Вадим Медведев - РАСПАД. Как он назревал в «мировой системе социализма»
Нельзя считать, что он хитрил и лицемерил, когда на встречах с советскими руководителями да и в публичных выступлениях неизменно подчеркивал необходимость для Венгрии тесного союза с советской страной и другими социалистическими странами. Вся логика его жизни говорит о том, что он был искренним и убежденным другом Советского Союза. Он понимал, что в сложившейся послевоенной обстановке у Венгрии не было другого пути. К тому же экономика страны, лишенной топливных и основных сырьевых ресурсов, была в полной зависимости от Советского Союза.
Кадар был убежденным коммунистом, приверженцем социалистического выбора. Он пронес свою убежденность через тяжелейшие испытания – через подъемы и падения, через власть и отчуждение. Но как человек, близкий народу, венгр до мозга костей, исполненный национальным сознанием, в котором не могла не отразиться многовековая история венгерского народа, стоявшего на перекрестках Востока и Запада, во многом связанного с западноевропейской цивилизацией, он видел несовместимость советской модели социализма с условиями и традициями своей страны, необходимость серьезных подвижек в экономической, политической и духовной жизни.
Обычная логика развития после поражения массовых движений состоит в том, что наступает реакция – подавление тех идей, которыми направлялись эти движения. В Венгрии произошло нечто противоположное. Началось реформирование общества в направлении либерализма и большего учета национальных особенностей. По мере того как преодолевались тяжелые последствия трагедии 1956 года, Кадар стал ослаблять централизм в экономике и в других сферах общественной жизни, проводить линию на развитие экономического, а затем и идеологического плюрализма, расширение демократических свобод.
Пожалуй, наиболее результативной эта политика оказалась в области сельского хозяйства. Кардинально изменилось отношение к кооперативным хозяйствам с акцентом на материальной заинтересованности, рыночных отношениях. Была перестроена на эквивалентных основах система взаимоотношений государства с кооперативами, последние были освобождены от административно-командных пут. Сняты практически все ограничения с личного подсобного хозяйства.
Все это позволило Венгрии за довольно короткое время резко увеличить производство зерна и продуктов животноводства, превратиться в серьезного поставщика сельскохозяйственной продукции на мировой рынок и, конечно же, обеспечить устойчивое продовольственное снабжение своего населения, чем, к сожалению, не могли похвастать другие социалистические страны. Подобный подход дал неплохие результаты и в развитии мелкого и среднего производства, сферы услуг и торговли, что положительно сказалось на уровне жизни венгерского населения.
Что касается промышленности, то здесь реформы протекали медленно и со значительно большими трудностями: мешали живучесть догматических представлений о преимуществах крупного производства, планового хозяйства и, конечно же, огромная зависимость экономики страны от поставок советского топлива и сырья. Сказались и ошибки, связанные с попытками копирования на первых порах идеологии и методов социалистической индустриализации, создания собственной металлургической и других традиционных отраслей тяжелой промышленности. Позднее был допущен крен в другую сторону: свертывание инвестиционной деятельности, снижение доли накопления в национальном доходе примерно до 10-20%. Акцент на росте потребления превысил оптимальные пределы, страна стала жить не по средствам, влезать в долги.
Внутренняя противоречивость политики Кадара привела к тому, что в руководстве ВСРП, в ближайшем окружении Кадара оказались люди разных привязанностей и взглядов: с одной стороны, представители «старой гвардии», сторонники твердой линии, задававшие тон особенно сразу после 1956 года, – Ференц Мюнних, Дьердь Марошан, Золтан Комочин, а с другой – деятели реформаторского толка Дьердь Ацел, Реже Ньерш, а затем Дьердь Лазар. Как традиционная, так и реформаторская части кадаровского руководства постепенно пополнялись новыми, более молодыми людьми. С одной стороны, это были Карой Грос, Янош Берец, а с другой – Имре Пожгаи, Дьюла Хорн, Матиаш Сюреш.
Между ними постоянно шла скрытая борьба, приводившая к отдалению от руководства одних и приближению других, но практически вокруг Кадара все время были люди из этих противоположных групп. Он умело регулировал отношения между ними, сохраняя политическое равновесие в меняющейся обстановке.
Это балансирование имело не только внутренний, но и международный аспект. Дело в том, что реакция в Советском Союзе и других социалистических странах на венгерский опыт была весьма сложной. С одной стороны, авторитет Кадара как человека, который справился со столь тяжелой ситуацией и вывел страну из кризиса, а с другой – его реформаторские устремления и более гибкая линия в отношениях с Западом вызывали настороженность в брежневском руководстве да и у ортодоксально настроенных руководителей других соцстран.
Кадар не мог не считаться с настроениями советского руководства, особенно после 1968 года. Этим, думаю, в немалой степени объясняется осторожность и непоследовательность его действий по принципу «шаг вперед, полшага назад»: то поддерживает реформаторов, то отодвигает их в сторону.
К концу 70 – началу 80-х годов в Венгрии под влиянием реформ сложилась неплохая, сравнительно устойчивая экономическая и политическая ситуация. Мне лично в те годы привелось убедиться в этом во время поездок в Венгрию по приглашению моих коллег по Высшей партийной школе и Институту марксистских исследований ЦК ВСРП Йожефа Сабо, Иштвана Хусара и Шандора Лакоша. А дальше начались осложнения.
Как потом говорили сами венгерские друзья, ими была допущена переоценка достигнутых положительных результатов в экономическом развитии страны и возможностей на будущее. Исходя из этого, приняли новый план на первую половину 80-х годов с явно нереальными целями как относительно темпов экономического роста, так и в деле повышения жизненного уровня населения.
Сказалось общее ухудшение конъюнктуры мирового рынка, а, как известно, это в первую очередь и сильнее всего отражается на более слабых его участниках. Для Венгрии наступили тяжелые времена, связанные с возвращением кредитов и уплатой процентов. К этому времени «выдохся» и экономический рост в СССР, сузились его возможности в экономическом взаимодействии с партнерами по СЭВ. Резкое снижение мировых цен на энергоносители уменьшило валютные поступления Советского Союза, но в первые годы мало что дало и партнерам СССР по СЭВ, поскольку здесь действовал принцип усредненных за последние пять лет мировых цен.
В общем в середине 80-х годов Венгрия вступила в полосу экономических трудностей. Экономическая реформа и ее проводники оказались под огнем критики. С новой силой вспыхнула борьба между сторонниками рынка и плановой экономики.
Думаю, что в экономических неудачах в какой-то мере начала сказываться и специфическая ситуация в руководстве страны. В нем Кадар с самого начала занимал особое положение. А по мере ухода «старой гвардии» становилась все большей дистанция, отделявшая его от других членов руководства. Безусловно, Кадар – крупная политическая фигура, человек, вызывающий чувство уважения тем, что он пережил и в конечном счете сделал для страны.
Янош Кадар с большим пониманием и симпатией встретил курс на ускорение социально-экономического развития Советского Союза и перестройку. Он увидел в этом и большой шанс для Венгрии – теперь можно было действовать смелее, идти вместе с Советским Союзом по пути экономических и политических преобразований. Сложилось и личное взаимопонимание между ним и Горбачевым, тем более что они и раньше были хорошо знакомы. Во время визита Горбачева в Венгрию и других встреч двух руководителей я видел, с каким уважением и вниманием они относятся друг к другу.
Но возможности одного человека небезграничны, и к началу 80-х годов энергия Кадара стала заметно таять – возраст брал свое. Между тем масштаб и сложность проблем нарастали.
К этому времени относится вспышка венгеро-румынского конфликта, связанного с венгерским меньшинством в Трансильвании. Начались взаимные обвинения, завязалась острая полемика вокруг довольно сложных событий истории.
Надо сказать, что обе стороны воздерживались от попыток втянуть нас в свой конфликт. Румыны вообще избегали затрагивать эту проблему. Венгры не обходили ее, но каждый раз отмечали, что делают это для информации. Вспоминается беседа с Ацелом – членом Политбюро ЦК ВСРП и человеком, весьма близким Кадару. Информировав о сути венгеро-румынского конфликта, он заверил, что со стороны Венгрии реакция на румынские действия будет взвешенной. Я изложил нашу позицию: мы за сдержанность, недопущение эскалации полемики, которая нанесет ущерб интересам обеих стран и нашего содружества, за то, чтобы находить пути к сближению позиций путем двустороннего диалога. Рассуждая на эту тему, я обратил внимание на то, что особенно опасно возбуждение национальных страстей в сложных социально-экономических ситуациях, в которых оказались обе страны. Ацел в принципе согласился с этим, но тут же отвел возможное подозрение о том, что в Венгрии кто-то хочет направить настроения недовольства социально-экономической ситуацией в националистическое русло.
