Владимир Рыжков - Закулисье российской истории. Завещание Ельцина и другие смутные события нашей страны
Я давно говорил о том, что есть очень простой способ решить эту проблему — опубликовать книгу типа телефонной и разослать во все военкоматы: Иванов Иван Петрович, призван в таком-то райвоенкомате, вас ждет орден Славы 3-й степени. Пусть каждый придет, пусть каждый себя найдет. Вместо этого всякие разнообразные вучетичи лепили этих гигантских баб. Отчего это? От того, что на возведение этих дурацких монументов, по которым мы побили все рекорды, шли колоссальные средства. Люди осваивали там строительные материалы, работала техника, были какие-то бюджеты. А вот ходить по полям и собирать эти кости — на это бюджетов у нас нет. Эти кости как валялись, так и валяются.
Да, у советской власти были разные периоды, и она смягчалась. Она смягчалась, но вот что настораживает: в исторической науке появился в последнее время такой трюк — считается, что в том или ином событии погибло три миллиона человек, а потом какой-то историк говорит — знаете, я все архивы «прошерстил», там нет трех миллионов. Там всего сто тысяч. И психологически получается, что если не три миллиона, а сто тысяч, то и события нет. И нет преступления. Ведь сто тысяч — это ерунда, это мы не считаем.
Поэтому насчет смягчения — безусловно, стало меньше жертв, не стало массовых репрессий, но вот от этого цена человеческой жизни выше не стала.
Мнение по этому вопросу Александра Цыпко:
Тут надо быть очень аккуратным, надо быть очень объективным. На мой взгляд, наше негативное отношение к 80-м годам, к периоду перестройки, оно даже с национальной точки зрения не очень объективно. Да, было сделано много ошибок, но тем не менее появилось ощущение, что нельзя жить по-старому, что надо заниматься человеческой жизнью. Тот же Брежнев просто дал всем жить, как хотят, но систему сохранил. А уже Горбачев и его команда ощущали противоестественность этого. Я просто знаю, потому что общался в то время с Вадимом Медведевым, Георгием Шахназаровым — со всей этой командой. Они не хотели разрушить систему, они хотели ее гуманизировать, создать социализм с человеческим лицом. На последних ступенях развития системы возрастала роль морального фактора в оценке истории, и у руководителей страны она возрастала. А как сейчас трактуют Горбачева? Общечеловеческие ценности, то есть отказ от национальных интересов. Не было ничего подобного. Речь шла о возвращении к ценностям гуманизма, и не больше.
Но вернемся к количеству — насколько это оправдывает или не оправдывает само событие? Кстати, недавняя история с голодомором. Например, Ющенко объявил, что от голодомора на Украине погибло 10 миллионов человек. Другие говорят: ерунда — там всего три миллиона погибло. «Всего». Просто сталинский режим приучил нас к таким печальным цифрам. Но что это значит? Значит, что был голодомор. Но он везде был.
И если Ющенко совсем с ума сошел и 7 миллионов прибавил, то что — ничего особенного там на Украине и не было? Ведь «всего» 3 миллиона погибло…
Мнение по этому вопросу Сергея Кудряшова:
Конечно, любая жизнь бесценна, и мы должны к этому прийти. Конечно, может, это утопично, но в принципе это движение всей человеческой истории и военного дела, кстати. Если вы посмотрите на историю военного дела, что происходит — мы отдаляем солдат от средств поражения. Надо солдата беречь, надо беречь солдатские жизни. И несмотря на все эти огромные потери, эволюция идет именно таким образом. И кстати, как раз и в советский период. Действительно, идет постепенное повышение ценности человеческой жизни. Посмотрите, реабилитация началась после 1953 года. И там более 2 миллионов людей было. Да, она потом остановилась. Но было осознание несправедливости, и ценность человеческой жизни возрастала. И в военном деле тоже это проявлялось. Конечно, были потери в Афганистане, но сравните: там более 14 тысяч убитых, но все равно они уже казались очень большими. То есть была определенная эволюция. Скажу на примере военных — можно воевать разными методами. Сравните с военным методом маршала Жукова.
В своей массе население уже во времена Хрущева понимало, что это противоестественно. И проблема состоит в том, что приходят новые поколения, — для них это другая история, это нечто далекое, и у них появляется такое якобы красивое, государственническое, но на самом деле аморальное отношение к истории. Но мы помним другие времена, 1941 год, посадки за колоски, безумные 7–8 лет за то, что старушка спрятала картошку. Та же Ялтинская операция — 19-летних мальчиков подняли и бросили на фронт. У тех немногих, кто остался в живых, есть воспоминания о войне, но у них нет и не было никакой героизации Сталина. Они не поднимали тосты за товарища Сталина. А сейчас люди голосуют за Сталина. И это откровенная мифологизация прошлого.
Подспудно, наверное, всякой власти хочется иметь генерала, который выполнит приказ любой ценой. Что же касается простых людей, то это не только моральная проблема. Люди ищут, на что опереться в истории. А в ХХ веке можно опереться практически только на войну и на великую Победу. Для России это несомненная историческая ценность. А в сознании война и Сталин у людей соединились.
Более того, в условиях хаоса есть потребность порядка, и она ассоциируется с этим периодом. Ведь был тогда сильный человек. И это выгодно нынешней власти.
Мнение по этому вопросу Александра Ципко:
У молодого поколения в условиях жуткой глупости нашего телевидения, которое показывает образ жизни миллиардеров и гламурных персонажей типа Ксении Собчак, а при этом миллионы людей живут в полунищем состоянии, естественно, есть потребность в справедливости. И отсюда миф, что там, при Сталине, была справедливость, но не дай бог, чтобы они жили в той справедливости, в которой прошло мое детство. Да, все были нищие и все были равны в этом. Но с другой стороны, никому не нужно это было. Поэтому мне думается, что когда мы говорим об этом мифе, мы должны быть объективны — учесть и современную ситуацию, и историю последних двадцати лет. Здесь накладывается уйма факторов. Но, несомненно, не произошло национального осуждения сталинизма. Не произошло этого в самосознании нации. Ведь российская нация существует будущим. На мой взгляд, там не может быть никаких успехов, если этого не произошло.
А что в России происходит с реабилитацией? Это ведь тоже имеет прямое отношение к вопросу о цене человеческой жизни.
Комиссии при президенте уже нет. В принципе комиссия Яковлева существовала в тяжелое время и всего пять лет. Нужен был какой-то координирующий орган, надо было принять какие-то законы, восстановить эту справедливость, куда-то людям письма направлять.
И если объективно говорить, она в значительной мере выполнила свою задачу. Более 4 миллионов человек было реабилитировано. Но не комиссией Яковлева, а в целом, после 1953 года — более 4 миллионов всего. Но количество жертв было, конечно же, гораздо больше. Но дело в том, что благодаря комиссии и ее деятельности были приняты законы. Например, был принят закон, согласно которому этим сейчас занимается прокуратура. То есть любой человек, если у него есть какие-то сомнения по поводу реабилитации, может идти в прокуратуру, писать письмо и получить результат.
Российский нацизм: на взлете или на излете?
[23]
12 января 1893 года родился один из самых главных нацистских вождей Герман Геринг. С его именем связана вся история существования самой преступной организации в истории человечества. Все этапы создания и становления, все основные события, создание гестапо и поджог Рейхстага, «Ночь длинных ножей» и «Окончательное решение еврейского вопроса» — все это Геринг. Блестящий летчик, создатель люфтваффе, официальный наследник Гитлера и он же жалкий морфинист, который уже в первые годы войны говорил о ее неутешительном для Германии завершении. Герман Геринг — «нацист № 2» после Гитлера, официальный наследник фюрера — исходя из закона, принятого в июне 1941 года.
Близился конец войны, и на этом фоне ухудшались отношения Геринга с Гитлером, что вылилось в открытый конфликт за две недели до завершения Второй мировой войны. Фюрер обвинил своего наследника в провале противовоздушной обороны страны, а тот в ответ в ультимативной форме потребовал от Гитлера передать ему полномочия управления Третьим рейхом — согласно закону, принятому в 1941 году. В ответ он был арестован, но уже через несколько дней освобожден, так как охрану его передали люфтваффе.
8 мая 1945 года Геринг был арестован американскими войсками, а после Нюрнбергского процесса и приговора к казни через повешение покончил жизнь самоубийством, приняв яд в тюремной камере, — один из охранников передал ему цианистый калий.
