Евгений Долматовский - Зеленая брама
Те, кто прорывался на север и на запад, сознательно выбрали для себя партизанскую борьбу и подполье. Борьба эта была упорной и затяжной. У нее своя история и свои легенды.
Километрах в сорока от Подвысокого — строго на север — существует небольшое село Чижовка. Там тоже есть красные следопыты, уже много лет ведущие свою благородную работу. Они сообщили мне, что 200 их односельчан не вернулись домой с войны, а 410 советских бойцов и командиров, ушедших на войну из других районов Отечества, погибли за освобождение Чижовки.
Страшные цифры! Они лишний раз напоминают нам: вот какой была эта война, вот как дорого стоила она нашему народу!..
Я попросил следопытов из села Чижовка рассказать все, что они знают о войне, о том времени, о тяжелейших испытаниях, выпавших на долю бойцов и командиров 6-й и 12-й армий.
Эпичен, как былина, их рассказ: «У Подвысокого в начале войны было большое окружение, шли кровопролитные бои, очень многие советские воины погибли. Из кольца многие и прорвались, вышли в направлении села Гусаково Звенигородского района и дальше, на Звенигородку — Черкассы. Возглавлял эту группу сам Семен Михайлович Буденный...»
Еле-еле разглядел я на карте Гусаково. Не вызывает сомнений, что одна из групп — и, возможно, немалочисленная — вырвалась в направлении Черкасс. Допускаю, что у нее мог быть и другой план: от Звенигородки двинуться не на Черкассы, а на Киев.
Но Буденный?.. Славный маршал Буденный во главе отряда, прорывающегося из окружения,— какая красивая и волнующая легенда! Конечно, Семен Михайлович, занятый тогда обороной Киева, не мог лично выводить отряд окруженцев. Он в Подвысоком не был, о Чижовке и Гусакове, возможно, даже не слыхал.
И все равно в третьем, в четвертом поколениях жителей этих мест возникла и живет легенда большой эпической силы. Как же обойтись без Буденного в лихой час? Он же олицетворяет мощь народную. В песне поется: «Буденный — наш братишка, с нами весь народ...»
И вспомнилась мне встреча с Семеном Михайловичем осенью 1943 года в районе Лоева (севернее Киева), где предстояло форсирование Днепра. Командующий 65-й армией Павел Иванович Батов, почувствовав, как мне хотелось познакомиться с маршалом, воспетым в песнях, взял меня с собой на подготовку намеченной операции. Мне посчастливилось провести двое суток в хате, где подготавливалась операция по форсированию Днепра. Семен Михайлович был представителем Ставки.
Так получилось, что теплой осенней ночью никому не хотелось идти спать. Засиделся на КП — в просторной деревенской хате — и Семен Михайлович. Вместе со своим неразлучным адъютантом Петром Зеленским, спасшим ему жизнь под Ростовом в 1920 году, он запел тихим, глуховатым голосом: «Распрягайте, хлопцы, коней». Потом маршала потянуло на воспоминания о том, как враг рвался к Днепру в сорок первом году.
Печально и нежно говорил Семен Михайлович о своих товарищах по Первой Конной (мы называли их «будёновцами»), геройски сражавшихся и погибших или пропавших без вести при отходе из приграничных областей в Приднепровье. Называл имена. И, когда он вспомнил Сергея Яковлевича Огурцова, я не удержался, сказал, что видел его в последнем бою у Подвысокого.
— Подвысокое!..— маршал вздохнул.— Сколько страданий доставило оно и мне!.. Мы с Верховным — старые товарищи, обращаемся друг к другу на «ты», но, спрашивая о шестой и двенадцатой армиях, он обратился ко мне на «вы», что не сулило ничего доброго. А я только и думал тогда, только и мечтал: мне бы сейчас две тысячи сабель, я бы сам прорубился к окруженным, вывел бы их и поставил на оборону Киева эти кадровые, стократно уже проверенные в боях остатки дивизий и корпусов. Пусть остатки, но там каждый красноармеец стоил десятерых...
Да, именно так говорил маршал осенней ночью сорок третьего года перед форсированием Днепра, когда вдали погромыхивала артиллерийская дуэль и плавно взмывали в темное небо мертвенно-бледные ракеты, совсем не такие, как при торжественных салютах.
Не показалось ли мне, что был этот разговор? Не сказываются ли прожитые десятилетия, превращая жизнь в сюжеты?
Нет, так было! К счастью, и свидетели есть — генерал армии Батов, долгое время возглавлявший Советский комитет ветеранов войны. Он может подтвердить, что именно так все и происходило.
Невольно я сопоставляю слышанное от самого Семена Михайловича с легендой о том, будто бы Буденный лично выводил через Чижовку и Гусаково войска, окруженные у Подвысокого. Как он хотел осуществить это в действительности!
Значит, следопыты из чижовской средней школы не пустые фантазеры, мыслят исторически.
Хочу процитировать последние строки их письма: «Через тридцать месяцев (январь 1944 года) после боев у Подвысокого произошла Корсунь-Шевченковская битва, где были окружены крупные силы немцев. Это как ответ своего рода на битву у Подвысокого».
Генерал Сергей Огурцов
Когда 6-я и 12-я армии лишились своих командующих, когда оборвалась жизнь членов Военного совета Любавина и Груленко, а начальники штабов Арушанян и Иванов повели малые боевые группы и вырвались из кольца, даже лживая и хвастливая геббельсовская пропаганда не посмела утверждать, что битва у Подвысокого выиграна. Сопротивление там не ослабло. Остатки наших дивизий и полков вновь и вновь бросались в штыковые атаки, хотя после 6 августа надежда на выход из окружения померкла.
Неизменной оставалась лишь одна задача, которая всегда стоит перед советским воином,— сражаться до последнего патрона, до последней капли крови. Эта фраза сегодня может показаться выспренней, но она точно соответствовала душевному состоянию красноармейцев и командиров, попавших в беду под Уманью.
«Ваше положение безнадежно, сдавайтесь!» — кричали радиорупоры противника.
Но осталась еще граната, есть еще несколько патронов, а главное — не затупился штык, не раскололся приклад трехлинейки. Значит, сражение продолжается!
Наиболее боеспособной, пожалуй, была группа генерала Сергея Яковлевича Огурцова. Об этом человеке сказано немало добрых слов в мемуарах видных советских военачальников, в военно-исторических исследованиях. Он — признанный герой июньских и июльских боев на Украине.
Ровно через месяц после вторжения немецко-фашистских захватчиков на нашу землю более ста бойцов и командиров из 10-й танковой дивизии, которой командовал С. Я. Огурцов, было награждено орденами и медалями.
Боевая документация о действиях наших войск в тот исключительно трудный месяц скупо представлена в архивах. Иные донесения не дошли по назначению. Многие важные события на фронтах остались даже незафиксированными из-за мгновенно менявшейся обстановки. Однако в архиве Министерства обороны СССР имеется сообщение, относящееся ко второму дню войны в полосе Юго-Западного фронта: «Около 8 часов утра его части (речь идет о частях 48-го моторизованного корпуса группы Клейста.— Е. Д.) натолкнулись на передовой отряд 10-й танковой дивизии. Завязался танковый бой, который продолжался несколько часов и отличался исключительным упорством и ожесточенностью... В этом бою советские воины уничтожили 20 танков противника, 16 противотанковых орудий и до взвода пехоты. Передовой отряд потерял 6 танков Т-34, 20 бронетранспортеров и 7 человек убитыми».
Этот бой произошел в районе Радзехува. А 2 июля танкисты генерала Огурцова выбивают противника из захваченного им Тернополя.
Как и другие наши частные успехи того периода, этот тоже закрепить не удалось. На другой день пришлось оставить Тернополь (уточняю: оставить по приказу!). Но значение каждого удара по врагу, каждого подвига от этого не меркнет.
Прослеживая путь С. Я. Огурцова от границы до Зеленой брамы, я никак не пойму, не могу определить: были ли у 10-й танковой дивизии и ее командира пусть не ночи, не дни, но хотя бы часы отдыха?
Широкую известность приобрел контрудар 6-й армии у Бердичева. 10-я танковая дивизия и 8-я танковая, которой командовал П. С. Фотченков, были сведены в единую группу Огурцова. Так она и называлась, но в сводках и донесениях имела еще одно наименование — «Казатин».
Группа «Казатин», объединившая танкистов, пехоту, конницу (из 3-й кавалерийской дивизии), отважно атаковала вражеские войска, прорвавшиеся в Бердичев. В одном только окраинном квартале города было уничтожено 50 танков противника. Вот уж чего никак не ожидал обнаглевший Клейст!
Его армейская группа была задержана у Бердичева на неделю.
Надо ли говорить, что это значило тогда?
Начальник генерального штаба сухопутных войск Франц Гальдер еще в те дни писал, что 1-я танковая дивизия потеряла в Бердичеве две тысячи человек. Две тысячи танкистов — урон весьма существенный, несравнимый с потерями, например, пехотной дивизии. Сколько было подбито и сожжено танков, если погибло две тысячи танкистов!
