Мишель Пастуро - Повседневная жизнь Франции и Англии во времена рыцарей Круглого стола
И все же, несмотря на свои довольно впечатляющие размеры, эти орудия оставались малоэффективными. Чтобы зарядить их, требовалось весьма длительное время; например, из требюше можно было произвести лишь один выстрел за два-три часа. К тому же во время обычных осад редко использовали несколько орудий одновременно. Наконец, боевой пыл осаждавших далеко не всегда соответствовал тому, каким его представляют в рыцарских романах. Терпение порой значило больше, чем все боевые качества; следует признать, что в XII веке падение крепости чаще всего происходило из-за усталости, голода, эпидемии или предательства.
Сражение
Вплоть до XIV века война и сражение оставались двумя совершенно различными явлениями военной деятельности. В своей недавней книге Ж. Дюби удачно заметил, что война заканчивалась, когда начиналось сражение: оно было «мирной процедурой», настоящим «Божьим судом» [75]. Дать или принять сражение означало положить конец запутанному конфликту, рискуя при этом за несколько мгновений утратить достижения многих месяцев или даже лет, полностью полагаясь на суд Божий, приговор коего будет уже невозможно оспорить. Таким образом, сражение возводилось в ранг священного, и сопровождавшие его обряды выглядели неким священно-действом: выбиралось особое, ровное и просторное место; проводились долгие торжественные приготовления (речи военачальников, церковные таинства покаяния и причащения); на протяжении всего сражения не прекращались настойчивые увещевания священников с обеих сторон; наконец, войско побежденного противника в полном составе бежало с поля битвы, дабы обозначить всю полноту законного права победителя. Ведь победа делала законным все, предшествовавшее сражению, и все, что следовало за ним. В течение изучаемого периода крупные сражения между христианами случались редко, очень редко. Можно даже сказать, что всего однажды: при Бувине, в воскресенье 27 июля 1214 года. Факт весьма показательный: это было первое значительное сражение, данное королем Франции после поражения при Бре-мюле за сто лет до этого, в 1119 году, когда войско французского короля Людовика VI потерпело сокрушительное поражение от солдат короля Англии Генриха I Боклерка. Ту же ситуацию мы найдем и в рыцарских романах. Средневековые авторы, в частности Кретьен де Труа, крупным битвам предпочитали дуэли, турниры, небольшие военные столкновения. И только в 1230 году в романе «Смерть короля Артура» появляется описание крупномасштабного сражения: битвы при Солсбери. Впрочем, оно щедро вознаградило все ожидания, поскольку речь шла о сражении поистине гигантском, «самом крупном из всех, когда-либо бывших», оно и положило конец приключениям Артура и его рыцарей, что повлекло за собой исчезновение королевства Круглого стола.
Так обстояло дело в литературе. Рассмотрим теперь, как же все происходило в реальной жизни.
Тактика тех времен довольно проста. Перед началом сражения войско строилось в три ряда. В первом, сидя на корточках, располагались копейщики, вооруженные рогатинами и крюками, о которых уже говорилось выше; во втором ряду стояли лучники и арбалетчики; в третьем ряду находились всадники: тяжеловооруженные (рыцари) – в центре, остальные – по флангам. Именно они и только они выполняли наступательную функцию. Выстроившись по одной линии, они должны были совершать последовательные нападения на врага при поддержке с флангов собственной пехоты, за ней они могли укрыться в случае не очень удачной атаки. Лучники и арбалетчики не двигались со своего места; их действия сводились к защитной функции: сдержать натиск вражеской конницы и защитить свою. Единственное, что они могли сделать, – растянуться вдоль флангов (иногда даже замыкая круг), в том случае, если коннице со всех сторон угрожала опасность.
Довольно быстро, после двух-трех атак с обеих сторон, сражение становилось всеобщим и распадалось на ряд отдельных схваток. При этом каждый вассал или оруженосец старался не отдаляться от знамени своего сеньора и сражаться рядом с ним, что, впрочем, удавалось не всегда. После первого же столкновения опознавательные знаки (знамена, шпоры, рубашки с изображениями гербов) приходили в негодность. И это служило причиной многочисленных ошибок. Можно было, конечно, использовать боевые кличи, но они, скорее, устрашали врага и поднимали общий дух войска, нежели служили ориентирами в гуще сражения. Если эти кличи не являлись политическими или религиозными призывами – как, например, знаменитое «С нами Бог!» крестоносцев, то возглашались названия феодов, иногда сопровождаемые определениями. Так, люди графа Генегаусского гордо восклицали: «Благородный граф Генегаусский!», а фламандские военачальники, намекая на герб своего предводителя, кричали: «Львиная Фландрия!»
Но даже когда в сражении все перемешивалось, каждый рыцарь старался сразиться только с одним рыцарем из противоположного лагеря. Причина этого не столько в соблюдении правил рыцарской чести, которых, в принципе, не существовало, сколько в стремлении к достижению корыстных целей: захватив пленника, следовало потребовать выкуп и тем самым насколько возможно обогатиться. Противников не убивали, а брали в плен и затем продавали. Таким образом, в самых ожесточенных рукопашных схватках постоянно совершались всевозможные сделки: стоило пленнику пообещать заплатить выкуп, его сразу же освобождали, и он снова брался за оружие, чтобы, в свою очередь, пленить того, чей выкуп возместит его собственный ущерб. К тому же суровая военная реальность иногда заставляла изменять даже самым нерушимым клятвам в верности и оказании помощи. Когда сражение становилось слишком жарким, а удача – неверной, сеньору вновь приходилось договариваться с сопровождающим его войском о поддержке! Деньги – вот основная движущая сила сражения. В реальной жизни не существовало воинской доблести Говена, Ланселота и их соратников. Конечно, воины были достаточно храбрыми (в конце концов, кольчуга защищала практически от всех ударов), однако отвага еще не стала необходимой добродетелью. Каждый пытался выйти из боя невредимым, как в денежном, так и в физическом отношении: ловко увернуться от стрел, выпущенных из арбалета (единственного по-настоящему смертоносного оружия), постараться, чтобы тебя не выбил из седла кто-нибудь из пехотинцев противника, которым с началом всеобщей схватки полагалось валить лошадей и стаскивать всадников. В хрониках можно узнать о рыцарях «весьма осторожных» (читай «трусливых»), которые во время боя прятались один за другого.
В этих сражениях больше всего страдала пехота. Ее калечили всадники, топтали кони, и добивали свои в случае общего бегства. Если лучники и копейщики попадали в плен, за них не требовали выкуп у пехоты противника, их просто убивали на месте, чтобы ограбить. У рыцарей, наоборот, раны – многочисленны, смертельные же исходы – редкость. Если верить хроникам, возможно, такое случилось всего один раз, в битве при Бувине. Как бы то ни было, по приблизительным подсчетам, вероятность смертельного исхода составляла около двух процентов. Впрочем, сражение длилось не дольше двух часов, а участвовало в нем не так много войска. Недавние работы показали, что в своем распоряжении Филипп Август имел всего 1300 рыцарей, 1200 обычных конных воинов и около пяти тысяч пехотинцев, в рядах же англо-германской коалиции, возглавляемой От-тоном Брауншвейгским, насчитывалось такое же количество всадников и на одну-две тысячи больше пехотинцев. Эти цифры представляются довольно скромными и весьма далеки от размаха битвы при Солсбери, повлекшей упадок Круглого стола, где, как пишет Вас, сражалось около 100 тысяч воинов и, по свидетельству неизвестного автора «Смерти короля Артура» [76], после целого дня братоубийственной схватки погибли все рыцари легендарного короля.
Глава 8. Некоторые развлечения аристократии
Однообразная и унылая жизнь средневекового общества вместе с тем бывала и праздничной, и веселой даже для низших слоев населения, поскольку официально существовало время, предназначенное для труда, и время для развлечений. Каждый день им посвящались послеобеденные и долгие вечерние часы, а каждую неделю – день обязательного воскресного отдыха. Кроме того, любая важная церемония сопровождалась коллективными увеселениями, собиравшими рыцарей и вилланов, горожан и деревенских жителей. Литература дает нам, правда, несколько идиллическое, но довольно верное представление о том, как проходил праздник в конце XII века.
Так, по случаю свадьбы Эрека и Эниды «всех местных менестрелей, всех, кто был сведущ в искусстве развлечений, созвали ко двору Артура. В огромном зале царила атмосфера всеобщей радости. Каждый блистал своими талантами. Один прыгал, другой падал, третий фокусничал; этот пел, тот свистел; один играл на свирели, другой – на флейте, третий – на волынке, четвертый – на роте [77]. Девушки танцевали фарандолу. Все участвовали в общем веселье. Не жалели ничего, что могло бы послужить для увеселений (…). Весь день двери не закрывались. Войти в них могли все: и богатые, и бедные. Король Артур ни на что не скупился. Он приказал раздавать всем желающим мясо, хлеб и вино. Никому ни в чем не было отказа. Всех оделяли в изобилии…» [78].
