Юлия Кантор - Заклятая дружба. Секретное сотрудничество СССР и Германии в 1920-1930-е годы
Важным является вопрос об оценке учебы в Германии самими командирами Красной Армии. Письма, направленные ими в адрес Ворошилова и Уншлихта, позволяют сделать однозначный вывод: для краскомов обучение в Германии представляло существенную возможность расширить свой военно-технический кругозор, пополнить свои знания. Показательна позиция И. П. Уборевича, который прошел в Германии наиболее полную программу теоретического и практического обучения. Вот что сообщал Уборевич Ворошилову 3 января 1929 г.: «Хочу высказать одну общую мысль, к которой пришел после 13-месячного пребывания в Германии. Немецкие специалисты, в том числе и военного дела, стоят неизмеримо выше нас. Привлекая их умело к себе, мы поскорее должны догнать немцев в том, в чем мы отстали»[243]. Начальник Генерального штаба рейхсвера генерал-майор Гаммерштейн в беседе со статс-секретарем МИДа фон Шубертом в 1930 г. обращал внимание на то, что начальник вооружений Красной Армии, заместитель наркома обороны Уборевич[244] «особо благоволит к немцам»[245].
В. фон Бломберг весьма позитивно высказался о состоянии РККА:
«Общее впечатление, которое производит Красная Армия, безусловно благоприятное. Не подлежит никакому сомнению, что распространенные до сих пор в эмигрантских кругах неблагоприятные суждения не соответствуют действительности… Красная Армия является не войсками непопулярного правительства, а народной армией в истинном смысле слова, которая все больше и больше завоевывает симпатии широких масс…
Культурной работой Советской системе без сомнения удалось не только повысить уровень образования общества по сравнению с прошлым, но и воспитать отдельного человека, готового к самостоятельной умственной работе и заинтересовать его выполнением особых проблем в широких пределах. Это особенно проявляется в армии. Отдельные люди выглядят честными и смышлеными и осознающими свои задачи»[246].
Бломберг отметил хорошую дисциплину в войсках, что в устах немецкого военачальника – высший комплимент для иностранной армии. Упомянув, что большинство командиров еще не доросло до решения «трудных задач воспитания войск», Бломберг делает значимую оговорку: этому не следует удивляться, если помнить, что Красная Армия выросла из хаоса.
«Следует констатировать как факт, что интеллектуальный уровень среднего и низшего звена комсостава многократно ниже. Эти звенья пригодны к рутинной деятельности, которая исчерывается тем, чтобы по приказам вести войска в несложных условиях. Однако неожиданная, тяжелая ситуация, в которой только личная инициатива, в сочетании с многолетней практикой может отыскать правильный путь, большую часть поставит в тупик… Высшее руководство в своем большинстве молодо и энергично. Однако образование весьма различно. Можно видеть прекрасно образованных офицеров Генштаба старых войск наряду с драчунами с образованием народной школы из гражданской войны. Рядом с выдающимися активными и практическими личностями можно увидеть терроризирующих, чуждых армии, бравых, но малообразованных людей, которые поддерживаются своими начальниками. Воздействие этих людей с разнородным первоначальным образованием и способностями на обучение войск должно быть очень разным»[247].
В первые годы после революции, отмечал Бломберг, Военная Академия, по его мнению, выполняла малополезную работу. Этот вывод он аргументировал несколькими тезисами. Во-первых, лекции читали профессора, мало знакомые с современными достижениями современной науки. Во-вторых, было явно недостаточное количество практических занятий – лишь в 1925 г. стали применяться прикладные методы обучения. В-третьих, прослойка преподавателей с законченным военным образованием была в первые годы существования Академии очень тонкой. Потому вынужденно привлекались как для Академии, так и для многочисленных технических и командных школ в качестве преподавателей лица, которые только выдвинулись в Гражданскую войну и были по сути самоучками.
«Комсостав находится в отличие от нас в состоянии школяров. Знание немецкой военной литературы и немецких военных уставов очень часто поразительно. Немецкие принципы в практике являются личным достоинством, и командование считает рейхсвер достойным подражания. Особенно заслуживает внимания чрезвычайная целеустремленность, которая преобладает у командиров всех степеней. Все командиры чрезвычайно усердны в службе. Работают с усердием пчел.
В дальнейшем необходимо считаться с тем, что на всех руководящих постах наряду со способными и энергичными зачастую выдающимися личностями находятся такие, уровень образования которых уступает нашим унтер-офицерам или незначительно превосходит их»[248].
Пока советские военные учились в германской академии Генштаба, немецкие «кураторы» анализировали состояние профессионального обучения в Москве. Полковник германского Генштаба X. Хальм, наблюдавший работу Военной академии им. Фрунзе, дал о ней не слишком лестные отзывы. В тематическом отчете от 2 ноября 1929 г., отметив несколько хорошо подготовленных персон из числа руководства и профессорского состава (Р. П. Эйдеман, А. А. Свечин, А. И. Верховский, И. И. Вацетис, Ф. Ф. Новицкий и другие – почти все служили в царской армии), невысоко оценил ее деятельность в целом. «На самых ответственных преподавательских постах» академия не располагала профессорско-преподавательским составом с опытом руководства соединениями всех родов войск в мирное и военное время. Опыт Гражданской войны закономерно устарел.
По заключению Хальма, «надо было бы вести прежде всего подготовку руководителей по другому руслу». А пока слушатели по завершении обучения уходили в армию без хорошо «натренированных способностей командира». Главная задача – подготовка офицеров генштаба и командиров высшего звена – оказывалась невыполненной. Академию решили укрепить немецкими кадрами. В 1930 г. как преподаватели военной истории начали работать майор Ф. Паулюс (в будущем генерал-фельдмаршал), подполковник В. Кейтель (впоследствии фельдмаршал, которому суждено было подписать акт о безоговорочной капитуляции Германии во Второй мировой войне).
С декабря 1930 г. по июнь 1931 г. на II и III академических курсах рейхсвера обучались командующие Северокавказским военным округом Е. П. Белов и Среднеазиатским военным округом П. Е. Дыбенко, Белорусским военным округом А. И. Егоров (все они впоследствии были репрессированы как «шпионы»).
Кроме посещения академических курсов, стажерам была предоставлена возможность посетить секретные маневры рейхсвера, участвовать в двух оперативных играх и осмотреть ряд военно-учебных заведений (Дрезденское пехотное училище, артиллерийское училище и училище связи в Ютербоге, кавалерийское училище в Ганновере, инженерное училище в Мюнхене).
Командированные в Германию офицеры по возвращении писали отчеты, используемые для обучения краскомов на местах.
«Достойна подражания умелая организация тактических учений, не оставляющая незанятым ни одного человека… чрезвычайно ценен немецкий опыт в области применения имитационных средств в процессе подготовки состава армии. В рейхсвере очень хорошо поставлено внедрение средств и методов маскировки в различные рода войск, и подготовленность в этой области немецких солдат значительно выше, чем в РККА. Ценен опыт подготовки связников и гибкое пользование всеми средствами связи. Бросается в глаза, что техническая оснащенность рейхсвера не выше техоснащенностей РККА, однако управление техникой и ее использование немцами поставлено очень высоко»[249].
В 1930 и 1931 гг. руководством НКВМ и Реввоенсоветом СССР по согласованию с командованием рейхсвера был организован целый ряд групповых командировок в Германию, причем на учебу посылались специалисты всех профилей: военно-технического, общевойскового, управления механизации и моторизации и другие. Эти поездки носили целевой характер. Советские офицеры изучали постановку учебного процесса в германской военной академии. Как информировал 15 августа 1931 г. Реввоенсовет СССР новый начальник Штаба РККА Егоров, план работы Военной академии на 1930–1931 гг. «по всем признакам построен на учете опыта и позаимствован у германской Военной академии»[250]. Полковник Э. Кёстринг – военный атташе Германии в Москве – в 1931 г. согласился с этой точкой зрения: «Наши взгляды и методы проходят красной нитью через их взгляды и методы»[251]. Во время переговоров начальника Генерального штаба рейхсвера генерала Адама с Егоровым в ноябре 1931 г. в Москве была достигнута договоренность об организации в Германии курсов по военно-железнодорожному делу и хозяйственной мобилизации для советских командиров.
