Леонид Иванов - Смерть диверсантам и шпионам!: Правда о СМЕРШе
Конечно, они при этом готовились выслужиться перед немцами и заранее запасались различными военными сведениями секретного характера.
Поэтому борьба с изменой Родине активно шла до конца войны, продолжаясь и на Кишиневском направлении, и на Сандомирском плацдарме под Варшавой, и когда мы находились на Одере.
В результате принятых нами мер на Кишиневском направлении не было допущено ни одного случая измены Родине. Командование армии высоко ценило эту нашу работу.
В круг задач, решаемых «Смерш», включалась и борьба с дезертирством и членовредительством. Хотя нужно прямо сказать, что здесь уже ощущалось дыхание победы, то есть с каждым днем таких случаев становилось все меньше и меньше.
Отдел контрразведки «Смерш» 5-й ударной армии систематически представлял Военному совету армии информацию о результатах работы по борьбе с агентурой противника, с изменой Родине, о фактах разглашения военных секретов, нарушения воинской дисциплины, о морально-политическом состоянии личного состава. Обычно такие документы составлял я как начальник ведущего отделения.
В августе 1944 года началось успешное наступление на Кишинев. Наши войска быстро продвигались вперед, и вскоре Кишинев был освобожден.
Кишинев предстал перед нами сильно запущенным и захламленным городом. Население восторженно встречало своих освободителей. Жители угощали нас молодым вином, яблоками, грушами, виноградом…
Под Кишиневом была захвачена в плен большая группа солдат и офицеров вермахта — несколько тысяч человек. Эти пленные сидели под открытым небом на одной из пустынных площадей Кишинева. Обращало на себя внимание то, что немцы были, по-видимому, настолько деморализованы, настолько пали духом, что для их охраны на всей этой площади находился только один наш солдат с винтовкой.
В Кишиневе войска 5-й ударной армии имели короткую оперативную паузу, во время которой приводили себя в порядок.
Мне запомнилось посещение домика, где когда-то останавливался наш великий и гениальный предок — А. С. Пушкин.
Вскоре войска 5-й ударной армии получили новый приказ — передислоцироваться под Варшаву.
В начале сентября 1944 года отдел «Смерш» армии вместе со штабными офицерами прибыли на станцию Веселый Гай для погрузки в железнодорожные вагоны. На путях стояло несколько эшелонов с небольшими товарными, или, как мы тогда говорили, с телячьими вагонами. Мы привезли с собой большое количество ящиков с яблоками, грушами, помидорами, виноградом, чтобы как подспорье в питании использовать их в пути.
Пришли к вагонам, где нам предстояло ехать несколько суток, и нашли их абсолютно пустыми — ни кроватей, ни нар, ни клочка сена.
Бросились на поиски досок, чтобы соорудить себе нары. Вскоре нашли достаточное количество пригодных для заданных целей досок.
Чтобы их никто не растащил, я встал на временную охрану этих досок.
Был теплый солнечный тихий день. В начавших желтеть листьях, в обилии плодов уже чувствовалось приближение осени.
На полустанке была дорожная суета и беспорядочное движение людей, одетых в военную форму. Крики, смех, восклицания…
Меня в те дни трепала малярия, я несколько дней не брился, хотя было тепло, но у меня на плечи была накинута шинель. В общем, выглядел я отнюдь не блестяще.
Тут я заметил двух девушек в новенькой форме младших лейтенантов, направлявшихся прямо ко мне. Одна из них была очень симпатичной блондинкой, с добрым открытым лицом и необычно яркими голубыми глазами. Эта симпатичная девушка смело обратилась прямо ко мне:
— Дяденька, а дяденька! Мы едем в товарном вагоне, а нар нет. Дайте нам досочек, нары сделать.
Я, по-видимому, слишком впечатленный ее красотой, неожиданно ответил ей что-то типа:
— Вы что, устав забыли, товарищ младший лейтенант? Как обращаетесь к старшему по званию!
Она испуганно вытаращила было глазенки, но быстро пришла в себя, показала мне язык и, сказав насмешливо:
— Подумаешь, майор! — убежала вместе с подругой. Эта короткая встреча запала мне в душу. Уж больно хороша была девушка.
По дороге в Польшу наш эшелон периодически останавливался, порой прямо в поле, все выходили из вагонов, чтобы размяться. Здесь-то я вновь встретил ту девушку. Мы познакомились. Звали ее Полина.
В пути, как могли, помогали друг другу и решили не расставаться. Оказалось, что она пошла на фронт добровольно, молоденькой девчушкой. Была младшим лейтенантом «Смерш». Имела боевые награды.
Поженились уже в Берлине, в мае 1946 года, когда открылось советское консульство, где можно было зарегистрировать наш брак. Никаких поздравлений, цветов, застолья не было. Помню, зашли с ней в недавно открытый в Берлине ресторан для советских офицеров.
Ресторан очень скромный — и по интерьерам, и по меню. Я выпил там рюмку водки, она — бокал шампанского. От души поздравили друг друга.
Полина Ивановна родом с Урала, из семьи знатного рудознатца и золотоискателя Ивана Фроловича Конюхова. Всю свою жизнь, и при царе, и в советские времена, до самой своей гибели от бандитской пули в 1934 году ее отец возглавлял золотопромышленные артели, был специалистом, известнейшим в своей области.
Полина Ивановна помнит, что в детстве за неимением игрушек она играла золотым песком, пересыпая его из мисочки в туесок, из туеска в стаканчик…
Член РСДРП еще с дореволюционных времен, руководитель крупнейших золотоискательских артелей, добывавших золото десятками и сотнями килограммов, ее отец не имел ни своего дома, ни квартиры.
— Я человек честный, и мне по уставу не положено, — отшучивался он в ответ на случавшиеся замечания жены.
…С тех пор мы живем с Полиной Ивановной уже более 60 лет. У нас два сына — Юрий и Вячеслав, оба полковники, внук и две внучки. Семья у нас очень дружная.
Иной раз сравниваю наше скромное бракосочетание с теперешними и удивляюсь огромной разнице. Теперь во время свадьбы приняты торжественные поздравления, цветы, дорогие подарки и роскошные лимузины… Апогеем свадебного торжества является застольное бдение, порой на 200–300 человек.
Смотришь, а через полгода недавние молодожены уже и развелись.
На Варшавском направлении
До Варшавы мы ехали несколько дней, хотя для наших эшелонов везде был зажжен зеленый свет. Проезжали в основном по территории Украины, а потом Белоруссии. До этой поездки я ни разу не был в тылу, все время на фронте.
По пути нашего движения мы с удивлением и горечью рассматривали разоренные города, разбитые населенные пункты, сгоревшие деревни.
Когда эшелон останавливался на какой-нибудь железнодорожной станции, вагоны обступали толпы голодных, плохо одетых людей, подчас с маленькими детьми.
Все эти недавно освобожденные люди просили хлеба. Мы раздали все, что у нас было. В Молдавии нас хорошо снабдили помидорами, яблоками, грушами, виноградом. Вначале мы отдавали яблоки и виноград целыми ящиками. Но количество голодных просящих людей не уменьшалось, а наши запасы иссякали. Вынуждены были раздавать по одной груше, по одному яблоку. Раздали и все личные сухие пайки. В общем, по дороге раздали все, что было.
Проезжая по территории Белоруссии, с удивлением рассматривали целые ряды ограждений из колючей проволоки, выставленные вокруг железнодорожных мостов. Эти заграждения были сооружены немцами, боявшимися нападения партизан.
В то время еще ничего не было известно о героических защитниках Брестской крепости, но мы тем не менее, будучи в Бресте, посетили знаменитую цитадель.
На территории Польши части 5-й ударной армии находились южнее Варшавы, на известном сегодня Магнушевском плацдарме.
Бои были жестокие и упорные. Особенно напряженные сражения проходили в предместье Варшавы — Праге.
В Польше полегло 400 тысяч наших лучших воинов.
Задачи «Смерш» и военной контрразведки в принципе оставались теми же, что и в ходе боевых действий на территории Советского Союза. Так как готовилось крупное наступление, то особое внимание было обращено на сохранение в строгой тайне подготовки к этому наступлению. Особенно нас волновали возможные случаи измены. Не случайно командующий 5-й ударной армией генерал-полковник Н. Э. Берзарин лично мне поставил задачу: не допустить ни одного случая измены Родине при подготовке частей Красной Армии к наступлению на Варшавско-Берлинском направлении в январе 1945 года.
Декабрь 1944 и первую половину января 1945 года я непосредственно находился в боевых частях армии на переднем крае и организовывал работу по недопущению измены Родине. Как я указывал выше, в итоге нашей работы ни одного случая измены Родине на участке 5-й ударной армии не было, что существенно повысило внезапность нашего наступления на немцев.