История Франции - Марина Цолаковна Арзаканян
Карл VII
Эпопея Жанны д’Арк показала Карлу VII, что его враги уязвимы гораздо в большей степени, чем это казалось, и что отвоевать королевство вполне возможно. Более того, у него появилась и уверенность в себе. В этом, пожалуй, состояла одна из главных заслуг Жанны, ведь даже родная мать отрицала королевское происхождение Карла. Военные победы, а также таинство миропомазания снимали все подозрения на этот счет.
Собрание прелатов и юристов в Аррасе в 1435 г. подготовило базу для заключения мира между Карлом VII и Филиппом Добрым, после того как король на коленях принес покаяние за убийство Иоанна Бесстрашного. Если поход Жанны д’Арк был началом перелома в ходе Столетней войны, то Аррасский мир стал ее завершением. Говорили, что известие об этом союзе настолько огорчило герцога Бедфорда, что он умер.
В 1436 г. Париж открыл ворота королю. «Парижский буржуа» пишет теперь не об арманьяках, но о «французах, союзниках герцога Бургундского». По условиям Аррасского мира никто из людей, верных герцогу, не должен был пострадать. Однако торжественно въехав в город, Карл VII вернулся в долину Луары, предпочитая жить в городе Туре — слишком сильны были воспоминания о 1418 г.
Другим политическим успехом короля стало подписание Прагматической санкции в Бурже в 1438 г. Согласно этому документу, папство вынуждено было признать значительную свободу национальной галликанской церкви. Местное духовенство получало право с согласия короля самостоятельно замещать вакантные церковные должности и практически переставало отчислять свои доходы в Рим. Папство, еще не окрепшее после схизмы и соборного движения, вынуждено было согласиться на это.
На регулярно созываемых Карлом VII Генеральных штатах сословия неизменно давали согласие на сбор налога для ведения войны — тальи, необходимость которого была очевидна. В конце концов авторитет короля вырос настолько, что собирать талью он мог уже и не созывая сословных собраний. Так во Франции возник наконец «всеобщий» постоянный налог, от уплаты которого, однако, было освобождено духовенство и дворянство. Считалось, что последнее платит королю «налог кровью». Это было старинное убеждение, свойственное почти всем странам Западной Европы. Однако во Франции строже, чем в других странах, действовали запреты дворянам заниматься при этом «низкой» деятельностью: торговлей (особенно розничной) и ремеслом. Тем самым дворянство побуждалось к службе в королевской армии.
В 1445 г. во Франции появляется постоянная армия — так называемые ордонансные роты. Стабильный налог и регулярная армия многократно увеличивали мощь государства, что нашло отражение в ордонансе 1454 г., требовавшем организовать запись норм обычного права (кутюм) во всех областях королевства с целью их согласования между собой.
После заключения перемирия с англичанами король справился с мятежами, разгромив так называемых живодеров — мятежных капитанов, среди которых были и сподвижники Жанны д’Арк. Ему удалось усмирить и более опасный мятеж принцев — «Прагерию», названный так по аналогии с Гуситскими войнами в Чехии. К этому мятежу примкнул Карл Орлеанский, вернувшийся из долгого английского плена и разгневанный на короля, отказавшегося заплатить за него выкуп. Любопытно, что собрать деньги для выкупа Карлу помог Филипп Добрый. Между двумя герцогами была кровная вражда, но правила рыцарской чести оказались сильнее, и теперь они вместе воевали с королем.
Хорошо подготовившись к войне, Карл VII в военной кампании 1449—1450 гг. очистил от англичан сначала Нормандию, а затем и Гиень. В 1453 г. Столетняя война закончилась. В руках у англичан, в свою очередь, ставших жертвой смут (началась война Алой и Белой розы), остался лишь Кале.
Сам король не проявлял особых полководческих или административных талантов. Но в его окружении всегда были способные люди, оказывавшие ему помощь. Среди них — Жанна д’Арк, коннетабль Ришмон, Агнес Сорель, удивлявшая современников красотой и умом, открывшая во французской истории длинный список королевских фавориток, которые порой играли важную неформальную роль в принятии политических решений. В числе близких Карлу VII людей был и королевский казначей Жак Кёр, купец из города Тура. Он сумел многократно обогатить казну. В крайне тяжелых условиях войны и разорения Жак Кёр основывал горнорудные разработки и мануфактуры, организовал французский флот на Средиземном море, где прежде безраздельно господствовали Генуя и Венеция. Во французский язык вошло идиоматическое выражение «богат, как Жак Кёр». Однако возвышение богатого простолюдина беспокоило королевское окружение, которому удалось добиться его обвинения в хищениях и иных преступлениях.
Король слишком часто отступался от своих друзей: он не стал выкупать из плена Жанну д’Арк, не стал разыскивать виновника отравления Агнес Сорель, не поддержал Жака Кёра, не помог выкупиться своему родственнику и знатнейшему вассалу — Карлу Орлеанскому. Но Карл VII обладал редким качеством — умел идти на компромиссы и прощать. Когда он утвердился в Париже, его старые слуги требовали отомстить бывшим предателям за все преступления. Король велел с почестью перезахоронить останки Бертрана Арманьяка, но не тронул никого из бывших бургиньонов и даже сохранил на своих постах в судах и финансовых ведомствах английских или бургундских ставленников, если они были компетентными специалистами. Королевский парламент, приехавший из Пуатье, был объединен с парламентом, остававшимся в Париже при англичанах. Вчерашние смертельные враги сформировали вполне действенные судебные органы. Приговоры, вынесенные при Бедфорде, оставались в силе и при Карле VII, коль скоро они не противоречили законам королевства. Когда Карл VII занял Нормандию, парижские купцы настаивали, чтобы он отменил торговые привилегии руанских купцов, а Парижский университет призывал закрыть «английский» университет в городе Кане. Однако король сохранил все права и привилегии присоединенной провинции. Карл VII слыл милостивым королем, которому можно было сдаваться, не опасаясь мести. Так, Фома Базен, ставший при англичанах епископом нормандского города Лизье и возглавивший оборону этого города, сдал его Карлу, а затем стал его восторженным биографом.
В
