестройки сознания европейцев особая миссия принадлежит Ватикану. С падением двухполюсного мира в 1990-е гг. Св. Престол решительно активизировал усилия, направленные на расширение своего присутствия в европейском интеграционном процессе. Этому направлению своей деятельности Ватикан всегда уделял особое внимание, но именно с приходом к власти Иоанна Павла II, действовавшего под чутким руководством «Опус Деи», Св. Престол стал подчёркивать ту уникальную роль, которую он призван сыграть в объединении Европы. Понтифик постоянно напоминал, что европейское единство было создано католической верой, что от Католической церкви исходит модель «единства в многообразии» и сознание принадлежности к универсальному сообществу, так что её «исключительный вклад» в строительство Европы требует закрепления за ней особого легального статуса.
К своей роли идейного лидера Ватикан подготавливает европейское сознание, воздействуя на него и через символы. Характерно, что главный духовный символ ЕС, воплощённый в его знамени и представляемый как «совершенство и полнота», имеет в действительности религиозное происхождение. В 12-й главе Откровения Св. Иоанна сказано: «И явилось на небе великое знамение: жена, облечённая в солнце; под ногами её луна, и на главе её венец из двенадцати звёзд». Для католиков жена символизирует Деву Марию, и именно так — на голубом фоне и в ореоле двенадцати звезд — она изображается на многих иконах. Символическое значение имело и то, что Конституция Европейского союза, как и Договор о создании ЕЭС 1957 г., были подписаны в «вечном городе» Риме.
Главной опорой в отстаивании интересов Ватикана в Европейском союзе стал созданный ещё в 1980 г. Совет европейских епископальных конференций (СЕЕК), сформировавший своеобразное политическое бюро — Комиссию епископальных конференций ЕС (КЕКЕС). Кроме того, своё влияние в ЕС церковь оказывает через Бюро европейских политических советников, а также через организацию «Европейский католический очаг», которая представляет собой духовный центр, управляемый иезуитами, где собираются представители различных исследовательских групп, занимающихся решением экономических и политических проблем ЕС.
С ускорением в 1990-е гг. процесса европейской интеграции это направление становится приоритетным и для «Опус Деи», который со своей идеей «святых мирян» оказался незаменим в деле обеспечения постепенного, но настойчивого выдвижения Св. Престола на лидирующие идейные позиции в общеевропейском строительстве. Когда в 1993 г. официального представителя римского центра ордена Джузеппе Кориджлиано спросили, поручил ли Св. Престол «Опус Деи» какую-либо особую миссию, он ответил: «Европа!». Орден распространяет свои взгляды в ЕС через целую сеть организаций и ассоциаций помощи развитию, которые проводят многочисленные конференции, посвящённые проектам, большая часть которых финансируется ЕС[159]. ЕС финансирует не только непосредственные мероприятия ордена, но и национальные проекты, разрабатываемые близкими к нему организациями. В том же духе «Опус Деи» работает активно и в протестантских странах Северной Европы и Балтии. Так, в 1998 г., через год после появления ордена в Финляндии, он основал здесь образовательный центр «Interculture European Training Center», который тогда же получил 10 тыс. экю по программе ЕС «Душа для Европы» для финансирования семинара по этическим и духовным ценностям европейской интеграции[160].
