Коллектив Авторов - Латвия под игом нацизма. Сборник архивных документов

Старшина Мадонского уезда Мадонна, ул. Авоту, 8. 29 ноября 1941 г. № 210

В ЗАГС г. Мадонны

Выполняя предписание уполномоченного Политической полиции Валмиерского округа в Мадонском уезде за № 37 от 6 ноября с. г., препровождаю Вам список лиц, экзекутированных [казненных] в пределах Мадонского уезда за политические симпатии к коммунистической деятельности, подлежащих регистрации в реестре умерших.

Об упомянутых в списке лицах сообщить также соответствующим регистрационным учреждениям, якобы эти лица выписались из списков жителей: [список из 13 фамилий].

Приложение: 9 паспортов и 3 удостоверения военнообязанных.

Зам. старшины уезда /Рогайнис – подпись/

Секретарь /Рассонс – подпись/

ГА РФ. Ф. 7021. Оп. 93. Д. 2429. Л. 24. Заверенная копия. Рукопись.

№ 35

Список лиц, которые за политическую, коммунистическую деятельность подверглись наказанию [расстреляны] на территории 1-го полицейского участка Мадонского уезда от 14 октября 1944 г

Перевод с латышского

Переводчик мл. лейтенант госбезопасности /Краузе/

«14» октября 1944 г.

ГАРФ. Ф. 7021. Оп. 93. Д. 2429. Л. 43–48. Заверенный перевод. Машинопись.

№ 36

Список лиц, экзекутированных за политические симпатии к коммунистической деятельности в пределах 1-го участка Мадонской уездной полиции, от 6 ноября 1941 г

Перевод с латышского

Мадона, 6 ноября 1941 года

Начальник 1-го участка Мадонской уездной полиции

Приедите /подпись/

ГА РФ. Ф. 7021. Оп. 93. Д. 2429. Л. 19, 19 об., 20, 20 об., 21.

Перевод. Машинописная копия.

Список расстрелянных мирных граждан и сопроводительная записка начальника 1-го участка Мадонской уездной полиции с требованием к старосте данного уезда изъять их имена из регистра местных жителей. 15 ноября 1941 г.

ГА РФ. Ф. 7021. Оп. 93. Д. 2429. Д. 218 об., 219. Подлинник

№ 37

Заявление директора Мадонской средней школы Стабулниекса о бесчинствах латышских фашистов в период немецкой оккупации от 25 января 1945 г

В 1940/41 году при Советской власти был директором Мадонской городской средней школы, в городе Мадона.

После прихода немецко-фашистских грабителей в 1941 году в июле месяце я был арестован.

Приказ ареста был подписан начальником полиции Мадонского уезда, самозванцем Цимдыньшем, проживающим в Мадоне. Самозванцем потому, что в Мадоне в июле 1941 года не было немцами утвержденной власти. Бесчинствовали местные «националисты»-фашисты латыши. Жалование самозванцам-полицейским в виде продуктов тогда платили большие хозяева-кулаки. При арестах отбирались деньги, часы; из квартир увозили мебель, одежду и т. д. Кроме отобранных денег и часов из моей квартиры было увезено пианино.

В качестве первого арестованного я переступил порог Мадонской тюрьмы. В первую ночь в узких арестантских помещениях находились вместе и мужчины, и женщины, люди, которые работали при Советской власти учителями, бухгалтерами, директорами культурных домов и клубов, руководителями и работниками МТС и т. д.

На допрос водили ночью.

Так называемая следственная комиссия состояла из следующих латышских фашистов: председатель Цимдыньш, ульмановский студент, члены – Рейнекс (впоследствии начальник Мадонского уезда), бывший полицейский, уволенный во время ульмановской власти со службы за кражу и открывший в Мадоне свою винную торговлю, Приедитис – бывший полицейский надзиратель, агроном Цесвайнской волости Финартий, агроном Прауленской волости Видуш и студент Балодис.

Допрос производился при помощи пыток. Мне прикладом была перебита брюшная перепонка, тов. Андерсону из Сайковской волости была со спины сдернута кожа, и мясо висело клоками.

Первый массовый расстрел был произведен в пятницу 18-го июля 1941 года в бору «Смецере» в трех километрах от Мадона. Среди 32 расстрелянных был депутат Верховного Совета Латвийской ССР тов. Калнарс, медицинская сестра Мадонской больницы Силиньш [№ 46 в списке «экзекутированных», см. выше. – Прим. сост.]. Палачи – сыны кулаков, среди них: Асаритис из Касновской волости, хутор Веини, Клявиньш из Сарканской волости, хутор Муценеки, начальник Мадонской тюрьмы Грасис, его помощник Неругалис.

Второй массовый расстрел состоялся приблизительно через неделю, были расстреляны мужчины – евреи около 150 человек. Третий расстрел произошел 7-го августа. Были расстреляны женщины и дети еврейской национальности около 200 человек.

8-го августа был расстрелян 61 человек из Мадонской тюрьмы и концлагеря, среди них: руководительница пионерами Мадонского уезда тов. Риекстс [№ 61 в списке «экзекутированных», см. док. выше. – Прим. сост. ], директор культурного клуба Барта [№ 117 в списке «экзекутированных», см. док. выше. – Прим. сост. ], милиционеры из Калсновской волости Варславс [№ 103 в списке «экзекутированных», см. док. №... – Прим. сост. ], Верземниекс [№ 83 в списке «экзекутированных», см. док. выше. – Прим. сост. ], Капмалис – секретарь Берзаунского волисполкома [№ 57 в списке «экзекутированных», см. док. выше. – Прим. сост.].

Последний из мне известных массовых расстрелов произошел 2-го декабря. Было расстреляно 54 чел., среди них секретарь Карздабского волисполкома Гросбергс, Лиепипьш – работник из Лубанской станции.

[?] группы из 5–6 человек исчезали часто. Сторожа-полицейские рассказывали, что тех увозили на работу в [неразборчиво], чему мы однако не верили.

После 2-го декабря 1941 года достоверных данных о расстрелах в Мадонской тюрьме и концлагере не имею, так как я был выслан из Мадонского уезда.

25.1.1945. Я. Стабулниекс, директор Мадонской средней школы.

ГА РФ. Ф. 7021. Оп. 93. Д. 2429. Л. 83, 84. Подлинник. Рукопись.

№ 38

Выписка из заявления Артура Лиеде о преступлениях оккупантов и их пособников от 29 декабря 1944 г

Перевод с латышского

Доцента Латв. гос. университета (бывш. зам. Наркомюст) АРТУРА ЛИЕДЕ, прожив. в гор. Рига, Вадакстас ул., 18, кв. 3.

Желая рассказать комиссии о виденных мною преступлениях за период немецкой оккупации на территории Латв. ССР, сообщаю следующее:

В июле мес. 1941 г. по дороге в СССР в окрестности Вецгулбене, меня задержал так наз. «...» /самозащита/ того времени и поместил в Мадонское место заключения, где были концентрированы политические заключенные. Условия тут были бесчеловечны. Наряду с обычными злодеяниями, как безжалостное битье и т. п., надо отметить особый прием мучений, который применяли к изолированным заключенным: однодневный паек – горячую похлебку надо было принимать пригоршнями и из них хлебать. Часто похлебка, кажется с умыслом, была так горяча, что невозможно было ее сдерживать ладонями, и она выливалась на пол. Ввиду того, что это было единственное питание на сутки, голодные лизали похлебку с пола, немцы приходили смотреть на это, и тех, кто воздерживался от лизания пищи, немилосердно били.

7 августа за мной явились три немца, связали мне руки и под стражей увели на окраину Мадоны. Там стоял один из Рижских синих автобусов и около 40 (сорока) пьяных людей вокруг. Некоторые из них были в штатском, другие в военной форме, и многие говорили по-немецки, на местном, балтийском наречии. Говорили также по-латышски. Там же стояла легковая, немецкая полицейская машина, около которой стояла группа немецких офицеров «Тотенкопф» (череп). Эти последние разговаривали на чистом немецком государственном языке. (Как после выяснилось, вся эта группа людей, которые стояли у автобуса и легковой машины, была организована немцами для выполнения массовых убийств.)

Офицеры у легковой машины, как я мог понять, совещались относительно меня, после чего ко мне приставили двух вооруженных сторожей и поместили в автобус. Там во всех углах были винтовки, а на задней платформе стоял ручной пулемет. Вскоре автобус наполнился пьяными солдатами, а офицер из легковой машины дал команду ехать.

Здесь постараюсь не упомянуть о тех унижениях и злодеяниях, которые пришлось самому пережить, т. к. хочу рассказать о фактах, перед которыми бледнеет все лично мною пережитое.

Вечер мы провели в погребе Гулбенского дворца. Вскоре после полуночи автобус отправился в путь и на заре остановился у барака военного лагеря Литенс. Из барака стали выгонять группы людей. Мужчинам из автобуса раздали патроны, выволокли ручной пулемет, половина ушла шагов на пятьдесят, чтобы вырыть большую продолговатую яму, вторая половина направилась к баракам. Можно было слышать, что там требуют отдать драгоценности, тех, у кого таковых не было, били. У выгнанных из бараков мужчин и женщин срывали хорошую одежду и обувь, после чего по группам гнали к яме, выстраивали на краю, и расстреливали из пулемета и ружейными залпами. После каждого залпа к яме подходили несколько с пистолетами, и стреляли отдельные выстрелы в яму. Так туда увозили группами. Многие женщины были с детьми. Детей отделили и загнали в какой-то пустой барак, туда же через дверь бросали младенцев, которые не могли сами на ногах стоять. Детей и младенцев после обстреляли из пистолетов там же у ямы, причем эту работу главным образом выполнили 2 из всех стреляющих. Остальные их с уважением называли: Детлав и Лемберг. Особое зверское бессердечие выказывал тот, которого звали Детлав.