Владимир Сапрыкин - Ценности социализма. Суровая диалектика формационно-цивилизационной смены и преемственности системы общественных ценностей
Нет, В. И. Ленин как раз понимал все очень хорошо и как всегда смотрел далеко вперед. Гениальный стратег и великолепный тактик, он шел на временное развитие госкапитализма, чтобы вырвать молодую Республику Советов из разрухи, учиненной белыми и интервентами, преодолеть нищету, голод и холод рабочих и крестьян. Ибо в тех условиях, говорил он, «государственный капитализм экономически несравненно выше, чем наша теперешняя экономика…»[173]. Но в этом «нет для Советской власти ничего страшного, ибо Советское государство есть государство, в котором обеспечена власть рабочих и бедноты»[174]. Идя на введение НЭПа, осуществление кооперирования населения страны, В. И. Ленин подчеркивал, что успех этой политики будет обеспечен, «раз государственная власть в руках рабочего класса, раз этой государственной власти принадлежат все средства производства»…[175] «В самом деле, – убеждал он сомневающихся и колеблющихся, – власть государства на все крупные средства производства, власть государства в руках пролетариата, союз этого пролетариата со многими миллионами мелких и мельчайших крестьян, обеспечение руководства за этим пролетариатом по отношению к крестьянству и т. д. – разве это не все, что нужно для того, чтобы из кооперации, из одной только кооперации, которую мы прежде третировали как торгашескую и которую с известной стороны имеем право третировать теперь при НЭПе так же, разве это не все необходимое для построения полного социалистического общества? Это еще не построение социалистического общества, но это все необходимое и достаточное для этого построения»[176].
Не только современники В. И. Ленина, но и нынешние скептики в отношении реального советского социализма, увидавшие вместе с горбачевистами в НЭПе всеобщую, вневременную панацею, не «заметили» самого главного, фундаментального смысла ленинского подхода: «В обстановке нашей теперешней экономической действительности, когда мы соединяем частнокапиталистические представления – но не иначе, как на общественной земле, и не иначе, как под контролем государственной власти, принадлежащей рабочему классу, – с предприятиями последовательно-социалистического типа (и средства производства принадлежат государству, и земля, на которой стоит предприятие, и все предприятие в целом)…»[177] (выделено мной. – В. С.). При этом Ленин подчеркивал, что «эту политику мы проводим всерьез и надолго, но, как правильно уже замечено, не навсегда»[178]; «чтобы более подготовлено перейти опять к наступлению на капитализм»[179].
Насколько оправдались политические и социально-экономические расчеты В. И. Ленина? Как показали уже ближайшие годы, определенное допущение капиталистических элементов при безусловном сохранении командных высот в руках Советского государства обеспечило быстрое восстановление народного хозяйства, промышленное производство получило определенный импульс для своего развития. К 1926 году государственная крупная промышленность превзошла уровень 1913 г. на 12 %. Но главным итогом НЭПа, несмотря на ее противоречивую, переходную природу, явился рост рабочего класса, укрепление его связи с крестьянством, упрочение диктатуры пролетариата. Но уже через год, весной 1922 года на XI съезде РКП(б) В. И. Ленин заявит: «Мы год отступали… Мы должны теперь сказать от имени партии: достаточно! Та цель, которая отступлением преследовалась, достигнута. Этот период кончается или кончился»[180].
Стало ясно: НЭП позволил решить ряд острых проблем текущего момента, но он был не в состоянии дать необходимый ресурс, стать механизмом для всей стратегии социалистического строительства. От политики восстановления промышленности нужно было переходить к строительству новых производств, то есть к индустриализации страны. А страна по-прежнему оставалась преимущественно аграрной, крестьянской, основная масса работающих была занята ручным трудом. «Если исходить из имевшихся у нас заводов – социализма нам никогда не создать. И количественно, и качественно они для этой цели не годятся»[181] – так характеризовал суровую действительность того времени председатель ВСНХ СССР Ф. Э. Дзержинский. А это значит, что рассчитывать на победу социализма в империалистическом окружении не приходилось.
Индустриализация (лат. industria – деятельность) – это процесс развития производительных сил страны, ведущий к преобладанию тяжелой индустрии, крупного машинного производства, способного оснастить народное хозяйство передовой технологией. Этот процесс означает одновременное изменение и характера труда. На основе новой техники и технологии постепенно ликвидируются тяжелый физический ручной труд, грязные монотонные работы, развивается духовная, творческая сторона трудовой деятельности. В молодой Республике Советов индустриализация была осуществлена за годы довоенных пятилеток (1929–1940). Она осуществлялась неведомым ранее путем. Без внешних источников финансирования, без ожидания многолетних накоплений за счет развития легкой промышленности. Осуществлялась быстро, никогда невиданными в мире темпами. За счет внутренних резервов и прежде всего за счет деревни, крестьянства. Деревня, сельское хозяйство по причине выкачивания из них средств пострадали. Но страна совершила индустриальный рывок и выиграла историческое время. За короткий срок ценой невероятного напряжения всех физических и духовных сил народа – рабочих, крестьян, интеллигенции – в действие было введено 9 тысяч крупных государственных промышленных предприятий, оснащенных передовой техникой. Валовая продукция промышленности возросла в 6,5 раз, в том числе производство средств производства в 10 раз. В 1937 г. свыше 80 % промышленной продукции дали новые производства. По объему промышленной продукции СССР вышел на 1-е место в Европе и 2-е место в мире. Был создан ряд новых отраслей индустрии – авиационная, автомобильная, алюминиевая, апатитовая, калийная, тяжелое машиностроение, качественная металлургия, подшипниковая, приборо– и станкостроение. Из аграрной страны СССР превратился в индустриальную державу, не зависящую от капиталистических стран.
Если же говорить шире, с точки зрения материалистической диалектики, – о социально-экономических изменениях на рубеже 20–30-х годов, – то самым важным из осуществленных в то время преобразований явилось создание реальной социалистической экономики, возможности планомерно развивать народное хозяйство, основанной на обобществлении средств производства. Была ликвидирована безработица, полностью устранены экономические возможности эксплуатации человека человеком. Социализм – отнюдь не «тип, разновидность индустриализации», как это теперь представляют «переписчики» истории, а качественно новый общественный строй, ликвидирующий классовый и национальный гнет, впервые в мировой истории реализующий интересы трудящихся. Да, это не одномоментный акт (сродни бредовому плану Ельцина – Явлинского и Ко реформировать Россию за «500 дней»!), а сложнейший, остро противоречивый, невиданно трудный процесс, которого еще не знала человеческая цивилизация. Но он развивался по восходящей, несмотря на все препоны и преграды капитализма, старые традиции и инерцию, ибо трудящиеся видели материализацию своих коренных интересов.
Одновременно в стране шел процесс коллективизации сельского хозяйства. Ведь НЭП не дал нужного импульса к модернизации и интенсификации сельхозпроизводства. Нужна была совсем иная программа преобразований, то есть коллективизация. Сегодня серьезные ученые, обладая всем массивом исторического опыта, экономических, статистических, математических данных, делают вывод: альтернативы коллективизации у СССР не было[182]. В конце 80-х годов в США с помощью методов математического моделирования были сделаны оценки перспектив продолжения НЭПа, но без коллективизации. Материалы этих исследований в 1993 г. обсуждались на теоретическом семинаре в Институте российской истории РАН с участием американских ученых. В своем моделировании американские исследователи исходили из нереального допущения, что СССР мог бы в эти годы не проводить индустриализацию, а продолжать НЭП – так, чтобы страна осталась аграрной. Модель абстрагировалась и от проблемы выживания в надвигавшейся войне со стороны империализма во главе с фашистской Германией. Но даже при таком невероятном допущении математические расчеты показали: сохранение единоличного хозяйства означало бы слишком низкий темп развития. Без коллективизации переход села к современным методам земледелия и интенсивному хозяйству оказался бы невозможным[183].
