Джон Грэйнджер - Империя Александра Македонского. Крушение великой державы
Александр отправился в новую кампанию в Индию. Это можно воспринять только как стремление уйти от действительности. Трудность кампании в Бактрии и заговоры и споры в высшем командовании были признаками того, что для организации новой империи была необходима серьезная работа. Невозможно утверждать, что завоевание Индии было необходимо. Долина Инда определенно была частью Персидской империи задолго до этого, но в течение уже некоторого времени стала независимой, и единственными индийскими войсками, с которыми до сих пор сталкивался Александр, были наемники.[302] Некоторые упорствующие персы, в их числе Барсаент, бывший сатрап Арахозии, бежали в Индию, но это не оказало серьезного влияния. Мотивы Александра для этого вторжения были патетическими — увидеть место и повторить мифическое путешествие бога Диониса, который, как было «открыто», совершил туда путешествие, и завоевать последние следы погибшей империи Ахеменидов.
Это была столь же трудная кампания, как и в Бактрии, гораздо менее необходимая и еще более грязная. Воины, теперь уже не только македонцы и греки, но и персы, и бактрийцы, столкнулись с упорным и решительным сопротивлением нескольких воинственных государств и народов. Он воевали против бойцов, вооруженных пугающим новым оружием и использовавших никогда прежде не виданных боевых слонов.
В сезон муссонов воины Александра болели, их оружие ржавело, а их одежда и снаряжение сгнивали. Полное отсутствие признаков власти Персии уничтожало саму идею о завершении завоевания империи. В конце концов на реке Гифас перед лицом еще одного длительного похода и нападения на новую империю (Магадха) даже Александр не мог заставить армию идти дальше. Он в течение нескольких дней злился в своей палатке, эта тактика срабатывала с армией раньше, но на этот раз не подействовала. Спасти лицо в тупиковом положении ему помог предсказатель, и армия повернула на юг.[303]
Здесь «армия» означает македонцев. К этому времени воины других народов численно намного превосходили их, но всегда царь вел переговоры именно с македонцами, со старшими командирами или обычными солдатами на общих встречах. Это был военный вариант македонского общества, который завоевывал Персидскую империю, и воины верили, что кампания ведется в основном в пользу Македонии. То, что после восьми лет походов, сражений и завоеваний, воины все еще верили в это, показывает, насколько Александру так и не удалось убедить армию в реальности создания империи. Для них это все еще был долгий набег за добычей, после чего они вернутся домой богатыми. Но если Александр ставил своей задачей создать империю, он не мог отпустить их домой.
Александр направил армию вниз по долине Инда к океану, хотя он и согласился отпустить на родину своих воинов. Он мог возвратиться через перевал Хайбер, как и пришел, или по одному из других проходов в Афганистан — один контингент под командованием Кратера был послан в Арахозию, чтобы подавить там всплеск недовольства.[304] Но повести по этому пути всю армию могло означать поражение, которое, как он чувствовал, он потерпел от собственной армии. В результате люди, которые теперь, когда он согласился вернуться, были более или менее готовы простить его, поверили, что идут домой. Они совершенно не знали о тех расстояниях, которые им предстоит преодолеть, и совершенно не были расположены больше сражаться. Александр настаивал: он получил еще одну рану во время поспешной атаки на город, нападать на который его войска не хотели.[305] Армия, а может быть, и сам Александр озверели, и кампания в долине Инда превратилась в мрачную серию убийств и разрушений.[306]
Александр оставил гарнизоны по всей протяженности долины Инда под надзором двух сатрапов и нескольких индийских царей, которых он победил и превратил в подчиненных союзников. Он построил корабли, чтобы плыть вниз по реке, и другие корабли, чтобы плыть по океану, когда дойдет до него. Часть войск двинулась по морю на запад под командованием Неарха, Александр повел остальных вдоль побережья Гедрозии, вероятно, не зная, что это пустыня. Третий отряд под командованием Леонната пошел по маршруту внутри континента.[307]
Войска Кратера и Неарха совершили поход относительно без трудностей, но войска Александра сталкивались с одной проблемой задругой, многие из воинов и маркитантов умерли от жажды, голода, жары и плохой пищи, как будто Александр мстил своей армии за свое поражение. Двигавшиеся по суше части соединились в городе, позже названном Александрия в Кармании (современный Гулушкерт), где, как сообщается, шедший с Александром отряд плясал и пьянствовал во время продвижения по богатой местности, празднуя возвращение. Александр так же, как и большинство из них, предавался пьянству и, сравнивая себя с богами, не возражал против радостей Диониса.[308]
Полученный от армии в Индии удар мучил его. Он все больше понимал, что он смертен, особенно после полученной в Индии тяжелой раны, которая определенно способствовала его ранней кончине. В результате заговоров при дворе он в это время стал очень подозрителен. Он обнаружил, что ни один из сатрапов Южной Персии не подумал направить припасы в ожидании его прибытия. Это могло не быть их виной, хотя он, возможно, и посылал им приказы на эту тему, но Александр не был настроен что-либо слушать, когда вышел из пустыни. Он возвратился в центр своей империи, подозревая всех и вся и намереваясь отыграться на ком-либо.
То, что сатрапы не прислали припасов, было в такой же степени виной системы управления Александра, как и самих сатрапов. Александр постоянно избегал таких неприятных решений, как организация правительства; это было достаточно разумно, пока завоевание империи было еще не закончено. Но затем он ушел в Индию, откуда, без сомнения, поступали преувеличенные истории об убийстве, восстании в армии, резне и угрожающих жизни ранах, полученных царем. Некоторые из его сатрапов явно полагали, что он мертв или никогда не вернется.
Это было следствием того факта, что он был царем Македонии. Наследием Филиппа в наибольшей степени была его армия, великолепная боевая сила, способная победить любую другую армию в мире того времени. Но правительство Македонии не было развито до такого же уровня. Македонским правительством в основном являлся царь, на которого лишь немного влияла выступавшая в качестве Собрания армия.[309]Александр считал, что он может просто отобрать Персидскую империю у Дария, как он взял Македонию у Филиппа, и нужно будет только заменить несколько сатрапов. Македония была собственным государством, полностью зависимым от контролировавшего все царя, который решал все споры, наблюдал за сбором налогов и т. д. Царство имело как раз такой размер, что им подобным образом мог управлять энергичный царь, и Филипп не делегировал никому части своей военной или гражданской власти. Не делал этого и Александр, но это происходило потому, что он никому не доверял. Раз или два, как в случае с Парменионом и Кратером, он посылал кого-либо с частью своей армии, но никогда не мог доверить кому-либо административное управление империей. Невозможно управлять империей в одиночку, Александру нужна была система, бюрократия и зависимые чиновники.
7
Объединенная империя, 325–319 гг. до н. э
По возвращении из Индии Александр столкнулся с теми же проблемами, с которыми сталкивается любой завоеватель: как контролировать завоеванное население, как вознаградить свою армию, как обеспечить справедливое управление, как создать работающую администрацию, как не позволить врагам использовать его трудности. Он также оказался перед лицом нескольких исключительно личных проблем: как остаться в живых и обеспечить престолонаследие, что было более чем срочным делом. Но словно этого было недостаточно, он планировал серию новых завоеваний, которые были бы больше похожи на кампании в Восточной Персии и Индии и не отличались бы относительной легкостью, с которой были завоеваны западные провинции.
Ко времени возвращения из Индии он отсутствовал в центральной части империи уже пять лет. В Бактрии он был еще досягаем, но во время пребывания в Индии от него не поступали никакие указания, при этом он в силу своего характера никому не мог делегировать полномочий. До него доходили некоторые новости из Персии, и Кратер был направлен разобраться с проблемами в Арахозии, но гораздо большие тревожные известия ожидали его, когда он приехал в Карманию. Первой его заботой было снабжение: припасы доставлялись слишком медленно; до него начали доходить слухи о плохом управлении и вымогательстве его сатрапов и т. д.
Его отсутствие и невнимание к внутренним делам привели к постепенному распаду Персидской империи на составляющие ее провинции. Сатрапы остались без контроля и управляли в соответствии с собственными потребностями и задачами. Больше они ничего и не могли сделать. Персидские сатрапы использовали методы старой империи, но македонцы и греки не имели подобной традиции или подготовки. Неизбежным был, по меньшей мере, беспорядок.
