Открывая Москву. Прогулки по самым красивым московским зданиям - Александр Анатольевич Васькин
- Скажите, кто поет сегодня князя Елецкого?
- Артист Селиванов, товарищ Сталин.
- А какое звание имеет артист Селиванов?
- Народный артист Российской Советской Федеративной Социалистической Республики.
Сталин выдержал паузу, потом сказал:
- Добрый русский народ!..
И засмеялся - сострил!.. Пронесло!
Счастливый Анисимов выскочил из “предбанника”. На другой день вся Москва повторяла в умилении и восторге “гениальную” остроту вождя и учителя. А мы, артисты, были переполнены чувством любви и благодарности за великую доброту и человечность нашего Хозяина. Ведь мог бы выгнать из театра провинившегося, а он изволил только засмеяться, наш благодетель!.. Да, велика была вера в его высокую избранность, его исключительность, и когда он умер, кинулся народ в искреннем горе в Москву, чтобы быть всем вместе, ближе друг к другу. Тогда перекрыли железные дороги, остановили поезда, чтобы не разнесло Москву это людское море. Я плакала со всеми вместе. Было ощущение, что рухнула жизнь, и полная растерянность, страх перед неизвестностью, паника охватила всех. Ведь тридцать лет вся страна слышала только - Сталин, Сталин, Сталин!..
“Если ты, встретив трудности, вдруг усомнишься в своих силах - подумай о нем, о Сталине, и ты обретешь нужную уверенность. Если ты почувствовал усталость в час, когда ее не должно быть, - подумай о нем, о Сталине, и усталость уйдет от тебя. Если ты замыслил нечто большое - подумай о нем, о Сталине, - и работа пойдет споро. Если ты ищешь верное решение - подумай о нем, о Сталине, и найдешь это решение”. “Правда” от 17 февраля 1950 года.
На войне умирали “за родину, за Сталина”, вдруг умер ОН - который, казалось бы, должен жить вечно и думать за нас, решать за нас.
Сталин уничтожил миллионы невинных людей, разгромил крестьянство, науку, литературу, искусство. Но вот он умер, и рабы рыдают, с опухшими от слез лицами толпятся на улицах... Как в опере “Борис Годунов”, голодный народ голосит:
На кого ты нас покидаешь, отец наш?
На кого ты нас оставляешь, родимый?..
По улицам Москвы из репродукторов катились волны душераздирающих траурных мелодий.
Всех сопрано Большого театра в срочном порядке вызвали на репетицию, чтобы петь “Грезы” Шумана в Колонном зале Дома союзов, где стоял гроб с телом Сталина. Пели мы без слов, с закрытыми ртами - “мычали”. После репетиции всех повели в Колонный зал, а меня не взяли - отдел кадров отсеял: новенькая, только полгода в театре. Видно, доверия мне не было. И мычать пошло проверенное стадо.
В эти же дни, когда страна замерла и все застыло в ожидании страшных событий, кто-то, проходя по коридору в театре, бросил: - Сергей Прокофьев умер.
Весть пролетела по театру и повисла в воздухе как нереальность : кто умер? Не мог еще кто-то посметь умереть. Умер только один Сталин, и все чувства народа, все горе утраты должно принадлежать только ему.
Сергей Прокофьев умер в тот же день, что и Сталин, - 5 марта 1953 года. Не дано ему было узнать благой вести о смерти своего мучителя.
Московские улицы были перекрыты, движение транспорта остановлено. Невозможно было достать машину, и огромных трудов стоило перевезти гроб с телом Прокофьева из его квартиры в проезде Художественного театра в крошечный зал в полуподвальном помещении Дома композиторов на Миусской улице для гражданской панихиды.
Все цветочные оранжереи и магазины были опустошены для вождя и учителя всех времен и народов. Не удалось купить хоть немного цветов на гроб великого русского композитора. В газетах не нашлось места для некролога. Все принадлежало только Сталину - даже прах затравленного им Прокофьева. И пока сотни тысяч людей, часто насмерть давя друг друга, рвались к Колонному залу Дома союзов, чтобы в последний раз поклониться сверхчеловеку-душегубу, на Миусской улице, в мрачном, сыром полуподвале, было почти пусто - только те из близких и друзей, кто жил неподалеку или сумел прорваться сквозь кордоны заграждений. А Москва в истерике и слезах хоронила великого тирана.
Со смертью великого покровителя кончилась целая эпоха в истории Большого театра. Ушел гений, ушло божество, и после него пришли просто люди.»
Воспоминания Галины Вишневской помогают нам создать колоритную картину жизни Большого театра в сталинское время. Она же поведала и некоторые подробности работы с кадрами. «Если встать на площади Свердлова лицом к Большому театру, то слева окажется небольшое, ничем не примечательное здание. Здесь помещается отдел кадров Большого театра - чистилище, через которое проходит каждый, кто возмечтал связать свою судьбу с великодержавным правительственным театром, здесь трудятся в поте лица своего сотрудники КГБ. Возглавляет отдел крупный чин, но на работе он всегда в штатском. Он замурован в кабинете с тяжелой дверью, обитой ватой и черной клеенкой, чтобы ничего оттуда не могло просочиться наружу. Он сидит, будто в сейфе с самыми редкостными драгоценностями - с “личными делами” артистов Большого театра. И будь ты хоть самым великим, самым гениальным в мире артистом - ты не выйдешь на сцену Большого театра без разрешения из этого скромненького зданьица.
Большой театр служит не только искусству, он служит прежде всего правительству. Здесь частые гости - государственные деятели, а артисты “удостоены чести” выступать на правительственных приемах и банкетах. Так что главная задача отдела кадров Большого театра - обеспечить стопроцентную безопасность драгоценных жизней членов правительства. Сколько талантливых артистов застряло в заградительных сетях, расставленных усердными охранниками в штатском!»
Но были и исключения. Того же Ивана Петрова взяли в театр несмотря на арест его родителей. А когда его мать после возвращения из тюрьмы нарушила запрет на въезд в Москву (как и многим, ей было велено жить исключительно за 101-м километром), Петров заявил об уходе из театра в случае, если ее не пропишут. Ему пошли навстречу.
В Большом театре проходило и прослушивание гимнов Советского Союза в 1943 году. Тут надо отметить, что к сочинению текстов и музыки гимнов подошли довольно серьезно, пригласив к этому делу если не всех желающих поэтов и композиторов, то многих. Но вот Сергея Михалкова как раз и не позвали (детский поэт!). Он же сам проявил инициативу и вместе со своим приятелем Габриэлем Урекляном (тот писал под псевдонимом Г. Эль-Регистан) сочинил текст и послал его Шостаковичу. Причем, как говорил сам Михалков, он в основном сочинял, а его коллега редактировал, «подбирая формулировки».
Осенью 1943 года в Бетховенском зале заседала правительственная комиссия во главе с маршалом Климентом Ворошиловым. Маршал и его коллеги занимались тем, что с утра до вечера
