Лев Колодный - Сердце на палитре - Художник Зураб Церетели
Хрущева к тому времени насильно отправили в отставку. Разжались руки власти на горле зодчих. Они получили возможность украшать монументальными средствами фасады и интерьеры, территорию перед железобетонными корпусами, собранными из типовых деталей, как автомобили на заводе. Именно об этом мечтал развенчанный глава СССР, когда произвел насильственный переворот в строительстве, лишив города права на красоту.
Все получалось у Церетели на берегу Черного моря, будто в роли главного художника крупного комплекса он выступал прежде не раз.
Тогда он крепко стоял двумя ногами на фундаменте, заложенном в академии, институте, парижских курсах. Пригодилось знание фольклора, этнографии, археологии, мастерство живописца, детская фантазия. Пригодился пробудившийся во Франции интерес к мозаике. И опыт работы в оформительском цехе, сначала старшим мастером, затем начальником цеха.
Архитекторы были на четверть века старше художника. Они принадлежали к другому поколению, родившемуся в годы революции. Познакомились и подружились Посохин и Мндоянц в мастерской академика Алексея Щукина, автора Казанского вокзала и мавзолея Ленина. С тех пор дружили и работали вдвоем. Вместе перестроили классический особняк в Москве на Знаменке в Министерство обороны, вместе прославились Дворцом съездов в Кремле, удостоились за него Ленинской премии. Оба, пройдя школу Щусева, выступали архитекторами-художниками. Поэтому сразу по достоинству оценили художественный талант Зураба, доверили ему судьбу своего детища в Пицунде.
А тот давно ждал, чтобы показать все, на что способен. Он горел желанием по примеру Шагала и Пикассо заняться витражами, мозаикой, бронзой и эмалями, всеми пластическими материалами.
— Шагал делал витражи и мозаики, и я буду! Пикассо занимался литьем кто мне это запретит?
Любую идею Зураб мог реализовать в Пицунде — деньги и на металл, и на мозаику давали без проволочек. Когда он поступил в Академию художеств, археологи нашли в храме Пицунды мозаичный пол конца IV века. Глазам открылся орнамент, образы птиц, зверей. Древнее искусство потомки забыли. Во Франции Зураб научился делать шаблоны мозаик и витражей. Побывал тогда в мастерских молодых художников-сверстников, работавших в технике мозаики. Французы ничего от него не скрывали.
— Мне захотелось восстановить старинную технику. Похоже, что удалось. Даже премию дали. Так я начал серию скульптурно-пространственных композиций, покрытых мозаикой…
Сегодня никто бы, конечно, не посмел вторгнуться в заповедник, где произрастают реликтовые сосны, в уникальную бухту, где никогда не бушуют волны, где речка Бзыбь нанесла за тысячи лет горные камни. Но сорок лет назад защитить природу было некому. Поэтому и выросли на заповедной земле семь 14-этажных корпусов, развернутых торцами к морю, чтобы не загораживать рощу. В комплекс вошли столовая на 1300 мест, курзал, состоящий из ресторана, бара, библиотеки, бильярдной и универсального зала, где могли демонстрировать фильмы, выступать оркестры, драматические и оперные труппы. Курорт получал плавательный бассейн. Вот на каком пространстве представилась возможность проявить себя в роли главного художника.
В Пицунде Церетели работал не один, дал проявить себя многим грузинским скульпторам, художникам. Они создали большие и малые формы, исполнили чеканку, барельефы, отливки из бронзы, резьбу по дереву, керамику. Позвал талантливых и умелых творцов, не опасаясь, что кто-нибудь из них станет конкурентом, оттеснит на задний план, отнимет часть госзаказа.
Каждый из семи корпусов получил собственное имя: «Бзыбь», "Золотое руно", «Маяк», "Иверия"… Их подсказали реальный древний маяк, легенда о Золотом руне, названия местных рек, областей Грузии. Они, как темы, потянули за собой яркие образы, сюжеты, позволили индивидуализировать корпуса.
Тогда Церетели сделал первое открытие в современном искусстве. Что такое мозаика? Это разноцветные камни, керамические плитки, смальта цветное непрозрачное стекло, давно известный материал. Мозаикой, изображая все, что подсказывала натура и фантазия, украшали в далеком прошлом стены, полы зданий, жилых домов, храмов.
Зураб так и поступил. Большим мозаичным ковром в грузинском стиле завесил стену бара. Другим мозаичным ковром покрыл стену столовой, лестничную клетку холла… Так делали в античные времена в Греции и древнем Риме, во втором Риме — Константинополе. Христиане, безжалостно уничтожая мраморные статуи античных богов, мозаику не только пощадили, но и развили. Она стала, как пишут специалисты, знаком христианской культуры, распространилась по многим странам, утвердилась на Кавказе, в древней Грузии.
Казалось бы, что можно нового придумать в древнем искусстве и ремесле? Прежде мозаика никогда не отрывалась от архитектуры, существовала на стенах и полах. Нет здания — нет мозаики. Церетели дал ей свободу, самостоятельную роль. На территории курорта создал девять монументальных картин из мозаики. Они заполняли плоскость стен, расположенные среди зелени у башен пансионатов.
На стенах он мог бы по примеру других курортов создать композиции на тему: "Граждане СССР имеют право на отдых". Сколько их до него размножили на просторах необъятного Советского Союза? А что все увидели?
На одной стенке поднялось над морем "Древо жизни", волнующее воображение людей с библейских времен. Его образ дан в книге Бытия: "И произрастил господь Бог из земли всякое древо, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди Рая, и древо познания Добра и Зла". Нужно было обладать мужеством, чтобы в стране воинствующих безбожников взять и представить этот библейский образ, не страшась упреков в религиозной пропаганде. То было первое "древо жизни", посаженное Зурабом на земле.
На других стенках засияли образы, подсказанные наследием предков и фантазией:
"По своему очертанию фигурная стенка, покрытая условными изображениями, напоминающих морских животных, похожа на гигантского спрута, выбравшегося на берег", — так описывает одну из стенок Олег Швидковский, зная, что раньше публики книги читают цензоры. Нечто большее увидел Слава Лен, анализировавший этот "пластический объект" в бесцензурном пространстве России:
""Спрут" есть первый открыто демонстрируемый в СССР шедевр абстракционизма. На фоне темно-зеленой сосны абстракционизм картины «Спрут» не только очевиден, но и вызывающ". Более того, этот искусствовед увидел на стенках Пицунды — первый прорыв в эстетику постмодернизма, культивирующей такие пластические объекты.
Открытием в искусстве стали стены-панно, покрытые мозаикой. На фоне древних сосен возникли распластанные по земле изваяния, покрытые смальтой, цветными камешками. Они представляют "Солнце и Луну", "Морской мир", фантастические существа. И изображены так, как рисовали художники древнего мира, как рисуют современные дети. Одну из бетонных стен Церетели покрыл розово-голубой смальтой и запечатлел на ней «Голубя». Мне этот голубок напоминает курочек Шагала на его всем известных картинах.
В Пицунде под рукой Зураба зазвенел металл. Эмблемы каждого из семи корпусов отчеканил. На стену морского вокзала взгромоздил якоря, цепи и прочие морские атрибуты. "Его композиция построена на чередовании сгущений и разрежений, сочетании горизонтальных и вертикальных элементов", — так описывал ее советский искусствовед.
"Инсталляция из предметов корабельного обихода — якорей, канатов и т. п. построена у Морского вокзала — это первая публично демонстрируемая инсталляция в СССР", — такие достоинства обнаружил в той давней композиции искусствовед современной формации, обосновывая выдвинутый им тезис: "Церетели — постмодернист номер один".
На другой стене возник чеканный медный горельеф. Боги и герои, лошадь и колесо, капитель и театральные маски напоминали каждому, кто входил в административный корпус, об античном прошлом Пицунды. Там же на курорте Зураб создал стеклянный витраж, доказав всем и самому себе, что может работать и с этим пластическим материалом.
— В один прекрасный день летом у причала остановился катер. С него сошел на берег мужчина в белой рубашке, загорелый и подтянутый. Поздоровался со строителями и со мной:
— Косыгин, Алексей Николаевич…
Посмотрел вокруг и говорит, не кажется ли вам, что здесь надо еще один этаж добивать?
Я сам хотел именно это предложить, но не думал, что со мной кто-то мог бы согласиться…
Пицунда дала возможность контактировать со многими известными людьми. Когда я стоял на лесах и делал мозаику большую, то заметил, что два дня подряд какие-то интеллигентные люди, красиво одетые, с отдохнувшими лицами смотрят, как я работаю. На второй день подошел человек в летах и попросил спуститься. Он познакомил меня с Кулиджановым. Рядом стоял Герасимов с Макаровой, супругой, Фурцева с Фирюбиным, супругом. Она министр культуры, он заместитель министра иностранных дел. Я на черном цементе работал, у меня руки и лицо стали черные. Тогда Герасимов мне сказал: "Ты похож на негра-гинеколога". И все засмеялись. А потом сделали серьезное предложение:
