Игорь Закурдаев - Владимирский централ. История Владимирской тюрьмы

№ 22 — Аллилуева Евгения Александровна;

№ 23 — Аллилуева Анна Сергеевна.

За измену Родине Молочников заочно был приговорен к 25 годам тюремного заключения, а обе Аллилуевы — к 10 годам тюремного заключения каждая. Из справки по делу заключенного № 22: «(Вместо фамилии прочерк) Евгения Александровна, 1898 года рождения, уроженка города Новгорода, русская, из семьи священника, бывший член ВКП(б) с 1918-го по 1919 год, выбыла из партии механически за неуплату членских взносов, домохозяйка. Прибыла во Внутреннюю тюрьму МГБ СССР 10 декабря 1947 года, откуда переведена 11 декабря 1947 года в Лефортовскую тюрьму. Числилась за специальной частью по особо важным делам МГБ СССР. Арестована 10 декабря 1947 года. Осуждена Особым совещанием МГБ СССР 29 мая 1948 года к тюремному заключению на 10 лет, считая срок с 10 декабря 1947 года. Лично принадлежащее имущество конфисковать. Находится во Владимирской тюрьме МГБ. 19 октября 1950 года».

Во Владимирской тюрьме представителей кремлевской элиты разместили в одиночные камеры. Опыт размещения семей в особой тюрьме МГБ был отлажен. Из инструкции о режиме и порядке содержания номерных заключенных во Внутренней тюрьме Управления МГБ по Ивановской области:

«Совершенно секретно. Номерные заключенные должны содержаться в специально выделенных для них камерах на 3-м этаже, а именно: № 4 в камере 60, № 5 в камере 61, № 3 в камере 62, № 8 в камере 65, № 9 в камере 67, № 10 в камере 71, № 11 в камере 73, № 13 в камере 76, № 6 в камере 74, № 7 в камере 72, № 16 в камере 68, № 17 в камере 66. Перемещение заключенных в другие камеры производится только с личного указания начальника Управления МГБ. При выводе на прогулки и в уборную должна строго соблюдаться изоляция от других семей и не допускаться встреча между ними.

Примечание: Семьи размещены следующим образом:

1-я семья занимает камеры №№ 60, 61, 62;

2-я семья занимает камеры №№ 65 и 67;

3-я семья занимает камеры №№ 71 и 73;

4-я семья занимает камеры №№ 74 и 72;

5-я семья занимает камеры №№ 66 и 68».

А.С. Аллилуева в сентябре 1953 года находилась уже в Бутырской тюрьме. Здоровье ее было подорвано, душевные и нравственные страдания сделали свое дело. Из письма заместителя начальника Тюремного управления МВД СССР полковника А. Клейменова к начальнику Бутырской тюрьмы МВД СССР полковнику Шокину, начальнику Казанской тюремной психиатрической больницы МВД СССР подполковнику Сайфутдинову, министру внутренних дел Татарской АССР генерал-майору Семенову П.П.: «Совершенно секретно. Содержащуюся в Бутырской тюрьме МВД СССР заключенную № 23, осужденную Особым Совещанием при МГБ СССР к 10 годам тюремного заключения, направьте для лечения в Казанскую тюремную психиатрическую больницу МВД СССР. Отправку произведите особым конвоем. Для сопровождения заключенной в пути командируйте медицинского работника. Тов. Сайфутдинову принять заключенную № 23 в больницу, поместив ее в палату с однородным больным, и обеспечить надлежащую изоляцию. Личное дело заключенной хранить лично, обязательно в сейфе или в железном шкафу. О прибытии заключенной сообщить в Тюремное управление». (ГАРФ, фонд 9413, опись 1, дело № 51, лист 137.)

В одиночных камерах содержались родственники, друзья и знакомые — те, кто как-то был знаком и пересекался с номерными заключенными.

21 февраля 1948 года Абакумов доложил Сталину: «Совершенно секретно. Представляю протокол допроса арестованного американского шпиона Зайцева В.В., бывшего сотрудника для поручений посольства США в Москве. Зайцев показал, что, являясь агентом американской разведки, был связан с Аллилуевой Кирой и полученные от нее сведения передавал разведчику Харди, являющемуся начальником административного отдела посольства США». (Кира Павловна Аллилуева — дочь Е.А. Аллилуевой от первого брака, актриса Академического Малого театра. — Прим. авт.) «Протокол допроса арестованного Зайцева Виталия Васильевича от 21 февраля 1948 года. Зайцев В.В., 1910 года рождения, уроженец гор. Москвы, русский, гражданин СССР, беспартийный, из семьи крупного торговца, с высшим образованием, в 1940 году окончил Московский юридический институт. До ареста — сотрудник для поручений посольства США в Москве.

ВОПРОС: Кто ваши родители?

ОТВЕТ: До революции мой отец — Зайцев Василий Иванович — имел в Москве на Кузнецком Мосту торговое предприятие и мастерскую по изготовлению шляп с применением наемной рабочей силы.

ВОПРОС: А после революции?

ОТВЕТ: После революции мои родители продолжали заниматься торговлей, пока в 1925 году их торговое предприятие не было конфисковано. Впоследствии они были лишены избирательных прав и в 1931 году арестованы.

ВОПРОС: За что?

ОТВЕТ: За спекуляцию золотом. После того как их торговля была ликвидирована, они занялись скупкой и перепродажей на черном рынке валюты и золотых изделий.

ВОПРОС: Но ведь вы тоже арестовывались, почему вы говорите только о родителях?

ОТВЕТ: В том же, 1931 году, вскоре после ареста родителей, за спекуляцию золотом был арестован и я. Однако в тюрьме я просидел недолго, и, когда все имевшееся у меня золото было изъято, меня освободили.

ВОПРОС: Чем вы занялись после этого?

ОТВЕТ: Я поступил на службу в качестве шофера к австрийскому послу в Москве. Это было летом 1931 года.

ВОПРОС: Почему вы не захотели работать в каком-либо советском учреждении?

ОТВЕТ: Я считал, что у иностранцев буду лучше материально обеспечен.

ВОПРОС: Не только материальная заинтересованность, но и ваше враждебное отношение к советской власти сыграло в этом роль?

ОТВЕТ: Признаю, что, являясь выходцем из социально чуждой среды и будучи враждебно настроенным против советской власти, я не хотел работать в советских учреждениях и поэтому поступил на службу к иностранцам.

ВОПРОС: При чьей помощи?

ОТВЕТ: Мне помог в этом шофер польского посольства в Москве Брабец Эдуард, вместе с которым я раньше учился в средней школе. Сначала он устроил меня, как я уже показал, в качестве шофера к австрийскому послу в Москве барону Па<…>y, а после того, как в конце 1931 года из австрийского посольства были уволены все советские граждане, Брабец оказал мне содействие в поступлении на службу к американцам.

ВОПРОС: К кому конкретно?

ОТВЕТ: К американскому корреспонденту в Москве Фоссу Кендалу, у которого я проработал шофером до конца 1932 года. Затем Фосс за продажу контрабандных товаров был выдворен за пределы Советского Союза, и я перешел работать к американскому корреспонденту газеты «Чикаго Дейли Ньюс» Стоннеману. В июле 1935 года, покидая Советский Союз, Стоннеман устроил меня на службу в американское посольство в Москве.

ВОПРОС: В качестве кого?

ОТВЕТ: Несколько месяцев я продолжал работать шофером, а потом был назначен на должность зам. начальника административно-хозяйственного отдела посольства.

ВОПРОС: За какие заслуги вас жаловали так американцы?

ОТВЕТ: Такое повышение в должности я получил потому, что честно служил американцам и добросовестно выполнял все их поручения.

ВОПРОС: Преступные поручения?

ОТВЕТ: Преступных заданий от американцев я не получал. Единственное, что я делал незаконного, — это перепродавал, по просьбе американцев, различные носильные вещи, специально привозимые ими для этой цели из Америки. Кроме того, по поручению американцев я скупал в Москве дорогостоящие уникальные вещи и ценности, которые затем вывозились ими за границу.

ВОПРОС: Кто давал вам такие поручения?

ОТВЕТ: Многие сотрудники американского посольства, в том числе и сам посол Смит, давали мне эти поручения, но чаще всего я их получал от начальника административно-хозяйственного отдела посольства — Харди Николаса.

ВОПРОС: С которым, как показала ваша жена Зайцева М.А., вы творили и другие преступные дела.

Вы признаете это?

ОТВЕТ: Да. Сблизившись с Харди на почве совместных спекулятивных махинаций, я часто приглашал его к себе на квартиру. Бывая у меня, Харди обычно заводил антисоветские разговоры о материальном положении населения в Советском Союзе, всячески восхваляя при этом Америку. Я, в силу своих враждебных взглядов, поддерживал эти разговоры и, стараясь угодить Харди, высказывал ему разные измышления о советской действительности, выдавая это за достоверные факты.

ВОПРОС: Не антисоветские разговоры с Харди, а ваша шпионская работа на американцев интересует следствие. Вот об этом вы и рассказывайте.

ОТВЕТ: Признаю, что американцы иногда прибегали к моим услугам и некоторую информацию от меня действительно получали.

ВОПРОС: Информацию шпионского характера?

ОТВЕТ: Да.

ВОПРОС: Когда вы были привлечены американцами к шпионской работе?

ОТВЕТ: Начало моей преступной связи с американцами относится к 1934 году. Работая в то время у американского корреспондента Стоннемана, я часто разъезжал с ним по городам Советского Союза и помогал ему в сборе шпионских сведений. Стоннемана особенно интересовали промышленные центры и города, имеющие оборонное значение. Достаточно сказать, что за один только 1934 год мы побывали в таких городах, как Севастополь, Киев, Ростов, Сталинград, Саратов и Астрахань, где посещали фабрики, заводы и другие предприятия. Кроме того, Стоннеман и я объехали ряд станиц на Кубани, знакомясь с жизнью и бытом колхозной деревни. Возвращаясь в Москву после каждой поездки, Стоннеман направлял в Америку статьи, в которых, извращая действительность, охаивал все советское. Опускаясь до самой низкопробной клеветы, Стоннеман не останавливался перед прямой фальсификацией фактов, стараясь вопреки действительности показать, что в СССР царит якобы голод, нищета и бесправие. Летом 1935 года, как я уже показал, Стоннеман выехал из Советского Союза.