Исторический этикет - Мария Ивановна Козьякова
XVIII в. – эпоха рококо, галантный век легкомысленных нравов, веселья и наслаждений, изящества и изысканной роскоши. При дворе, а позднее в свете, возникает потребность в определенной модели поведения, в приобретении хороших манер. Для этого необходимо освоение секретов «приличного образа жизни», умение правильно использовать те или иные предметы, владеть специфическими знаниями и навыками: нужно, чтобы знатный человек умел не только потреблять, но и разбираться до тонкостей в качестве окружающей его обстановки, в оружии, еде, одежде. Ему приходится воспитывать свой вкус, развивать эстетическую восприимчивость, становиться знатоком в различных сферах «благородного» образа жизни, в том числе в искусствах, в архитектуре, музыке, танцах. Это, в свою очередь, облагораживает нравы, повышает уровень бытовой культуры. Благородный господин «учится вести свою праздную жизнь по должной форме. Отсюда и возникают хорошие манеры… Благовоспитанное поведение и высокородный образ жизни – это следование нормам демонстративной праздности и демонстративного поведения» (Т. Веблен).
Праздники при дворе шли бесконечной чередой, и знать приобщилась к праздничному времяпрепровождению. Популярны были балетные и оперные спектакли, оперетки, комедии и другие представления. В это время появляются домашние театры, превратившиеся в следующем столетии в центры светского общения. Утонченность забав становится визитной карточкой того времени: «Разница между грубыми шутками и потехами Петра Великого и изысканными беседами и вечерами в Эрмитаже при Екатерине II бросается в глаза. Попойки, скоморохи, шумные увеселения исчезли; вместо того давались на сцене театра в Эрмитаже опера Екатерины или драма Сепора и пр. Весельчак Лев Нарышкин при Екатерине не походил на какого-нибудь Балакирева времен Петра Великого или на придворных шутов эпохи Анны Иоанновны» (А. Брикнер).
При Екатерине грубые нравы уже не культивировались: если в первой половине XVIII в. с литераторами не церемонились, как свидетельствует история с В. Тредиаковским, то Г. Державин играл почетную роль при дворе, был принят в свете. Маскарады, гуляния, различные празднества сопровождались хвалебными одами, поздравлениями и стихами в честь императрицы. Знакомство с французским языком, наклонность к изящному чтению способствовали тому, что в екатерининскую эпоху императорский двор находился под сильным влиянием западноевропейского Просвещения, особенно французского. Императрица поощряла изучения философской литературы – сама Екатерина была «философом на троне», вела переписку с Вольтером, Дидро, Даламбером.
Атмосфера покоя и раскованности царила при этом дворе. Екатерина умела быть обворожительной в обращении, умела создать атмосферу известной свободы, поддерживая при этом размеренный образ жизни. Как и ритуал леве в Версале, туалет императрицы стал временем приемов. Он был коротким, не более десяти-пятнадцати минут, и в это время она беседовала с кем-нибудь из посетителей. Присутствие при «волосочесании» считалось особой милостью: в 70-х годах в это время ее посещал великий князь Павел Петрович, в конце царствования к бабушке приходили великие князья Александр и Константин. Строгий этикет, однако, Екатерина не любила, зато с наслаждением отдавалась простой сельской жизни «на даче»: так, в Царском Селе, по рассказам князя Ф. Голицына, не придерживались придворного этикета.
Подчеркивая свою независимость, Екатерина пила по утрам «мужской напиток» – кофе: считая себя вправе претендовать на это удовольствие, она игнорировала его «гендерную» принадлежность. Она также нюхала табак, пристрастившись к этому возбуждающему зелью. Привычка к табаку у дам распространилась в Европе с легкой руки фаворитки Людовика XIV мадемуазель Фонтанж. Табакерки, ставшие настоящим произведением искусства, были всегда под рукой у императрицы: левой рукой она брала табак, а правую берегла от запаха, поскольку подавала ее для поцелуя.
При Екатерине процветает фаворитизм. Но если при Анне и Елизавете фаворитизм был только прихотью, то при Екатерине он становится институтом эффективного управления империей: среди ее фаворитов были крупные государственные деятели, такие, как Г. Орлов, Г. Потемкин и др. Императрица была легка на подъем, много ездила, используя поездки для удовольствия или проводя инспекции. Часто переезжала из столицы в Петергоф, Ораниенбаум, Царское село, в гости к Орлову или к Потемкину, предпринимала путешествия по стране. Поездка Екатерины в южную Россию, в Крым, чтобы ознакомиться с вновь приобретенными землями, стала беспрецедентной по своей роскоши, масштабам, продолжительности: о баснословных расходах Потемкина свидетельствовало выражение «потемкинские деревни». С возрастом привычки монархини менялись: в молодости она была лихой наездницей, а в зрелые годы – пешеходом. В 90-х гг. ей уже трудно было совершать частые переезды и она проводила лето в Царском.
Внутренняя политика Екатерины определялась обстоятельствами воцарения, а также идеями эпохи Просвещения, характерными для так называемого «просвещенного абсолютизма». Опираясь на дворянство, она закрепила за ним особый статус, превратив это сословие в привилегированный класс. Жалованная грамота дворянству 1785 г. – «Грамота на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства» – дополнила манифест, провозглашенный Петром III «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству». Дворянин получил личные права, в том числе освобождение от обязательной службы, право на дворянское достоинство, на защиту чести и жизни; ликвидировались телесные наказания – «телесное наказание да не коснется до благородного».
Окончательно оформилось положение дворянского класса как получившей самоуправление сословной организации, имеющей исключительное право на владение населенными имениями. Получив свободу, у российского дворянства «чрезвычайно быстро выработался новый стиль жизни, который вознес уже не императора, а помещика», хотя еще недавно в центре интересов был император, его двор, игравший роль солнца, вокруг которого вращалось все мироздание. С этого времени личные взгляды, вкусы, пристрастия дворянина стали определять сферу его интересов: служить ли в гвардии, или в канцелярии, или не служить вовсе; жить в Петербурге, в Москве или деревенской усадьбе. Тем не менее, в екатерининскую эпоху всевластие бюрократии являло себя нагляднее, чем в XIX в. Даже в частной жизни, в общественных местах, на прогулках в саду, в театре, сановник зачастую вел себя, как на службе, отдавал указания, командовал теми, кто имел более низкий чин. Почтенный генерал во время оперного спектакля мог в бешенстве вскочить с места и крикнуть «Молчите, ослы!», адресуясь к молодым людям, выражающим свое восхищение арией примадонны.
Большое значение постепенно приобретает дворянская усадьба, поскольку с этого времени начинается оживление провинциальной жизни. В первой половине XVIII в. дворянские гнезда в провинции были пусты, поскольку мужчины должны были нести службу и петровский дворянин возвращался в родные места, лишь постарев и выйдя в отставку. Дворянин в высоком чине бригадира мог доносить Сенату, что в своем поместье он не был целых 27 лет. «Околоток наш был тогда так пуст, что никого из хороших и богатых соседей в близости к нам не было», – свидетельствовал А. Болотов.
В «Записках» князь П. Долгорукий пишет: «Жизнь помещиков по деревням была, за очень немногими исключениями, – жизнь растительная, тупая, беспросветная. Осенью и зимой – охота. Круглый год – водка; ни книг, ни газет…
