Вячеслав Меньшиков - Ржев – Сталинград. Скрытый гамбит маршала Сталина
Когда бригадный комиссар пришел в Разведывательное управление РККА, практически весь центральный аппарат военной разведки был репрессирован и разгромлен. Как он говорил в дальнейшем, по управлению «прошел Мамай». Даже в самый канун нападения Германии на СССР было репрессировано пять руководителей военной разведки. Судьбы других руководителей, попавших под изменение власти в ГРУ в военное время, – Ф. И. Голикова, А. П. Панфилова, И. И. Ильичева и Ф. Ф. Кузнецова – сложились более удачно.
Вспоминает внук генерала Алексей Ильичев:
«Мой дед, Иван Иванович Ильичев, в годы войны был генералом, точнее, генерал-лейтенантом. Мальчишкой я восхищался обилием орденов и медалей на его парадном мундире и огромной саблей, которая стояла в шкафу. В детстве мне говорили, что дедушка был одним из руководителей партизанского движения в СССР. Только студентом я узнал правду, оказалось, что Иван Иванович был не кем иным, как начальником Главного разведывательного управления Красной армии. Директором, тем самым Алексом из телесериала “Семнадцать мгновений весны”, который слал телеграммы Юстасу.
…Хотя дед в ряде операций довольно эффективно сотрудничал с начальником ИНО НКВД П. Фитиным и руководителем 4-го Управления НКВД П. Судоплатовым, у него сложились напряженные отношения с Л. П. Берией. Особенно главу НКВД раздражало, что генерал Ильичев мог напрямую докладывать Сталину, минуя все инстанции. Берия неоднократно пытался скомпрометировать ГРУ, но вождь почему-то не давал агентурную разведку в обиду. Дед вспоминал, что Сталин интересовался личными делами практически всех военных разведчиков, засылаемых легально или нелегально в Германию и крупнейшие страны Запада.
В годы войны в квартире И. Ильичева стоял телефон прямой связи с Верховным главнокомандующим. Однажды в 3 часа ночи позвонил Сталин, решивший продиктовать срочную директиву. Как назло, мальчишки (то есть мой отец и его брат) растащили все ручки и карандаши с телефонного столика. Дед не мог сказать вождю “Извините, пойду поищу карандаш“ и был вынужден на ходу запоминать слова Сталина, который говорил несколько долгих минут. Думаю, это добавило ему седины. С детьми была проведена основательная разъяснительная работа». [20]
В конце января 1942 года бригадный комиссар Иван Ильичев подготовил докладную записку членам Государственного Комитета Обороны, в которой подчеркнул, что «организационная структура военной разведки не приведена в соответствие с условиями войны и является тормозом в разведывательной работе». Эта докладная была без задержки рассмотрена на заседании ГКО. 16 февраля
1942 года И. В. Сталин подписал приказ, в соответствии с которым Разведуправление Генерального штаба Красной армии было реорганизовано в Главное разведывательное управление Генерального штаба Красной армии.
Ильичев остался доволен тем, что ему многое удалось сделать в столь короткий срок. Ведь от направления докладной в ГКО до реорганизации Разведуправления приказом Сталина прошло всего шестнадцать дней! На сохранившейся копии докладной записки рукой Ильичева написано: «В дело. Все решено!» Начальником ГРУ был назначен генерал-майор А. П. Панфилов. Военным комиссаром разведуправления вновь был утвержден бригадный комиссар И. И. Ильичев. Так начинался для военной разведки 1942 год.
Образно говоря, в том сложнейшем году военная разведка Красной армии представляла собой особый секретный фронт Генерального штаба. На этом фронте, линия которого проходила через столицы многих иностранных государств, через советские города и села, временно оккупированные фашистами, бои не прекращались ни на минуту. В тех жестоких боях погибли многие разведчики. Они ведь всегда шли впереди действующей армии, помогали ей, постоянно рискуя жизнью. Верховный главнокомандующий сделал все для того, чтобы улучшить работу советских разведчиков. Об этом говорит «Приказ о реорганизации Главного разведывательного управления Генерального штаба Красной армии». Главным в этом приказе было то, что Верховный всю структуру ГРУ закрепил за собой:
«…В целях упорядочения и улучшения работы военной разведки
приказываю:
1. Выделить из состава Генерального штаба Красной армии Главное разведывательное управление, подчинив его Народному комиссару обороны…» [21]
Конечно, менять коней на переправе – не самое удачное дело. Но Сталину требовалось, чтобы организация разведчиков находилась в Народном комиссариате обороны, а ГРУ было укомплектовано не только надежными, проверенными и талантливыми руководящими кадрами, но и могло своевременно и толково разобраться со всеми шифровками, донесениями и данными, которые приходили «Центру» от разведчиков, засланных во многие страны мира.
Историк разведки, писатель В. Лота, отмечает:
«Естественно, ценность разведдонесений ГРУ определялась не их количеством, а содержанием. Информационные документы, подготовленные сотрудниками ГРУ в 1942 году, исчислялись десятками тысяч. Но не этот “ворох разведсведений” был важен для понимания значимости вклада военной разведки в разгром группировки германских войск под Сталинградом. Важно было содержание разведсведений и своевременность их получения.
Если фронтовая разведка, радиотехническая и дешифровальные службы ГРУ и авиационная разведка добывали сведения в основном о состоянии войск противника вдоль линии советско-германского фронта, о передвижениях войск и сосредоточении резервов живой силы и боевой техники немцев в оперативной глубине фронта, то сведения о стратегических замыслах вермахта добывала главным образом советская стратегическая агентурная разведка, которая была четвертым по счету, но скорее всего первым по значимости направлением в деятельности военной разведки накануне и в период Сталинградской битвы. Зарубежные резидентуры военной разведки в 1942 году действовали в Лондоне, Женеве, Париже, Вашингтоне, Токио, Стокгольме, Анкаре и столицах некоторых других государств». (Выделено мной. – В. М.) [22]
Непосредственно тем, кто организовывал совместную работу разведки с оперативниками Генерального штаба Красной армии, был генерал-лейтенант Л. В. Онянов. Вот как о нем и других в своих мемуарах пишет генерал армии С. М. Штеменко:
«Органы разведки, добывавшие сведения о противнике, в разное время войны возглавляли генерал-майор танковых войск А. П. Панфилов, генерал-лейтенант И. И. Ильичев и генерал-полковник Ф. Ф. Кузнецов. С каждым из них начальник Оперативного управления имел ежедневный личный контакт. А еще теснее мы контактировали с неутомимым Леонидом Васильевичем Оняновым и его группой. В их обязанность входили анализ и обработка всех данных о составе, действиях и намерениях немецко-фашистских войск. Сам он и подчиненные ему офицеры строго следили за правильностью отображения данных о противнике на оперативных картах. Через них же мы ставили задачи на разведку особо интересующих нас объектов противника…
Каждый день, примерно в 9:00 к начальнику Оперативного управления приходил генерал-лейтенант Онянов с обобщенными данными о противнике. В это же время из ВОСО[24] приносили график перевозок; по нему нетрудно было проследить, что на какой фронт подается и где в данный момент находится. Затем просматривались справки о состоянии резервов и начиналось редактирование утреннего боевого донесения…
В 10 часов донесение подписывалось, и начальник Оперативного управления был готов к докладу Верховному главнокомандующему.
На двух больших ярко освещенных наклонных столах раскладывались двухсоттысячные карты по каждому фронту и одна сводная миллионного масштаба, отображавшая положение на всех фронтах сразу. Тут же, что называется под рукой, находились три справки: о состоянии резервов всех видов, график перевозок и книга боевого состава действующей армии до полка с фамилиями командующих и командиров до дивизии включительно. Все остальные данные имелись на картах.
Оперативное управление было связано с Верховным главнокомандующим особым прямым телефоном. Когда-то такого телефона не было, и Сталин звонил по общему. Но случилось так, что однажды он не получил немедленного ответа – номер оказался занят. Через несколько минут начальник управления выслушал соответствующее внушение и получил приказание: “Сказать кому следует, чтобы поставили особый телефон”. Так у нас появился еще один аппарат со шнуром почти в 10 метров длиной; это было очень удобно при докладах обстановки по картам.
Между 10 и 11 часами, редко чуть позже, Верховный сам звонил к нам. Иногда здоровался, а чаще прямо спрашивал:
– Что нового?
