Линн Пикнетт - Леонардо да Винчи и Братство Сиона
С персонификацией Мудрости в виде женщины — и при этом блудницы — мы в этом исследовании уже познакомились: эта концепция пронизывает его как нить. В случае Симона это воплощение дано буквально в лице Елены.
Хью Шонфилд пишет:
«…Симониане поклонялись Елене как Афине (Богини мудрости), которую, в свою очередь, в Египте идентифицировали с Исидой».[202]
Шонфилд связывает Елену также с самой Софией и с Астартой.
Карл Лакерт тоже прослеживает концепцию Ennoia, воплощенную в Елене, до Исиды.[203]
Джоффрей Эш соглашается с этим и добавляет: «(Елену) выводят на дорогу к славе как Kiria или Небесную Царицу».[204]
В другом апокрифическом источнике, который датируется приблизительно 185 годом, дано описание Елены, «черной как эфиопка», танцующей в цепях, и добавляется: «Вся Власть Симона и его Бога есть эта Женщина, что танцует».[205]
Ириней пишет, что священники, посвященные в сан Симоном, «жили безнравственно»,[206] хотя, к сожалению, подробностей не приводит. Но они явно практиковали сексуальные ритуалы, как указывает Епифаний в своем капитальном труде «Против Ересей»:
«И он участвовал в непристойных мистериях и …обнажение тел с потерей всех приличий, emissionnum virorum, feminarum menstruorum, и они должны были предстать на мистерии в виде самого грязного сборища».[207]
(Дж. Р. С. Мид, добродетельный викторианец, оставил в своем застенчивом переводе латинские фразы из оригинала, но, по всей вероятности, секта Симона практиковала сексуальную магию с использованием семени и менструальной крови.)
Отцы Церкви явно опасались Симона Волхва и его влияния. По-видимому, он представлял собой серьезную угрозу ранней Церкви, что может показаться странным — пока мы не осознаем, насколько много общего было у Симона с Иисусом. Отцы приложили много труда, стараясь внушить пастве, что, хотя Симон и Иисус говорили и делали приблизительно одно и то же, включая чудеса, источники их силы были разные. Симон действовал силой темного колдовства, а Иисус — через Святого Духа. Таким образом, по сути, Симон был сатанинской пародией на Иисуса.[208]
Епифаний пишет более откровенно:
«От времени Иисуса до наших дней первой ересью была ересь Симона Волхва, хотя имя его не является точно и безоговорочно христианским, однако оно принесло большую сумятицу, благодаря развращению христиан».[209]
Более того, по Гипполиту:
«…покупая свободу Елены, он тем самым предлагал спасение мужчинам через знания, имеющиеся только у него».[210]
В другом источнике Симону приписывают способность творить чудеса, включая превращение камней в хлеба. (Это может быть соотнесено с искушением Иисуса, когда сатана предложит ему умение делать то же самое, но Иисус отверг это. Однако нам позднее говорят, что он накормил пять тысяч человек пятью хлебами и двумя рыбами, что, в сущности, одно и то же.)
Иероним Стридонский цитирует одну из проповедей Симона:
«Я Слово Божье, я тот, кто славен, я Заступник, всемогущий. Я суть Бог как целое».[211]
Другими словами, Симон провозгласил себя божественным и обещал спасение своим последователям.
В апокрифических Деяниях Петра и Павла есть эпизод, в котором Симон Волхв и Петр вступают в состязание, кто сможет оживить мертвое тело. Симон смог оживить только голову, в то время как Петру удалось воскресить человека.[212] Есть и другие апокрифические рассказы о битвах между Симоном Волхвом и Симоном Петром с помощью магии, каждая из которых завершается триумфом христианина. Наличие таких историй свидетельствует, что Симон Волхв был настолько влиятелен, что истории эти были просто необходимы для того, чтобы уменьшить его влияние на массы.
Волхв был не обычным колдуном, но философом, который писал труды с толкованием своих идей. Нет нужды говорить, что его книги были утеряны, но остались цитаты из них в работах Отцов Церкви, которые они приводили, сопровождая соответствующими проклятиями. Тем не менее по этим фрагментам можно понять, что Симон был гностиком, который говорил о существовании двух противоположных, но дополняющих друг друга сил — мужской и женской. Например, вот цитата из его книги «Великое откровение»:
«Из всеобщей Вечности идут два сигнала… один идет сверху, это есть Великая сила, Всеобщий Ум, упорядочивающий все вещи, Мужское Начало, и другой — снизу, Великая мысль, Женское Начало, производящая все вещи. Сливаясь друг с другом, они объединяются и образуют Среднее… это есть Отец…
Вот Он, Тот, кто стоял, стоит и будет стоять, сила мужского и женского начал в Безграничной Силе, которая была до всего сущего…».[213]
Здесь можно расслышать отзвук гермафродита из алхимии, символического андрогина, что впоследствии так очарует Леонардо. Но откуда черпал свои идеи Симон Волхв?
Карл Лакерт проследил «идеологические корни» учения Симона до религий Древнего Египта, по-видимому, это действительно так, и его идеи отражают и в какой-то степени развивают в новой форме эти культы. Хотя, как мы видели, в культе Исиды/Осириса подчеркивается противоположность и равенство природы богов и богинь, но это иногда понимают как сплав начал в одном персонаже, в теле Исиды. Ее иногда изображают с бородой и верят, что она сказала: «Хотя я женщина, я стала мужчиной…».[214]
Учения Симона Волхва и Иисуса были в период ранней Церкви опасно схожи, вот почему Симона обвинили в том, что он пытался украсть христианское знание. Это является явным признанием, что его собственное учение было фактически сравнимо с учением Иисуса — до такой степени, что он был частью того же самого движения.[215]
Возникает искушение отбросить эти слухи, как брань при скандале — но, как мы видели, есть доказательство того, что Магдалина была сексуальным инициатором (осуществляющей инициацию) в традициях храмовой проститутки, которая должна была нести мужчине дар horasis — духовного просветления через половой акт. Джон Ромер в своей книге «Завет» уже открыто говорит о подобии:
«Елена Блудница, как называли ее христиане, была Марией Магдалиной Симона Волхва».[216]
И снова: есть и другая связь — через их вероятное египетское происхождение. Карл Лакерт говорит о Симоне:
«Как «отца всей ереси» его следует изучать сейчас не просто как оппонента, но и сознательного конкурента ранней христианской церкви — а может быть, и как потенциального союзника…
Из факта их общего египетского воспитания вытекает сила той угрозы, которую представлял собой Симон Волхв. Опасность заключалась в том, что его могли перепутать с самим Иисусом…».[217]
Лакерт усматривает полное подобие в том, что он считает настоящей миссией двух проповедников. Он отмечает явную двойственность в проповеди Иисусом египетского учения еврейскому народу, но видит несомненную связь между начальной теологией иудаизма и теологией Египта. Он говорит о Симоне Волхве:
«(он)… считал, что его задача исправить то, что… пошло по неправильному пути, а именно, полную потерю женской божественной составляющей Тефнут-Махет-Нут-Исида из мужской головы бога».[218]
Этот тот самый мотив, которым, по нашей гипотезе, руководствовался Иисус в Иудее, и об этом же говорится в Levicon. Лакерт приходит к выводу, что Иисус победил Симона Волхва, только прибегнув к крайним мерам, включив в общую картину собственную смерть.
Однако эта картина резко меняется, если принять во внимание предположение о том, что Распятие, возможно, не закончилось смертью Иисуса.
Помимо подобия с Иисусом есть еще один неприятный — а для нас выступающий откровением — факт, связанный с Симоном Волхвом: он был учеником Иоанна Крестителя. Но мало этого, он к тому же был назван Иоанном своим преемником (хотя по причинам, рассмотренным далее, прямым преемником он не был).
Вывод из этого следует поразительный. Ведь Симон был известен как колдун и маг задолго до смерти Иоанна.
Это явно не случай блудного ученика, попирающего заветы учителя-аскета, как только он ушел со сцены. Если Симон был членом внутреннего круга Иоанна, он, возможно, выучился магии у Крестителя — как и другие ученики того же положения, такие как Иисус…
Вот что сказано в «Признаниях Клементина» III века:
«В Александрии Симон совершенствовал свои познания в магии, будучи адептом Иоанна, через него он усвоил религиозные доктрины. Иоанн был предтечей Иисуса…
