Джильс Флетчер - О государстве Русском
Во-вторых (что собственно составляет источник всех их прочих заблуждений как относительно учения их о вере, так и в отношении к обрядам), полагают они, вместе с папистами, что предания их церкви имеют одинаковое значение со Священным Писанием. С этой точки они отдают предпочтение своей церкви перед всеми прочими, утверждая, что у них сохраняются самые истинные и справедливые предания, сообщенные Апостолами Греческой церкви, а от нее полученные ими.
В-третьих, что церковь (разумея под этим Греческую и в особенности патриарха и его синод, как главу всего прочего духовенства) имеет верховную власть толковать Священное Писание и что все обязаны почитать эти толкования непогрешительными и истинными.
В-четвертых, говоря о Божественных свойствах и трех лицах Единосущного Божества, они утверждают, что Святой Дух исходит только от Отца, а не от Сына.
В-пятых, о делах Христа у них существует множество заблуждений, почти тех же самых, как и в папской Церкви, именно, что он есть единый Искупитель, но не единый заступник перед Богом. Главное их доказательство (когда с ними о том заговорить), приводимое ими в защиту этого заблуждения, заключается в неуместном и странном сравнении Бога с земным владыкой или государем, которого должно о чем-либо просить через посредство ближайших к нему особ. В этом случае они отдают еще преимущество одним перед другими, как то: Благословенной Деве Марии, которую называют Пречистою, или Пренепорочною, и св. Николаю, именуемому у них скорым помощником. Они говорят, что Бог назначил ему для служения 300 главных Ангелов. Это довело их до ужасного идолопоклонства, притом самого грубого и невежественного, состоящего в том, что они с таким же благоговением чтят свои образа, как бы самого Бога, принося им молитвы благодарения, жертвы, или поклоняясь им до самой земли и ударяя об нее головой.
Так как все эти почести они оказывают только образу Святого, а не самому его изображению, то говорят, что поклоняются не идолу, а Святому в его образе и оттого нисколько не оскорбляют Бога, забывая заповедь Господню, которая запрещает творить кумир и всякое подобие для того, чтобы ему поклоняться или вообще для какого бы то ни было употребления. Стены их церквей увешаны образами, писанными на гладких досках и богато украшенными жемчугом и драгоценными камнями, хотя некоторые из них сделаны выпуклыми, так что отстают от доски, по большей мере, на дюйм. Такие образа называют они чудотворными, и когда хотят поставить их в церковь, то никак не скажут, что образ куплен, но всегда говорят, что он выменян на деньги.
В-шестых. Относительно средств оправдания, они согласны с папистами, что не только верой, но и делами должно служить Христу и что это opus operatum, или дело из любви к делу, должно быть непременно угодно Богу. Поэтому все заключается у них в молитвах, постах, обетах и приношениях святым, подаянии милостыни, крестных знамениях и тому подобных обрядах. Как царь, так и дворянство и простой народ всегда носят с собой четки не только в церкви, но и в других общественных местах, особенно в каких-нибудь заседаниях или торжественных собраниях, как, например, в судах, при общественных совещаниях, переговорах с посланниками и т. п.
В-седьмых. Вместе с папистами они думают, что ни один человек не может быть уверен в своем спасении до последнего решения в день судный.
В-восьмых. Исповедываются они наедине священнику и думают, что вследствие этого им отпускаются те грехи, в которых они именно сознаются и в особенности священнику..
В девятых. Они признают три таинства: крещение, причащение и елеосвящение или соборование. Впрочем, последнее они не полагают столь же необходимым для спасения, как таинство крещения, но считают за великое наказание и гнев Божий, если кто умрет без соборования.
Десятое. Крещение они почитают необходимым и думают, что всякий, над кем не совершено это таинство, будет неминуемо осужден.
Одиннадцатое. Они перекрещивают всех христиан (не принадлежащих к Греческой церкви), как скоро они переходят в русскую веру, потому что почитают их отделенными от истинной церкви, которая, по их мнению, есть только церковь Греческая.
Двенадцатое. В яствах и питье они наблюдают различие, считая употребление одного безгрешнее, чем употребление другого. На этом основании запрещается у них во время постов есть мясо и даже молочную пищу — суеверный обычай папистов, — что русские соблюдают так строго и с такою слепою ревностью, что скорее согласятся умереть, нежели съесть кусок мяса, яйцо или тому подобное, даже в жестокой болезни, если бы это было нужно для сохранения здоровья.
Тринадцатое. Не позволяется у них вступать в брак всем духовным лицам, исключая священников, которые, впрочем, также не могут жениться более одного раза, как было сказано выше. Даже светским лицам неохотно разрешают вступать в брак больше двух раз. Этим предлогом пользуются теперь против единственного брата царя, шестилетнего ребенка, о котором не молятся в церквах (между тем, как это всегда соблюдается в отношении к лицам царской крови) на том основании, что он от шестого брака и, следовательно, незаконнорожденный. Такое приказание отдано священникам самим царем, по проискам Годунова, который уверил его, что отстранение любви народной от ближайшего наследника есть весьма хорошая политическая мера.
Есть еще у них множество других ложных мнений в отношении к вере, но это главные заблуждения, внушенные им частью преданиями (которые им сообщены церковью Греческой), а в особенности незнанием Священного Писания. Последнее хотя есть у них на польском языке (совершенно сходном с их языком, за исключением некоторых слов), но очень немногие читают его с таким благочестием, какого требует это занятие; для простого же народа (если бы он захотел читать) нет нужного числа книг Ветхого и Нового Завета, хотя простых служебников у них чрезвычайно много.
Все эти недостатки происходят от лиц духовных, которые, будучи сами невежественны и неблагочестивы, изо всех сил стараются удерживать народ в таком же невежестве и слепоте для своих выгод и доходов, а отчасти и от тамошнего образа правления, так как цари (на которых особенно лежит такая обязанность) не желают заменить его какими-нибудь нововведениями, а, напротив, стараются удержать ту религию, которая наиболее к нему подходит. Несмотря на то, нет сомнения, что если бы они хотя сколько-нибудь хранили Слово Божие (хотя без обыкновенных способов к достижению истинного смысла и разумения его), то и Бог имел бы между ними своих избранных, что отчасти подтверждается также словами одного русского из жителей Москвы, который сказал по секрету одному из моих служителей, рассуждавшему об их образах и суеверии, что Бог просветил Англию и может с ними сделать то же самое, если только Ему будет угодно.
Что касается до преследований по делам веры, то я ничего не слыхал об этом, кроме того, что несколько лет тому назад двое, муж и жена, содержались целых 28 лет в тюрьме, до тех пор, пока они превратились в совершенных уродов по волосам, ногтям, цвету лица и проч., и наконец были сожжены в Москве, в маленьком доме, который нарочно для того подожгли. Вина их осталась тайной, но вероятно, что они были наказаны за какую-нибудь религиозную истину, хотя священники и монахи уверили народ, что эти люди были злые и проклятые еретики.
Глава двадцать четвертая
О брачных обрядах
Брачные обряды у них отличны от обрядов в других странах. Жениху (хотя он никогда не видал прежде своей невесты) не позволяют видеть ее во все время, пока продолжается сватовство, в котором действующим лицом не он сам, а мать его, или какая другая пожилая его родственница, или знакомая. Как скоро изъявлено согласие (как родителями, так и самими вступающими в брак, ибо если брак заключен без ведома и согласия родителей, то он считается незаконным), отцы с обеих сторон, или заступающие их место, с другими близкими родственниками, сходятся и говорят о приданом, которое бывает весьма значительно, смотря по состоянию родителей, так что нередко какой-нибудь торговец (как они называют их) дает за своею дочерью 1000 рублей или более.
От мужчины никогда не требуется и вовсе у них не в обычае, чтобы он делал какой-нибудь дар в виде вознаграждения за приданое; но если у него будет уже дитя, то жена, от которой оно родилось, получает на прожиток третью часть по смерти мужа; а когда у него двое или более от нее детей, то получает она еще более, по благоусмотрению мужа. Но если муж умрет, не оставив детей от жены, то ее отсылают домой в ее семейство, без всякого вознаграждения, кроме того, что ей возвращается ее приданое, в том случае, когда после мужа останется настолько имения.
Условившись о приданом, договаривающиеся лица пишут взаимное обязательство как о выдаче приданого, так и о совершении брака в назначенный день. Если невеста не была еще прежде замужем, то отец ее и родственники обязаны, кроме того, удостоверить в ее непорочности, вследствие чего возникают большие ссоры и тяжбы, когда муж возымеет сомнение насчет поведения и честности жены своей. По окончании переговоров, вступающие в брак начинают посылать друг другу подарки, сначала невеста, потом жених, но все не видятся между собой до самого совершения брака. Накануне свадебного дня невесту отвозят в колымаге или (зимой) в санях в дом жениха, с приданым и кроватью, на которой будут спать молодые, потому что кровать всегда доставляется со стороны невесты и обыкновенно бывает очень роскошно отделана и стоит больших денег. Здесь невеста ночует со своей матерью и другими женщинами, но жених не встречает и даже ни разу не видит ее.
