Григорий Кваша - Принципы истории
В начальный период создания структурного гороскопа прямая логика торжествовала безраздельно. Очень легко удалось установить, что вся наша жизнь, так же, как и жизнь семьи, коллектива, государства, разворачивается в логике четырех фаз развития. Год Петуха принимает решения, год Собаки их осуществляет, год Кабана подводит итоги, а год Крысы отменяет принятые решения и готовит нас к принятию новых решений года Быка. Такая логика очень естественна, природна. Утро-День-Вечер-Ночь. Кто станет спорить, что утро - лучшее время для того, чтобы принять решение, день - лучшее время его осуществления, вечер подводит дню итог, а ночь несет отдых, забвение, отрицание дня. Еще лучше наблюдать эту логику в природных циклах года.
Весна - единственное время для посева, для цветения, для зарождения новой жизни. Летом решаются иные проблемы: посеянное надо вырастить, не дать погибнуть. Осень - сбор урожая, а зима - отдых природы и человека от проблем произрастания. (Речь, конечно, не о тропиках, где, собственно, ни весны, ни осени нет.)
Этот закон развития казался таким универсальным, таким очевидным, что ни о чем другом и думать не хотелось. Мне, как бывшему кристаллографу, очень нравилась схема: зародыш - рост кристалла - перекристаллизация растворение кристалла. Так и хотелось считать это законом развития всего.
А теперь представьте себе, что удалось найти процессы, в которых вслед за посевом идет зимняя спячка, потом сбор урожая, а завершением и апофеозом четырехтактного процесса явится бурный летний рост. Кажется, абсурд. Но факты - упрямая вещь. При разработке возрастного гороскопа пришлось убедиться, что знаки группируются ровно в обратном направлении. Те самые часы, что видятся нам в зеркале, стали реальностью. После рождения приходит возраст Петуха, вторым возраст Обезьяны, третьим Козы и четвертым Лошади. На этом кончается первая треть жизни, называемая детством. Структура второй и третьей части жизни точно такая же.
Становится очевидным, что, кроме логики прямого развития, есть иная логика, и описывать ее нужно совсем в других понятиях. Первая фаза (та, что утро) - накопление энергии, план будущих действий. Вторая фаза (ночь) разведка, исследование поля действия. Третья фаза (вечер) - создание работающего органа (в детстве это язык, в молодости - разум, в зрелости душа). И, наконец, четвертая фаза (день) - осуществление работы. Понять эту логику до конца очень трудно, ибо трудно подобрать природный аналог: в природе все работает на самовоспроизведение, а здесь явное движение вперед, рождение нового качества. Потому зеркальную логику можно назвать революционной, а прямую логику циклической или ритмической.
В историческом гороскопе, казалось бы, главенствует ритмическая логика, те самые утро-день-вечер-ночь. Кажется, все логично: первое 36-летие планирует индустриализацию (1881-1917), второе 36-летие осуществляет эту индустриализацию силовым путем (1917-1953), третье подводит итог и доводит до предела этот процесс (1953-1989), а четвертое, наконец-то, сможет познакомить нас с плодами этой индустриализации и даст возможность расслабиться (1989-2025).
Но главной особенностью структурного гороскопа является то, что он развивается сам по себе, не обращая внимания на личные пристрастия и симпатии его создателей.
Собственно, о том, что вторая 36-летка мало связана с волей, было известно давно. С первого до последнего дня она проходила под знаком террора, насилия, главенства сыска и охранки. Сильные властные и экономические знаки не имели никакого преимущества. Царили такие деятели, как троица Ягода-Ежов-Берия, олицетворявшие тройку сыскных знаков Кот-Коза-Кабан. Уже с самой революции вверх пошли такие деятели, как Троцкий, Сталин, Зиновьев, Каменев (Коты и Козы). Для сильного политического знака Лошади места почти не было: Ленин работал с большим перерасходом сил и быстро умер.
В культуре те же самые знаки, по чину или нет, но чувствовали ceбя гораздо более адекватно времени, чем другие. В театре Станиславский (Кабан) и Вахтангов (Коза); в поэзии Мандельштам (Кот), Заболоцкий (Кот), Есенин (Коза); в прозе Михаил Булгаков (Кот), Андрей Платонов (Кабан). Конечно, им было нелегко, но они были в центре, лучше других понимали свое время. Живучесть некоторых в столь суровое время, например, Эренбурга (Кот), буквально поражала.
А вот следующее 36-летие сразу отличилось железной хваткой, твердым порядком, который могли обеспечить только волевые знаки. У власти в силе состязались в основном два знака: Лошадь и Тигр. За первый знак выступала команда Хрущев-Брежнев-Кириленко-Шелепии-Щербицкий-Кулаков-Машеров. А за Тигров выступали Суслов-Гришин-Мазуров-Зимянин-Андропов-Воротников.
В культуре начался буквально бум волевых, или, как иногда говорят, адекватных знаков. Галич и Высоцкий, Солженицын и Пастернак, Алексей Герман, Венедикт Ерофеев и многие, многие другие. И вновь количественное преимущество совпадает с точностью понимания своего времени.
Как до сих пор структурному гороскопу удавалось пройти мимо того факта, что после вечера наступает день, ума не приложу. Короче говоря, до очередного открытия оставался шаг.
Теперь уже нет сомнения, что первая 36-летка прошла под знаком мистической стихии. Великая троица тех времен Лев Толстой-Чехов-Горький как раз и представляла тройку Крыса-Обезьяна-Дракон. А ведь были еще Фет и Блок в поэзии, Левитан и Репин в живописи, блистал создатель "Мира искусств" Дягилев. Все это мистические знаки. В политике, разумеется, этих знаков тоже было достаточно: Николай II, Распутин, Штюрмер и прочие.
Да и вся предреволюционная эпоха была окутана сном, мистикой, оккультизмом.
Последовавшие затем 72 года реалистических стихий (1917-1989), казалось, навеки похоронили обращенность человека к неземным сферам. Страна была буквально отрезана от высших сил. Атеизм, антимистицизм, запрет астрологиии, целительства и прочее.
Нo пробил час, пришла четвертая фаза (1989), и вновь с нами астрология, мистика. На новом уровне возрождается интерес ко всему зазеркальному, запредельному. И это не на год и не на два, а минимум на 36 лет. Потому что мы вступили во владения фантастических знаков - Петуха, Змеи и Быка. Уже первые годы этой фазы вполне иллюстрируют главенство этих знаков. В первую очередь речь, конечно, идет о Петухе, как открытом знаке. Единственным вождем революции 1989 года был академик Сахаров. Вдохновителем и организатором ельцинских побед был Бурбулис. Большим человеком имеет шансы стать Шумейко. Все они родились в год Петуха. Другие открытые знаки, особенно волевая Лошадь, при гораздо большей затрате сил добиваются куда меньшего эффекта.
Прекрасные политики Силаев и Егор Яковлев сходят с арены, так и не поняв, что наступило время, в котором безволие Петуха важнее воли Лошади.
Как понять эту метаморфозу читателям, мало интересующимся глубинами теории? А так, что наступает время всевластия информационных систем (о чем многократно писал наш гороскоп). Для организации же информационных систем необходимо снимать запреты, ослаблять вожжи; а главное - не бояться, что при этом послаблении начнется хаос. Информационный порядок очень быстро расставит все по полкам без всякого нажима властей.
Сейчас бы нам просмотреть анкетные данные лидеров нарастающих подобно кому информационных систем, и мы бы увидели, как много там Петухов, а также других информационных (Змея, Бык) и других открытых знаков (Кот, Лошадь, Крыса).
Ну, а теоретикам остается рассуждать над этой странной революционной зеркальной логикой, в которой 36 лет идет ночь, 36 лет вечер. Потом 36 лет идет день и лишь в награду, на закуску наступает ясное утро.
С добрым утром, господа и товарищи!
ххх
Таким было последнее слово теории в 1993 году, и его предстояло еще осмыслить. А пока идет осмысление, вернемся несколько назад, к тому моменту, когда автор уже задумался над смыслом 36-летий, но еще не открыл обратной логики.
Возвращение к эмпирике
Предполагается, что любая теория построена на жесткой логике, на мощной системе доказательств. Мы еще не раз убедимся, что в данной теории это не всегда получается: есть прорывы интуиции, есть волевые решения, есть эмпирические попытки прорваться к истине на ощупь.
Говоря о неожиданности каждого открытия, необходимо помнить, что логически безупречные формулировки открытия - следствие тех самых эмпирических, полуслепых попыток обозначить проблему, нащупать тот самый вопрос, на который надо ответить. Стоит ли сразу же забывать эти попытки, как только открытие свершилось? Думается, нет. Наверняка, в попытках эмпирического описания есть нечто самоценное.
По классической арифметической схеме, если открытие совершено в год принятия решения (1993 - год Петуха), то предшествующие эмпирические поиски должны были идти весь мистический год Обезьяны (1992). И действительно, проблема описания 36-летий вышла в том году на передний план.
