Николай Михневич - История русской армии. Том второй
Ничтожные для союзников результаты битвы 6 октября объясняются отсутствием единства и одновременности в их действиях; кроме того, из 282 тысяч приняли участие в сражении не более 180, а 100 тысяч остались в виде нетронутых резервов. По словам Шварценберга, он сохранял их для боя на следующий день. Невольно вспоминаются слова Наполеона: «Генералы, оставляющие резервы на следующий за сражением день, обыкновенно бывают биты».
По окончании битвы 6 октября Александр предложил немедленно переправить за Эльстер для преследования все резервы и кавалерию. Но Шварценберг воспротивился по обычным двум отговоркам, не имеющим значения: 1) утомление войск, 2) пополнение продовольствия не ранее следующего утра. Пришлось уступить и преследовать лишь корпусами Йорка и Гиулая. Йорк с севера вынужден был идти кружным путем на переправу у Шкейдица и опоздал выйти на путь отступления Наполеона. Гиулай мог немедленно пересечь этот путь, но Шварценберг приказал ему отойти назад к Пегау, соединиться там с австрийскими войсками и только тогда преследовать французов. Не проще ли было послать войска от Пегау вперед к Гиулаю! Мало того, ему послано дополнительное приказание: «остерегаться поражения, и как только будет открыт путь отступления Наполеону, то преследовать одной кавалерией».
Штурм Лейпцига 7 октября. Теперь Наполеону нельзя было терять ни одной минуты для отступления. Прежде всего он отправил на Вейссенфельс обозы и парки, пополнив предварительно войсковые запасы, пустые же зарядные ящики частью бросили, а частью сожгли. За обозами — остатки пяти кавалерийских корпусов, Виктóр, Ней, Ожро и гвардия. Остальные войска отступили к предместьям города и получили приказание держаться 24 часа, до вечера 7-го.
Обычно задние войска (резервы) отходят на позицию (предместья Лейпцига) и обороняют ее, пока передовые части боевого порядка, расстроенные и ослабленные боем, не пройдут за нее и не устроятся под прикрытием свежих войск. Наполеон поступает иначе: менее ослабленные проходят первыми и отступают безостановочно, а передние корпуса, на которые легла вся тяжесть предшествующих боев, должны прикрывать отступление.
Объясняется это политической причиной. Корпуса, отступавшие безостановочно, состояли из французов и могли послужить кадрами для будущих формирований. Остальные — большей частью иностранцы; все равно с отступлением в пределы Франции он лишался их содействия. Таким образом, кажущаяся неправильность относительно тактики является целесообразной мерой дальновидного политика.
Под мост в Лейпциге была подведена лодка с тремя бочонками пороха для взрыва. Но, позаботившись об уничтожении единственного моста, не подумали об устройстве нескольких добавочных мостов, что, конечно, ускорило бы переправу через Эльстер огромной армии Наполеона. Однако заблаговременное устройство мостов могло обнаружить план отступления, что Наполеон тщательно скрывал до последней минуты.
Утром 7 октября, когда начал рассеиваться туман, союзники увидели, что неприятель оставил свои позиции и отходит к городу. Представлялись две задачи: 1) преследовать главную массу французов и 2) захватить Лейпциг. Разумеется, первая была важнейшей: перейдя у Шкейдица или Пегау через Эльстер и быстро двинувшись на Линденауское шоссе, союзники захватили бы большую часть армии Наполеона, а Лейпциг достался бы им и позже. Между тем союзники обратили главное внимание на овладение Лейпцигом, — до сих пор все их силы и стремления были направлены к городу, он служил им путеводной звездой.
Все устремились на штурм Лейпцига; войска сами врывались в предместья, на улицах штыками и прикладами повергали тех французов, которые пытались сопротивляться. В величайшем смятении неприятель бросился к мосту. Русские опережали их и, несмотря на свою малочисленность, принуждали к сдаче целые батальоны.
Важное дело взрыва моста Наполеон поручил начальнику инженеров Дюлолуа, а тот своему начальнику штаба, полковнику Монфору, который временно отлучился, оставив у моста саперного унтер-офицера. На вопрос последнего, когда следует зажечь провод, ему ответили: «При первом появлении противника». После того как несколько русских стрелков заняли близлежащие дома и оттуда посыпались пули, последовал взрыв моста. Между тем тысяч двадцать еще не перешли мост и взяты в плен. Макдональд успел переплыть Эльстер и присоединиться к Наполеону. Понятовский утонул. Лористон и Ренье попали в плен. Город взят.
За все Лейпцигское сражение Наполеон потерял 60 тысяч, а считая бежавших и оставшихся в госпиталях — 90 тысяч; на р. Заале к Вейссенфельсу прибыло только 100 тысяч. Союзники потеряли до 50 тысяч солдат, а трофеями были 325 орудий, 130 тысяч ружей, 900 зарядных ящиков и множество обоза.
Страшный удар нанесен Наполеону, но сам он с кадрами для будущих формирований все-таки ускользнул от окончательного поражения. Здесь Шварценберг мог покончить борьбу при условии полного развития энергии при преследовании; замедление же последнего повело к новой борьбе в 1814 г.
Преследование велось крайне вяло; даже 8 октября союзники еще не выступали из окрестностей Лейпцига.
Гиулай и Йорк захватили 20 орудий и 1200 пленных. Такой скромный результат объясняется, между прочим, преследованием исключительно с тыла, а не параллельным.
Но и при таком слабом преследовании французы во всем терпели нужду и были изнурены. Мародеры огромными тучами окружали армию, бродя по сторонам дороги. К Эрфурту пришло уже только 80 тысяч. Здесь Наполеон сделал вид, что готовится принять бой. Союзники остановились, Наполеон выиграл два дня.
Можно было бы воспользоваться его затруднениями при переходе через Тюрингервальд; но Наполеон прошел его за два дня, а союзники за четыре.
23 октября Наполеон переходит Рейн у Майнца с 60 тысячами солдат, из которых только 40 способны носить оружие. 26 октября он уезжает в Париж, чтобы еще раз потребовать от страны нового напряжения.
Союзники прибыли к Рейну в начале ноября и стали наконец на рубеж французской земли, чтобы вторгнуться в нее в 1814 г. и ниспровергнуть Наполеона.
Низложение Наполеона в 1814 г.
Николай Александрович Орлов, генерал-лейтенант
Обстановка в начале войны 1814 г.
Политическая обстановка ♦ Силы и планы сторон
В конце 1813 г. Наполеон с остатками своих войск (не более 70 тысяч) ушел за Рейн и немедленно, напрягая весь свой гений, принялся за подготовку к продолжению борьбы с коалицией; теперь ему приходилось не завоевывать области у своих врагов, а защищать границы Франции, которые он присягал при короновании сохранить в целости. Средства его сильно уменьшились. Он лишился содействия многих подвластных ему государств. Истощенная Франция желала мира во что бы то ни стало; народ с неохотой и даже сопротивлением давал конскриптов на пополнение армии прежнего своего кумира; в материальных средствах ощущался крайний недостаток.
Союзники остановились на Рейне на два месяца и, может быть, не только вследствие утомления и расстройства войск (противник был еще более утомлен и расстроен), а просто большинству Рейн казался рубежом, с достижением которого все должно было кончиться.
Австрия стремилась не к низложению Наполеона, а только к ослаблению его могущества, что, по мнению Меттерниха, уже и было достигнуто в значительной степени. Германия была освобождена, и король прусский полагал, что не следовало подвергать достигнутые успехи случайностям войны. Правда, Блюхер говорил про Наполеона: «Der Kerl mus herunter» («Молодчик должен пасть»), — но он не имел сильного влияния на политику. Англия, достигнув уже своих целей, не хотела тратиться далее и увеличивать свой государственный долг, а потому представитель ее, лорд Каслри, 3 февраля 1814 г. сделал императору Александру весьма настоятельное предложение о мире. Александр, возвыся голос, отвечал: «Милорд! Это будет не мир, а перемирие, которое вам позволит разоружиться лишь на минуту. Я не могу каждый раз поспевать вам на помощь, будучи с моими войсками за 400 лье. Я не заключу мира, пока Наполеон будет оставаться на престоле!»
Лишь один Александр настаивал на борьбе до конца, а потому переговоры о мире, которые потом велись во все время войны в Шатильоне с Коленкуром, не могли привести ни к чему: Наполеону постепенно ставились все более и более тяжелые условия. Александр оправдывал это словами: «Условия, о которых неофициально было говорено во Франкфурте, уже не те, каких мы теперь [когда союзники достигли р. Марны] желаем; во Фрейбурге думали мы о других условиях, нежели в Базеле, а в Лангре об иных, чем при переходе через Рейн». Такая настойчивость вызвала в конце концов падение Наполеона и упрочила за Александром славу миротворца Европы. Другой вопрос: действительно ли соответствовал интересам России уход Наполеона с политической арены Европы? Последнее десятилетие царствования Александра может служить красноречивым ответом на этот вопрос.
