Большое шоу в Бололэнде. Американская экспедиция по оказанию помощи Советской России во время голода 1921 года - Бертран М. Пэтнод
Все это звучит довольно эгоистично. Решение о снятии вуали с миссии вполне могло быть принято в штаб-квартире в Нью-Йорке в ответ на нежелательную огласку, которую Рут, похоже, придал инциденту в Ямбурге в «Трибюн», как он и угрожал сделать. Это объяснило бы суть и тон заявления главы АРА по связям с общественностью Джорджа Барра Бейкера по этому поводу: «Инцидент с «курьером» никогда бы не произошел, если бы бутылка на бедре и что-то в животе не заставили этих джентльменов почувствовать, что они родились суверенами в Америке и забрали свои экстерриториальные права и привилегии с собой в Россию».
Были вещи, которые они также увезли с собой из России, потому что Бейкер пропустил третий этап триады: что-то попало в руку. Финк сопровождал Вейла, когда тот в последний раз направлялся из Москвы в Ригу. «Совершенно очевидно, что Финк не мог знать, что мой багаж состоял в основном из драгоценностей, соболей, мехов белой и чернобурки, двух бухарских ковров и множества других предметов, которые могли бы послужить для финансирования небольшой турецкой экспедиции, которую я уже задумал. Это была не добыча, а тщательно собранное сокровище, отобранное с помощью и экспертными советами газетчиков и их переводчиков».
На самом деле Финк предположил бы не меньшее. Американские сотрудники по оказанию гуманитарной помощи и корреспонденты, которых он сопровождал за пределами России в течение предыдущих двух месяцев, хвастались перед ним своим сокровищем и рассчитывали, что он поможет обеспечить его безопасную доставку в Ригу.
Люди из АРА прибыли в Россию и обнаружили, что трофеи Революции доступны им по смехотворно низким ценам, что делает массовые покупки непреодолимыми. Искушению добавлял тот факт, что работникам по оказанию помощи платили относительно хорошо, и у них практически не было личных расходов во время работы. Их заработная плата определялась в соответствии со шкалой, при этом наиболее квалифицированный персонал получал самую высокую заработную плату в размере 200 долларов в месяц плюс 6 долларов в день в качестве суточных. В течение первого года работы миссии Лондон вел личные счета американского персонала, зарплата большинства из которых переводилась непосредственно на банковский счет или передавалась родственникам в Соединенных Штатах. Заработная плата могла выплачиваться в Москве, но только с одобрения Лондона. Счета на прожиточный минимум велись в Москве и выписывались в рублях. В Советской России 1921 года было трудно тратить до 6 долларов в день на основные нужды, особенно для тех, кто помогал в районах.
Итак, у американцев были финансовые средства для приобретения ценностей, которые были спрятаны в течение предыдущих четырех лет. С введением НЭПа некоторые из этих изделий — кружева и украшения, меха и так далее — можно было купить открыто на рынках, хотя многое по-прежнему продавалось в частном порядке, особенно изделия исключительной ценности. Американцы использовали оба маршрута, хотя их крупнейшие покупки были результатом личных связей, поскольку к ним часто обращались мелкие и крупные спекулянты. Заключенные ими сделки заставили их сердца учащенно биться, и они не смогли удержаться, чтобы не рассказать друзьям и родственникам дома о своих приобретениях.
Достаточно скоро данные о масштабах этой деятельности вызвали тревогу в штаб-квартирах в Нью-Йорке и Лондоне. Рикард из Нью-Йорка написал Брауну в Лондон 28 ноября 1921 года, что в частной переписке, отправленной в Штаты персоналом в России, получателями которой были сотрудники дома 42 по Бродвею, указано, что «эти люди покупают меха, бриллианты и другие вещи, очевидно, с мыслью, что они лично получат прибыль от этих инвестиций». Браун ответил 16 декабря:
«Это уже привлекло наше внимание благодаря различным слухам, и Куинн, который только сегодня прибыл из Варшавы, говорит мне, что московские газеты «Известия» и «Правда», которые прибыли в Варшаву перед его отъездом, опубликовали статьи того же содержания, намекающие на то, что мы были больше заинтересованы в приобретении ценностей, чем в кормлении младенцев».
Куинн в то время все еще возглавлял польскую миссию, поэтому с Москвой еще не связывались по поводу этой проблемы. 19 декабря Браун передал Хаскеллу суть письма Рикарда и указал, что лондонский персонал слышал «определенные отголоски» этого письма, и действительно, континентальная пресса ссылалась на крупномасштабные закупки персонала российского подразделения: «Все это наносит или может нанести большой ущерб организации». Браун призвал мужчин ограничиваться «разумными личными требованиями»: необходимой одеждой, безделушкой для личного пользования, «мехом для непосредственного использования в собственной семье» — все это прекрасно, но «охота за выгодными сделками в целом с идеей личной выгоды невыносима для АРА и должна строго пресекаться». Он добавил постскриптум: «В слухах упоминается Максуини. Правда это или нет, у меня нет возможности узнать».
На следующий день Браун узнал о тревожном сообщении Флита, который прибыл в Лондон после увольнения из российской миссии в результате своей почти смертельной встречи с волжскими бандитами. Похоже, что по пути через Москву Флит получил нагоняй. Он узнал, что в Москве есть несколько человек из АРА, которые собирают большие запасы ковров, мехов, предметов искусства и бриллиантов, которые они планируют вывезти из России. Он назвал Максуини и Телфорда ключевыми фигурами. Это было последнее упоминание имени Максуини в связи с этим бизнесом; с другой стороны, майор Чарльз Телфорд, начальник финансового отдела и бухгалтерии, оказался на мели.
Первым, кто откликнулся в связи с этими делами, был помощник Телфорда Адольф Торди. Это произошло в феврале 1922 года, когда Митчелл приезжал в Москву из Лондона. Он написал Брауну, что Торди оказался «неудачником»; у него «постоянно возникали трудности со своими счетами, хотя сейчас он действует только как кассир», казалось, «совершенно неспособным оставить биржу в покое» и «постоянно заключал сделки для посторонних». В результате они пересчитали наличные деньги в московском подразделении впервые с момента открытия миссии и обнаружили недостачу в размере 520 миллионов рублей, около 660 долларов: «Полковник был в ярости, но ему никогда не приходило в голову пересчитывать их раньше».
Торди родился в Богемии в 1875 году и по профессии был банкиром. Во время войны он служил в военной разведке США, прежде чем перейти в АРА в Париже — естественно, в финансовый и бухгалтерский отдел, — а затем перевелся в Москву. Именно Эйдук донес на Торди, предъявив Хаскеллу доказательства того, что кассир АРА был связан с группой русских, которые украли алкогольные напитки со склада. Хаскелл сказал о Торди: «Он показался мне убежденным ростовщиком, или менялой, или каким-то животным, и я не мог выбросить эти идеи из головы. В любом случае, у Советов «есть товар» при нем».
Когда Торди сказали, что его отпускают, он, казалось, сорвался. Он был груб со своими начальниками. Он обвинил Хаскелла в заговоре с
