Мариан Белицкий - Шумеры. Забытый мир
Эта сторона «штандарта» Ура дает довольно точное представление о вооружении и боевой тактике шумерской армии. Тяжеловооруженные воины во втором ряду образуют фалангу – прообраз боевого строя, который через два тысячелетия принес столько побед Александру Великому. Увековеченные на «штандарте» боевые колесницы шумеров являются самым древним свидетельством использования этого вида повозок в военных целях. Управлять колесницами было очень непросто. Как выяснилось благодаря другим находкам, относящимся к той же эпохе, их колеса были так закреплены на оси, что вращались вместе с ней. Поэтому оба колеса имели одинаковую скорость, и при поворотах одно из них, зарываясь в землю, тормозило движение. К сожалению, не удалось идентифицировать животных, впряженных в боевые колесницы. Из других источников известно, что повозки, предназначавшиеся для перевозки грузов, были запряжены волами. Относительно боевых колесниц и повозок на полозьях такой уверенности нет. Кости животных, впряженных в колесницу, обнаруженную в одной из царских могил, сохранились очень плохо, но не вызывает сомнения тот факт, что животные принадлежали к семейству лошадиных. Может быть, это были тарпаны, или лошадь Пржевальского, или же дикие ослы – онагры. Это же животное, что мы видим на «штандарте» из Ура, найдено в виде серебряной статуэтки, украшающей колесницу, а также изображено на барельефах. Однако все изображения стилизованы и мало помогают решению загадки.
Относительно боевой тактики шумеров трудно сказать что-нибудь вполне определенное. Возможно, первыми атаковали противника колесницы, сминавшие вражеские ряды, затем в бой вступали отряды легковооруженных воинов и,
наконец, победу закрепляли тяжеловооруженные фаланги. Не исключено, что очередность вступления в бой была иной. Принимавший непосредственное участие в сражении царь, по-видимому, вел за собой «механизированные» части – метателей дротиков, ехавших на колесницах.
А теперь посмотрим, как изображена на «штандарте» из Ура мирная жизнь. И здесь место в первом ряду занимает царь. Он и его семья представлены во время праздничного пира. Члены царской семьи сидят в креслах, окруженные музыкантами и слугами, разносящими напитки. Может быть, они празднуют победу, которая изображена на первой панели. Эта победа, очевидно, принесла городу большую военную добычу, потому что царские слуги, в двух нижних рядах, гонят коров и баранов, несут рыбу, тащат мешки с всевозможным имуществом. Все они, включая царя, одеты в традиционный шумерский наряд – короткие юбки.
Однако наибольшее впечатление на исследователей произвело не то, что царские гробницы Ура дали возможность подробно ознакомиться с жизнью и обычаями шумеров. В мрачной усыпальнице Шуб-ад Вулли, потрясенный величием и красотой увиденного, обнаружил не только прах знатной дамы. На земле лежали останки ее придворных дам и одного мужчины, арфиста, до последних минут жизни державшего в руках свою арфу. В гробнице Шуб-ад были найдены останки 25 человек из ее свиты. В усыпальнице Абарги обнаружены останки 60 человек. Подобная картина наблюдалась и в других могилах. Воины, провожавшие своих царей в последний путь, были в бронзовых шлемах, а в руках держали по два копья. На женщинах надеты всевозможные украшения и лучшие, парадные одеяния. Потрясенный своим жутким открытием, Вулли решил вначале, что все эти люди, приближенные царя, уходившие в иной мир вслед за своим повелителем, были жертвами культового ритуального убийства. Однако тщательное изучение останков и внимательный осмотр гробниц внесли существенные поправки в это суждение. Ничто не говорило о насильственной смерти или принуждении по отношению к свите умершего.
Спор по этому поводу ведется по сей день. Наиболее правдоподобным представляется следующее утверждение: мы столкнулись с редким, не имеющим аналогий обычаем (подобные захоронения кроме Ура найдены только в Кише), восходящим к какой-то неизвестной нам традиции. Люди, которые шли на смерть за своим царственным повелителем, делали это добровольно. Желание умереть вместе со своим царем или жрецом могло возникнуть на основе господствовавших в то время представлений о загробном мире. (Об этих представлениях мы будем говорить в одной из последующих глав.) Массовые убийства, возможно, явились результатом временной и не слишком длительной вспышки религиозных чувств, религиозной экзальтации, которую шумерологи сравнивают с усилением религиозного фанатизма в Египте в годы царствования Аменхотепа IV- Эхнатона (около 1372- 1352 гг. до н. э.). Однако, что бы мы ни говорили о побуждениях шедших на смерть людей, ритуал от этого не становится менее жестоким.
Открытие царских гробниц Ура помогло разобраться и в шумерской хронологии. Вначале Вулли отнес эти погребения к середине IV тысячелетия до н. э. Однако позднее он существенно «омолодил» свою находку, и в настоящее время в науке принято считать, что царское кладбище Ура возникло в XXVII-XXVI вв. до н. э. Правда, некоторые ученые утверждают, что эти захоронения принадлежат эпохе, предшествующей первой династии Ура.
ЛАГАШ – БОГАТЫЙ ГОРОД
Оставим на время прекрасный, богатый и многолюдный город Ур. Сейчас это маленькая железнодорожная станция примерно в 150 км к северо-западу от Басры и в 15 км от современного русла Евфрата. Четыре с половиной тысячелетия назад Ур выглядел совершенно иначе, чем сегодня. Он был расположен недалеко от моря и связывался с ним рекой, по которой плыли груженые барки. Там, где сейчас простирается пустыня, золотились поля пшеницы и ячменя, зеленели рощи пальм и фиговых деревьев. В храмах жрецы возносили молитвы и исполняли обряды, следили за работой ремесленных мастерских и за порядком в переполненных амбарах. А внизу, у подножия платформ, откуда устремлялись в небо храмы, хлопотал трудолюбивый народ, благодаря усилиям которого этот город сделался могущественным и богатым, на удивление и зависть соседям. Оставим Ур в период его расцвета, когда там царствовали правители первой династии, и отправимся на северо-восток, где в 75 км от Ура раскинулся город Гирсу, который до недавнего времени отождествляли с Лагашем. Сейчас ученые полагают, что Гирсу был столицей города-государства Лагаш.
Французские археологи – от де Сарзека и де Женуяка до Андре Парро – тщательно обследовали Телло (так сейчас называется этот населенный пункт). Начиная с 1877 г. в Телло систематически велись археологические работы, благодаря которым история этого города известна во всех подробностях. Тогда же начались раскопки в Эль-Хибба, позднее идентифицированном с Лагашем. В «Царских списках» нет ни слова о Лагаше. Этому можно только удивляться. Ведь речь идет о городе-государстве и династии, несомненно сыгравших существенную роль в истории Шумера. Правда, в те годы, когда этот город еще не достиг славы, он стоял несколько в стороне от исторических событий. Лагаш являлся важным транзитным пунктом на водном пути, связывавшем Тигр с Евфратом. Через него шли на восток или разгружались здесь прибывшие с моря суда. Обнаруженные при раскопках таблички свидетельствуют об оживленной торговле, которую вели жители города. Как и в других городах, здесь правил во имя владыки города, бога войны Нингирсу, энси. Политическая и экономическая жизнь была сосредоточена в храмах, посвященных Нингирсу, его божественной супруге Бабе (Бау), богине законодательства Нанше, богине Гешти-нанне, исполнявшей обязанности «писца страны без возврата», и Гатумдуг – богине-матери города. Поселение возникло здесь в эпоху Эль-Обейда. В последующие годы город отстраивался, расширялась сеть ирригационно-судоходных каналов, росла экономическая мощь. Как полагают исследователи, Лагаш с незапамятных времен конкурировал с соседним городом Уммой и войны между этими двумя государствами велись уже на заре истории.
В середине III тысячелетия до н. э. наступает период бурного расцвета Лагаша. Городом в это время правит энси Ур-нанше. Урнанше запечатлен на сорокасантиметровом барельефе, украшавшем храм; этот барельеф был поднесен храму в качестве вотивного (посвятительного) дара. Правитель, одетый в традиционную шумерскую юбочку, несет на бритой голове корзину с раствором для строительства храма. Урнанше, взявший себе, подобно Аанепаде из Ура, титул лугаля («большой человек»= царь), вместе с семьей принимает участие в торжественной церемонии. Его сопровождают дочь и четыре сына, имена которых указаны на барельефе, среди них – Акургаль, наследник трона и отец знаменитого Эанатума. Фигура дочери, которую зовут Лидда, в одеянии с пелериной, переброшенной через левое плечо, значительно крупнее, чем фигуры царских сыновей. Лидда следует непосредственно за отцом, что, возможно, является свидетельством относительно высокого положения шумерской женщины в общественной жизни (вспомним царицу Ку-Бабу) и экономике (об этом см. дальше). В нижней части барельефа изображен Урнанше, сидящий на троне (?) с кубком в руках. За его спиной стоит виночерпий с кувшином, перед ним – первый министр, делающий какое-то сообщение, и три названных по именам сановника.
