Карл Клаузевиц - О войне. Части 5-6
Это вовсе не исключает частичной пассивной обороны местности; выгоды ее слишком велики, и использование их встречается сотни раз в течение одной кампании. Но центр тяжести действия обычно уже не лежит в такой пассивной обороне местности, а последнее-то нам и важно установить.
Наступающий может изобрести какой-нибудь новый крупный прием, что при простоте и внутренней необходимости, до которых все в настоящее время доведено, предвидеть не так легко; тогда и обороняющийся будет вынужден изменять свой способ действия. Однако помощь, оказываемая обороне местностью, всегда останется обеспеченною за ней, а так как местность со всеми ее особенностями более чем когда-либо связана с военными действиями, то она всегда обеспечит за обороной ее естественное превосходство [73] .
Глава III. Соотношение между наступлением и обороной в стратегии
Сперва поставим вопрос: какие обстоятельства обеспечивают в стратегии успешный исход? В стратегии, как мы уже говорили, победы не бывает. Стратегический успех заключается, с одной стороны, в удачной подготовке тактической победы: чем значительнее этот стратегический успех, тем вероятнее и победа в бою. С другой стороны, стратегический успех заключается в использовании достигнутой победы: чем больше событий удастся стратегии при помощи своих комбинаций вовлечь после одержанной победы в результаты последней, чем больше ей удастся оттащить к себе отваливающихся обломков того, чье основание было поколеблено сражением, чем больше она охватывает широкими взмахами то, что с таким трудом и в скромных размерах достигается в самом сражении, – тем грандиознее ее успех. Основными факторами, дающими преимущественно такой успех или облегчающими его достижение, будут следующие главные начала, действующие в стратегии:
1. Выгоды, предоставляемые местностью.
2. Внезапность, вытекающая или из нечаянного нападения, или из неожиданной группировки в известном пункте более крупных сил, чем то предполагает противник.
3. Нападение с нескольких сторон.
Все эти три начала таковы же, как и в тактике.
4. Содействие, оказываемое театром войны, соответственно подготовленным устройством крепостей и другими мероприятиями.
5. Участие населения.
6. Использование крупных моральных сил.
В каких же отношениях находятся наступление и оборона к этим началам?
Как в стратегии, так и в тактике обороняющийся имеет на своей стороне местные выгоды, а наступающий – преимущество внезапности. Надо заметить, что внезапное нападение представляет для стратегии несравнимо более действенное и важное средство, чем для тактики. В последней внезапное нападение редко может быть развито до размеров крупной победы, между тем как захват противника врасплох в стратегии нередко одним ударом заканчивает войну. Впрочем, надлежит отметить, что применение этого средства имеет своей предпосылкой крупные, решающие, а следовательно, и редкие ошибки со стороны противника; вследствие этого оно не может ложиться особенно серьезным грузом на чашу весов наступления.
Создание внезапности для противника путем группировки превосходящих сил на известном пункте также имеет много общего с аналогичным приемом в тактике. Если обороняющийся вынужден разбросать свои силы на нескольких подступах к своему театру войны, то наступающий, очевидно, получит преимущество, заключающееся в возможности всеми своими силами обрушиться на одну из групп обороняющегося. Но и в этом случае новое искусство обороны путем иного метода действий незаметно ввело иные основы. Если обороняющийся не опасается, что противник, воспользовавшись незанятой дорогой, обрушится на крупный магазин или депо, на не готовую к обороне крепость или на столицу, и если, таким образом, у него нет необходимости во что бы то ни стало преградить противнику избранную им дорогу, чтобы не потерять своего пути отступления, то у обороняющегося нет никакого основания дробить свои силы. Пусть наступающий изберет не ту дорогу, на которой он наткнулся бы на обороняющегося, – этот последний всегда успеет несколько дней спустя со всеми своими силами найти врага на новой дороге; в большинстве случаев он даже может быть уверен, что нападающий окажет ему честь, занявшись розыском его самого. Наконец, если наступающий сам найдет нужным при своем продвижении принять раздельную группировку, что является почти неизбежным по продовольственным соображениям, то обороняющийся получит очевидное преимущество – возможность обрушиться всеми своими силами на одну из частей противника.
Наступление во фланг и в тыл коренным образом изменяет свои свойства в стратегии, где оно может быть нацелено на боковые фасы или на тыл театра войны, так как:
1) действие перекрестного огня отпадает, ибо невозможно стрелять с одного конца театра войны на другой;
2) страх потерять путь отступления у обойденного гораздо меньше, ибо пространство не может быть в стратегии так же преграждено, как в тактике;
3) в стратегии, благодаря большим пространствам, с большей силой выступает значение внутренних линий, т. е. линий более коротких, что служит значительным противовесом нападению с разных сторон;
4) чувствительность коммуникационных линий, т. е. влияние, оказываемое простым их перерывом, создает в стратегии новый принцип.
Надо заметить, однако, что по самой природе вещей, благодаря обширности пространств, приемы охвата и нападения с нескольких сторон нормально могут быть употреблены в стратегии только стороной, захватившей инициативу, следовательно, наступающим, и что у обороняющегося нет той возможности, какую он имеет в тактике, в свою очередь охватить охватывающего в процессе действия [74] , ибо он не может ни эшелонировать свои силы на соответственной глубине, ни расположить их достаточно открыто. Но что пользы для наступления от легкости охвата, раз последний не приносит никаких выгод? Поэтому в стратегии вообще нельзя было бы выдвигать охватывающее наступление как принцип победы, если бы при этом не имелось в виду его влияния на сообщения. Но этот фактор редко получает крупное значение в первый момент, когда наступление и оборона приходят в соприкосновение между собою и находятся еще в нормальной группировке по отношению друг к другу; он нарастает лишь с течением кампании, когда наступающая сторона на неприятельской территории постепенно переходит к обороне; тогда сообщения новоявленного обороняющегося становятся слабыми, и первоначально обороняющаяся сторона может использовать эту слабость, перейдя в наступление. Однако всякому ясно, что это превосходство наступления не может быть занесено в его общий счет, так как оно по существу складывается из высших свойств обороны.
Четвертый принцип, – содействие, оказываемое театром войны, – естественно, на стороне обороняющегося. Когда наступающая армия выступает в поход, она отрывается от своего театра войны и вследствие этого ослабляется, так как оставляет позади себя свои крепости и всякого рода склады. Чем больше район операций, через который ей предстоит продвинуться, тем больше сил она теряет вследствие маршей и выделения гарнизонов. Между тем армия обороняющегося сохраняет все свои связи, т. е. она продолжает пользоваться поддержкой своих крепостей, ничем не ослабляется и остается вблизи своих источников пополнения и снабжения.
Участие населения – как пятый принцип – хотя и имеет место не при всякой обороне, ибо оборонительная кампания может вестись и на неприятельской территории, но все же этот принцип, исходя из понятия обороны, находит в ней в большинстве случаев применение. Подчеркнем, что здесь разумеется, если не исключительно, то преимущественно, содействие ландштурма и вооруженных народных масс; но участие народа также ведет к тому, что все трения становятся менее значительными, а источники снабжения и пополнения оказываются ближе и приток сил и средств из них обильнее.
Ясную, как бы сквозь увеличительное стекло, картину влияния данных, указанных в третьем и четвертом пунктах, дает нам поход 1812 г.: 500000 человек переправились через Неман, 120000 человек участвовали в Бородинском сражении, и еще гораздо меньшее число дошло до Москвы.
Можно смело утверждать, что влияние этого огромного опыта так велико, что русские, даже если бы они затем не перешли в наступление, все же на долгое время были бы обеспечены от нового нашествия. Правда, за исключением Швеции ни одна европейская страна не находится в таком положении, как Россия. Однако действующий принцип всюду остается тем же и отличается лишь степенью своей силы.
Если к четвертому и пятому принципам добавить то соображение, что эти силы относятся к первоначальной обороне, т. е. к обороне, протекающей в собственной стране, и что они слабеют, когда оборона переносится на неприятельскую почву и переплетается с наступательными предприятиями, то отсюда вытекает, приблизительно как и при третьем принципе, новая невыгода для наступления, ибо точно так же, как оборона не состоит исключительно из оборонительных элементов, и наступление не состоит исключительно из элементов активных, более того, каждое наступление, которое не ведет непосредственно к миру, должно заканчиваться обороной.
