Тимофей Грановский - Лекции по истории позднего средневековья
Лекция 18 (1 Декабря)
Мы остановились на конкордате между папой Львом X и Францем I. Им отменена была Прагматическая санкция 1458 г. Королю отдано было в руки замещение церковных должностей, папа выговорил себе сбор некоторых доходов; главными из них были аннаты (annates). Эти доходы состояли в следующем: по смерти каждого духовного высокого сановника, епископа или аббата годовой доход с его паствы поступал в папскую казну. На это жаловалось духовенство. Впрочем, папа немного выигрывал здесь, ибо король имел во власти право сократить эти доходы. Делалась оценка доходов, владений, конечно, сообразно с местными интересами. Но конкордат встретил сильное сопротивление во Франции со стороны духовенства и парламента парижского. Мы знаем, что первоначально это было высшее судебное место без всякой законодательной власти; только при издании новых королевских повелений парламент вносил их в свои списки законов, сообразуясь с другими законами, что называлось enregistrer. Еще в XV столетии парижский парламент несколько раз обнаруживал желание воспользоваться этим правом, чтобы протестовать против королевских повелений. Эту возрастающую силу должно было усмирить. С этой целью Карл VII и Людвиг XI так увеличили число парламентов. Но никогда парламент не обнаруживал такой сильной оппозиции, как в 1516, 1517 гг. по случаю внесения конкордата в собрание французских законодательных актов. Король должен был прибегать к силе, угрозам и едва сломил оппозицию парламента. Но ненависть к конкордату и сожаление о Прагматической санкции остались во Франции еще более двух веков. Еще в XVII столетии раздаются голоса об этом. Галликанская церковь, еще в XVII столетии помнившая о своих льготах, протестует против конкордата. Между тем в 1516 г. умер Фердинанд Католик, оставив по себе преемниками двух внуков — Карла и Фердинанда. На этих двух юношах лежала надежда двух династий: Испанской и Габсбургской. Карл и Фердинанд были сыновья Филиппа, сына Максимилиана от Марии Бургундской и Иоанны, дочери Фердинанда Испанского. Таким образом, им доставалось наследие Австрийского дома, Бургундии и Испании и в то самое время, как Испания усиливается открытием Америки и завоеванием там огромных земель. Многие думали, что Фердинанд в духовном завещании разделит владения, но совет кардинала Хименеса, игравшего главную роль при Изабелле и Фердинанде, превозмог. Он представил им всю опасность такого деления, наследником назначен старший, Карл. Фердинанду назначена только пожизненная пенсия. Таким образом, на двух главных престолах Европы мы видим двух юношей; Франца I и Карла I Испанского, V Немецкого. Карл был моложе, но он не подавал таких надежд, как Франц. Свидетельства тогда его видевших показывали его нерешительным, робким, задумчивым юношей, предоставившим правление государством людям, окружавшим его с детства, особенно де Шевру (de Chievres), воспитателю своему — кардиналу, впоследствии папе Адриану VI; сам он не показывал особенно деятельности и таланта. Между тем обстоятельства в Испании были трудные. Дело Фердинанда и Изабеллы готово было рушиться. Инквизиция, введенная ими, возбуждала общий ропот. Города, на которые католические государи опирались в борьбе против аристократии, в свою очередь принимали оппозиционное положение. Кортесы не хотели присягнуть в верности новому королю, не вытребовав предварительного согласия со стороны короля на все права их. Единственный человек, который мог удержать эти оппозиции, был Хименес. Но Карл удалил его от дел, очевидно, по совету своих нидерландских советников. Хименес не вынес этого и умер в 1517 г. Карл был воспитан в Нидерландах, принял более нидерландский, чем испанский, характер, принадлежал более Нидерландам, и первые годы его правления прошли под влиянием с этой стороны. Это было несчастье Карла: он правил множеством земель, в которых везде был иностранец: для Германии, Испании, Италии (немцы смотрели на него как на испанца, испанцы долгое время как на нидерландца, для Италии он был иноплеменным завоевателем). Это ставило его в ложные, тяжелые отношения к подданным. Борьба испанских общин с королевской властью приняла решительный характер несколько позже. Но теперь судьба Европы находилась под влиянием двух юношей, и никогда положение Европы не было так трудно, не требовало таких опытных вождей. В 1517 г. началось движение Реформации.
Реформация. Marheinike. Geschichte der Deutschen Reformation. Книга его, лишенная драматического интереса, содержит очень хорошее изложение догматической стороны истории Реформации. Из новейших сочинений самое знаменитое и полезное — книга Ranke Geschichte der deutschen Reformation, 5 томов, 6‑й том содержит дополнения и приложения. Ранке не довольствовался трудами своих предшественников и изданиями материалов, он тщательно изучил памятники во Франции и Бельгии. Вследствие того он представил самую полную картину Реформации, какая у нас есть до сих пор. Есть еще Histoire de la Reformation d'Aubigne — добросовестная книга, но с ограниченным взглядом, с явным пристрастием против католицизма.
Мы видели, какое движение совершалось в умах до начала Реформации. Схоластика как наука подверглась нападению со стороны гуманистов. Но дело шло не об одной науке, а о целой системе, политической и церковной жизни. Никогда еще папство не выставляло таких притязаний и надменных теорий, как в это время. Богословы выставляли права папы выше всего; принимая юридическую формулу, они ставили следующий вопрос: есть ли возможность апелляции от папы к богу? И решали его отрицательно. Иоанн Торквемада (Томас Торквемада — доминиканец, в 1481 г. глава испанской инквизиции, жестокий) в конце XV столетия выставляет следующее мнение: если бы не было папы, и Святое писание не имело бы никакой силы. Другой богослов, знаменитый кардинал Каэтан, Фома из Гаеты, учил, что в случае порочности папы церковь имеет право только молиться о его исправлении, но не роптать. Одним словом, прежние смелые теории (высказанные на соборах) устранены из богословских учений. Но оппозиций было много. С одной стороны, светские государи недовольны были вмешательством пап; конечно, это вмешательство ограничивалось только денежными мерами и финансовыми сборами. Государи с неудовольствием допускали это влияние пап на такое могущественное сословие в средние государства, каково было духовенство. С другой стороны, народ жаловался на эти тяжелые сборы огромного количества денег, выходившего из каждого государства в Рим; жаловался на назначение в духовные должности иноплеменников, ибо очень часто папа назначал, особенно в Германию, епископов и аббатов итальянцев, не знавших языка страны. Часто эти назначенные церковью сановники вверяли управление монастырями дьяконам своим, довольствуясь только получением дохода. Наконец, образованная часть народонаселения, именно те, в которых происходило движение литературное, где обнаружились первые стремления гуманизма, была враждебна папе вследствие злоупотреблений, за которые она взваливала на него исключительный ответ. Он был в ее глазах представителем всего этого порядка вещей и защитником суеверий и невежества (господствовавших в европейских университетах, школах). Но мы уже видели, какими орудиями действовали гуманисты, сочинения их расходились только в образованном кругу общества; в низших слоях действовала литература другая, чисто народная, более грубая в формах своих, но которой результаты были также разрушительны. Изучая историю средних веков, мы видели, что каждое сословие тогда имело свою литературу. Литература городов состояла из сказок, большей частью сатирического содержания, и замечательно, уже с XII столетия обыкновенно здесь играют роль лица, принадлежащие к духовенству. Но эта литература достигла в Италии высшей художественной формы в (Декамероне) Боккаччо. В Германии она приняла самый резкий и насмешливый тон XV в. Стоит взглянуть только на тогдашние переделки сказки о попе Амисе, Соломоне и Морольфе. Тиль Елен–spiegel — это вроде нашего Ивана–дурачка. Но под этой грубой формой скрывался здравый смысл, о который сокрушались и наука, и представители тогдашнего общества; он приходил в соприкосновение со всеми сословиями и смеялся над всеми. Наконец, литературные произведения с таким же направлением большего объема. Корабль глупцов — Nагrenschiff Sebastian'а Brant'а. Он собирает на один корабль всех глупцов; здесь являются представители всех сословий и смешная сторона каждого сословия с его недостатками, преданные глупости и осмеянные. Себастьян не любит книг, ибо в них расходится бесполезное учение, он требует здесь только смысла, он знает греков, не писавших много книг (только здравого смысла на вещи; он хвалит греков, ибо они не толковали много), но ясно смотревших на предметы. Своей низкой стороной это сочинение должно было произвести великое влияние. Доказательством служат бесчисленные издания этого сочинения, оно было переведено на все языки с бесчисленными подражаниями. Влияние этой книги было таково, что один из замечательных проповедников Гейлер из Кайзерсберга брал содержание своих проповедей из этой сатиры. Это были замечательные проповеди, исполненные насмешливых, резких выходок против всего существующего. Собственно, это были сатиры, сказанные с кафедры церковной. Но из этого мы видим, до какой степени глубоко проникло движение в массы. Притязания римской курии подвергались посмеяниям. Злоупотребления духовенства, которые в самом деле были велики, пороки и невежество монахов передавались на посмеяние народу. Мер против этого не принимали никаких.
