Сергей Куличкин - Душа и слава Порт-Артура
— Итак, поздравляю вас еще раз с прибытием в Артур, — поспешил закончить свой монолог Стессель. — Завтра на совещании представлю вас командованию и штабу крепости, — прервал он неожиданно свою речь.
В тот же день Роман Исидорович, как ни собирался, в бригаду не попал — остаток времени ушел на оформление документов и благоустройство жилья. К полуночи с помощью денщиков квартира приобрела уютный, но по-солдатски скромный вид.
С утра следующего дня Кондратенко посетил полки и сразу столкнулся с неразберихой и анархией, обычным для вновь сформированной части положением дел. Его поразило почти полное отсутствие в полках боевой подготовки, не только в масштабе частей, но и батальонов. Войска занимались хозяйственными работами, да и то от случая к случаю. Основное время тратилось на фронтовые учения и словесность. Занятия по словесности проводили обычно унтер-офицеры и юнкера. Конечно, это было облегчение господам офицерам, предпочитающим соперничать с моряками на аллеях «Этажерки» в погоне за благосклонностью весьма малочисленного женского населения города. Многие казармы были недооборудованы, топились по-черному, каменным углем. Солдаты угорали, пополняя полковые лазареты, и в конце концов предпочитали мерзнуть, чем так обогреваться. Антисанитария была чудовищной.
Первое впечатление было удручающим. Но Роман Исидорович, как всегда перед трудным делом, почувствовал необыкновенный прилив сил, страстное желание работать. Хотелось быстрее сколотить полки, превратить их в настоящую боевую бригаду. Остаток недели заняло знакомство с офицерами, работой штабов. Как всегда дотошно, вникал он в полковое хозяйство. Дел много, а времени, увы, не хватало. Кондратенко отменил смотры, церемониальные марши, объявив по бригаде, что знакомиться с личным составом будет в ходе боевой учебы, и с начальником штаба принялся за отработку плана мероприятий по повышению боевой готовности бригады.
На очередном совещании у коменданта он уже смог выступить с предложениями по повышению боевой готовности войск не только своей бригады, но и всех сухопутных частей крепости.
Выступление было принято прохладно, а генерал-лейтенант Фок — начальник 4-й Восточно-Сибирской дивизии — вообще отказался обсуждать этот вопрос. Выпад был настолько оскорбителен, что Стессель поспешил замять дело.
Кондратенко, с трудом сдерживая гнев и стараясь не глядеть на Фока, рассеянно слушал коменданта. В который раз приходилось ему сталкиваться с тупым равнодушием и презрением к совершенно очевидным, просто необходимым армии и государству делам или с таким вот квасным патриотизмом, за которым стояла напыщенность и нежелание работать.
Стессель, чтобы окончательно закрыть вопрос о новом подходе к боевой подготовке, предложил Кондратенко, как военному инженеру, в ближайшие дни проинспектировать сухопутный фронт обороны и подготовить доклад о ее состоянии на одном из совещаний.
Роман Исидорович с удовольствием принял такое приказание. Еще на пути в Порт-Артур он положил себе обязательным в первую очередь познакомиться с театром военных действий и подробно изучить оборону крепости.
У Кондратенко сложилось противоречивое мнение о командном составе крепости. На первом же совещании, где его представляли генералам и офицерам крепости, он почувствовал открытую неприязнь со стороны Фока и в то же время расположенность со стороны начальника артиллерии крепости генерала Белого, чопорную холодность начальника штаба Стесселя генерала Розантовского, безразличие Никитина. Сам комендант, генерал-лейтенант Стессель, несмотря на неприкрытое фанфаронство и самолюбование, все же вызывал у него уважение. Роман Исидорович, не обладая броской внешностью, втайне завидовал красивым, уверенным в себе офицерам. Про таких говорили: армейская косточка. Он знал, что Стессель окончил Павловское училище, в русско-турецкую войну воевал, но карьеру сделал во время подавления боксерского восстания. Изумляла, правда, некоторая некомпетентность, а иной раз и просто невежество в решении Стесселем некоторых военных вопросов, но Роман Исидорович почему-то надеялся, что в суровую годину испытаний именно такой человек сможет повести их за собой к победе.
После совещания Кондратенко, не откладывая дела в долгий ящик, в сопровождении начальника инженеров крепости полковника Григоренко, адъютанта и трех казаков выехал на сухопутный фронт. Поехали верхом налегке, рассчитывая каждый раз к ночи возвращаться в город, обедать же решили на месте, в поле. Возвращение вечером для Романа Исидоровича было просто необходимым. Надо было контролировать, как идет боевая подготовка бригады.
Кондратенко тщательно обследовал местность. Квантунский полуостров представлял собой довольно обширный горный массив. Цепи гор тянулись с запада на восток, понижаясь от наивысших точек гор Юпилаза и Куинсан и постепенно переходя в плоскогорье, в юго-восточной части которого раскинулся Порт-Артур. Отдельно, на самом юге полуострова, возвышался Ляотешанский массив с самой высокой на полуострове горой Ляотешань. Горы, как и по всей Маньчжурии, имели остроконечные вершины, скаты тоже весьма крутые. Состояли они из очень твердого известняка и были слегка прикрыты землей, на которой редкими пучками росли трава и терновник. Лишь весной да ранним летом они радовали глаз изумрудным травяным покровом. В остальное время года вся местность выглядела весьма сурово. Впечатление это особенно усиливалось от множества голых скал, совершенно лишенных растительности. Небольшие речки и ручьи часто пересыхали, вынуждая крестьян рыть в долинах и на нижних склонах гор бесчисленные оросительные каналы. Кондратенко обратил на них особое внимание потому, что они могли представлять серьезное препятствие для движения войск.
В крепость вела железная дорога и еще две сухопутные — обе с северо-востока. Одна — старая мандаринская — тянулась вдоль «железки», другая подходила к городу вдоль берега, южнее горы Дагушань. Прочие пути в крепость, особенно для войск с артиллерией, были весьма затруднены. Если по этим скорее тропам, чем дорогам еще можно было как-то пройти, то остальная местность была почти непроходимой. Крутые скаты сопок и гор затрудняли действие не только артиллерии, но и пехоты. Кондратенко сразу понял, что такая местность благоприятствует обороне, но только пассивной. При активных же действиях обороняющимся придется столкнуться с большими трудностями.
Окрестности Порт-Артура были разделены тянущейся с севера на юг долиной реки Лунхэ. На востоке от нее, между горами Золотая и Перепелиная, раскинулся Старый город со штабом крепости, казармами и интендантскими складами. По периметру он был окружен старой китайской стеной, так называемой Центральной оградой. На северо-востоке, верстах в трех за городом, от бухты Тахэ и до долины реки, тянулся массивный горный хребет с крутыми склонами, самыми высокими точками которого были горы Опасная и Большое Орлиное Гнездо. На склонах хребта, как на ступенях, расположились укрепления главной оборонительной линии. Высоты хребта господствовали над местностью, простирающейся к северу и северо-востоку на пять верст, вплоть до Волчьих гор, гор Дагушань и Сяогушань. Кондратенко сразу отметил для себя это важное свойство оборонительных укреплений.
К западу от Лунхэ раскинулся Новый город с портом, морским госпиталем, основными магазинами, конторами, домами офицеров. На расстоянии не более версты он был окружен невысоким рядом гор и сопок, из которых наиболее заметными являлись Капонирная, Барбетная и Обелисковая. Здесь располагались укрепления западного и северо-западного фронтов. В отличие от фортов восточного крыла они не опирались на командные высоты. Всего в двух верстах на северо-запад находились более мощные горные хребты с наивысшими точками горы Лисья, Угловая и Длинная. Самым важным стратегическим пунктом была, несомненно, гора Высокая. «Ключ ко всей обороне», — профессионально определил Кондратенко, едва в первый раз поднялся на ее вершину. Оттуда просматривались не только все долговременные укрепления, но и гавань.
С севера по долине реки и вдоль железной дороги естественных препятствий не было, и укрепления северо-западного участка по долине были только искусственного характера.
Исходя из первого краткого анализа местности, Роман Исидорович сделал первый важный вывод: восточный фронт благодаря естественным условиям и при должной степени готовности укреплений менее всего уязвим в обороне, чего не скажешь о западном участке. Особое беспокойство вызывала господствующая здесь на местности гора Высокая.
Впрочем, многое зависело и от самих укреплений. Здесь картина складывалась самая пестрая. На восточном участке длиной около пяти верст постоянный гарнизон был определен в три роты при 52 орудиях и восьми пулеметах. Главное укрепление — форт № 1 был готов только вчерне, еще предстояли большие земляные работы, хотя на оставшихся там китайских укреплениях можно было разместить четыре 6-дюймовые пушки. Далее к северу шли полудолговременные укрепления № 1 и № 2, отличие которых от временных заключалось в применении бетонных укрытий простейшего вида для гарнизона. Но и полудолговременными они были пока только по названию. Григоренко объяснил Роману Исидоровичу, что из-за недостатка средств перестройка укреплений планируется на 1904–1905 годы. Между укреплениями № 1 и № 2 спешно возводилась долговременная батарея литера А. Временные укрепления и тыловые позиции, предназначенные для всего фронта, строились очень медленно. Здесь Кондратенко увидел готовыми лишь брустверы полевого профиля. Совсем в плачевном состоянии находился важный передовой опорный пункт на Дагушане — редут и батарея из шести легких пушек. На всем западном фронте готова была лишь долговременная батарея литера Б, вооруженная четырьмя 6-дюймовыми пушками и четырьмя полевыми. Батарея прикрывала местность между сооружениями восточного и северного участков.
