Рим и эллинизм. Войны, дипломатия, экономика, культура - Александр Павлович Беликов
Следующий по хронологии дипломатический успех римлян – это переговоры Марция с Персеем накануне III Македонской войны (см. 1-ю главу), когда царю успешно внушили, что Рим не будет воевать против него.
И наконец, одна из самых блестяще проведённых дипломатических акций сената – присоединение Пергама. Пергамский царь Аттал Ш Филометор Эвергет, умерший весной 133 г. до н. э., завещал своё царство Риму. По проблеме этого завещания существует обширная историография. Подробное изложение фактической стороны дела и анализ проблемы (с которым мы далеко не всегда можем согласиться) дал Э. Грюен[550]. Главные и наиболее дискуссионные вопросы: почему и, собственно говоря, что именно завещал Аттал Риму? Плюс к этому: причины его столь ранней и довольно странной смерти – последний аспект проблемы в историографии практически не затронут. Сообщения источников очень скудны, поэтому в исследованиях и нет единого мнения по этим вопросам.
Страбон (XIII.4.2) передаёт содержание завещания самыми общими словами. Упоминает его Плиний Старший (NH. XXXIII.148). Тит Ливий (Per. 58) – царь, умирая, оставил своё наследство римскому народу. Плутарх (Tib. Gracch. 14.1) и Юстин (XXXVI. 4.5) говорят практически одинаковыми словами: «в завещании назначил своим наследником римский народ». Более конкретен Веллей Патеркул (II.IV.1): «Аттал умер, завещав царство Риму». Запутывает ситуацию сообщение Флора: римский народ – наследник всего царского имущества (XXXV. II.20.2), близка версия Сенеки (Controv. II). Ни один источник не раскрывает мотивов его завещания[551].
Предварительная проблема – а было ли само завещание, или его сфальсифицировали римляне? Саллюстий пишет: Митридат VI Евпатор обвинял римлян в том, что они подменили завещание, чтобы завладеть Пергамом (Hist. 4.69.9). Очевидно, в устах Митридата, если он и говорил так, эти слова были скорее средством ведения пропагандистской войны против Рима, нежели констатацией реального факта. Правда, А.И. Немировский пишет о неясности: сам Аттал завещал своё царство, или завещание было подделано[552]? Г.Е. Кавтария категорически говорит о «ложности завещания»[553]. Г. Штоль утверждал, что завещание было сфабриковано римлянами[554], однако у нас нет достаточных оснований согласиться с ними.
Эпиграфические источники дают чёткую конкретную информацию, которую нельзя толковать двояко. Декрет народного собрания из города Пергама, принятый в 133 г до н. э., однозначно подтверждает факт существования текста завещания: «утвердить завещание у римлян» (OGIS. 338 = IGRR. IV.289). Сам декрет был принят ещё до появления здесь римских войск, и его невозможно объяснить давлением Рима. О том же свидетельствует Senatus consultum июля 133 до н. э.[555] Римские авторы, при всей их тенденциозности, не стали бы выдумывать завещание, с фактической стороной они обращались достаточно корректно. Можно согласиться с П. Сэндсом, что подлинность завещания не вызывает сомнений[556], это бесспорный факт[557]. Таким образом, предварительно проблему можно считать решённой и закрытой.
Завещание действительно существовало, в чём не сомневался и сам Митридат, оспаривавший лишь его подлинность. Своим наследником Аттал назначил Римское государство – это всё бесспорно.
Более сложный вопрос: что именно завещал Аттал Риму: только царскую казну, вместе с царскими землями, или всё-таки – всё царство? В своей монографии О.Ю. Климов соглашается с К.М. Колобовой, Э. Хансеном и А.Н. Шервин-Уайт, что Риму были завещаны лишь царские владения, а города остались свободными[558]. Э. Грюен полагает, что завещание фактически настаивало на свободе города Пергама[559]. В доказательство обычно приводятся слова из пергамского декрета 133 г. до н. э.: царь «оставил отечество наше свободным» (OGIS. 338, с. 5). Однако далее О.Ю. Климов уточняет, что, возможно, эта свобода означала всего лишь освобождение от контроля центральной власти и налогов, а во время восстания Аристоника города не поддержали его, видимо, опасаясь лишиться предоставленных им по завещанию льгот[560].
Так о чём же шла речь в завещании: о свободе или всего лишь о льготах? На наш взгляд, чтобы найти ответ на вопрос, надо посмотреть на него с трёх разных сторон. Взгляд первый – терминологический. В декретах эллинистических правителей термин «элефтерия»/свобода, в общем, никогда не означал политической независимости, а всегда был конкретен – как освобождение от налогов, постоя или набора войск, как внутренняя автономия и т. п.
Взгляд второй – дипломатический: чем была свобода в дипломатической практике эллинистического мира? Термин этот использовался для успокоения и привлечения на свою сторону населения тех территорий, над которыми предполагалось установить свою власть[561]. Именно в этом смысле диадохи обещали «свободу» для земель, которые они оспаривали друг у друга. Они не заявляли, что завоюют эту землю у противника – говорили, что они освободят её от врага. Антиох III обещал освободить Грецию от римского владычества, для того чтобы установить в ней своё собственное господство. Такое эллинистическое понимание свободы использовали в своих целях и римляне. Объявив об освобождении Греции в 196 г. до н. э., они прекрасно понимали, что освобожденная Эллада не будет избавлена от своих освободителей.
Взгляд третий – юридический. Речь идёт о завещании не частного лица, а царя. Частное лицо завещает нажитое личное имущество. Завещание царя – это не только правовой, но и политический документ, решающий не судьбу имущества, а судьбы государства.
На пересечении этих трёх взглядов неизбежно напрашивается вывод: Аттал, несомненно, завещал Риму всё царство. Действительно, передал его римскому народу[562]. Так же должны были понимать это и римляне, исходя из их установки «провинции – это поместья римского народа». Как справедливо отмечено Д. Мэйджи, наследство включало не только личное богатство царя, но и его домен, а также города, которые были прямо подчинены монархии и сейчас стали подданными Рима[563]. Далее Д. Мэйджи пишет, что завещание не распространялось на храмовые земли и сам город Пергам[564]. Х. Ласт полагает: из текста завещания следует, что город Пергам должен был оставаться свободным[565]. Выше мы уже показали, что термин «свобода» в период эллинизма не имел реального наполнения. Воля царя должна была быть ратифицирована Римом[566] – выполнение завещания зависело лишь от воли сената, и он мог поступать так, как считал нужным. Как отметил Д. Браунд, менее эллинизированные и более удалённые окраины Пергама сенат отдал его соседям, оставив себе то, что было легче защищать и лучше эксплуатировать[567]. В 129 г. до н. э. прекратило своё существование царство Пергам и на его месте появилась римская провинция Азия.
А свобода, как внутренняя автономия, была объявлена (вернее – обещана) в завещании городам с конкретной целью. Именно – для того
