Вадим Эрлихман - Английские короли
Однако Генрих упорствовал в одном. Он отказывался даровать бывшему другу «поцелуй мира», предлагая «сотню раз поцеловать его в губы, руки и даже ноги», но только не в щеку. Томас даже пошел на хитрость, подойдя к королю во время мессы, когда тот был обязан дать ему «поцелуй мира». Но Генрих тут же велел отслужить вместо обычной мессы заупокойную, при которой поцелуй не полагался. Такое упорное нежелание заставляет историков предполагать, что король уже тогда задумал убийство Бекета. Но скорее всего, он просто предвидел неизбежность новых ссор и не хотел своим прощением давать козырь сторонникам архиепископа. А их опять становилось все больше. За время четырехлетнего отсутствия Генриха в Англии копилось недовольство Кларендонскими установлениями и всей политикой короля. Как часто бывало в Средневековье, реформы в основном свелись к повышению налогов, которые на местах взимались с большими злоупотреблениями. «Щитовой» и прочие сборы тяжелым бременем легли и на крестьян, и на города, и даже на феодалов, которые прежде вовсе не платили налогов. В этих условиях англичане приветствовали Бекета как борца с тиранией короля.
Генрих понял, что пора действовать. В марте 1170 года он наконец вернулся в Англию и тут же вызвал для отчета всех шерифов графств и других высших чиновников. Через два месяца из двадцати семи шерифов на своих постах остались только семеро, а некоторые даже поплатились за свои проступки головой. Тогда же король собрал в Лондоне всех английских феодалов и добился от них присяги на верность Генриху Младшему. Присягу давали охотно — возможно, многие бароны предвидели, что это лишь ускорит возвращение столь желанной для них анархии. Тут королю пришлось вернуться во Францию, где Людовик и папа плели новые интриги. Рождество он встречал в Байе, и тут к нему явились Роджер Йоркский и другие епископы с известием, что Бекет вновь выступил против королевской воли. Архиепископ вернулся в Англию еще в июне, хотя Людовик посоветовал ему не полагаться на милость короля, отказавшегося дать ему «поцелуй мира». На это Томас ответил: «Да сбудется Господня воля». Король предвидел, что его сторонники — особенно рыцари, захватившие кентерберийские земли, — захотят убить изгнанника, и приставил к нему для охраны Иоанна, декана Солсбери. Но охранял Бекета простой народ — тысячи людей встречали его от моря до самого Кентербери, крича: «Да здравствует отец сирот, покровитель вдов!»
Вернувшись, Томас обнаружил, что его земли захвачены и разорены, урожай похищен, а крестьяне разбежались. Не смотря на уговоры друзей, он тут же проклял всех расхитителей церковного добра и заодно и тех епископов, что пошли на соглашение с королем. Он рассчитывал на поддержку юного Генриха, которого некогда воспитывал. Архиепископ отправился к нему с дарами, но по пути был встречен отрядом вооруженных рыцарей, приказавших ему вернуться обратно. Фактически он оказался на положении пленника, а вскоре претерпел новую обиду. Рыцари из воинственного семейства де Брок захватили корабль с вином и деликатесами, посланный Томасу королем Франции. К тому же они затевали драки с его слугами, охотились в его лесах, а под Рождество напали на его обоз и обрезали лошадям хвосты. Бекет не мог остаться безучастным к этим оскорблениям и на Рождество произнес проповедь на евангельские слова «на земле мир и в человецех благоволение». В проповеди он повел речь о своем близком мученичестве и тут же проклял всех де Броков.
Узнав об этом, король потерял всякое терпение и произнес слова, о которых после горько жалел. «Что за неблагодарных глупцов держу я при себе, — вскричал он, — если они не могут защитить своего господина от какого-то распоясавшегося клирика!» Тут же четверо рыцарей — Вильгельм де Траси, Хью де Морвилль, Реджинальд Фиц-Урс и Ричард де Бретон — оседлали лошадей и помчались к побережью. Через день они уже были в Англии, в замке Рэндольфа де Брока. По преданию, они обсуждали план преступления шепотом и в темноте, не видя даже собственных лиц. Утром все четверо отправились в аббатство Святого Августина в Кентербери, где находился архиепископ. Когда они вошли, он сидел на кровати в своей комнате и беседовал с друзьями. Рыцари оставили оружие у входа и прикрыли латы плащами, чтобы не выдать своих намерений. Внутрь их провел сенешаль Томаса Уильям Фиц-Найджел, который хорошо знал всех четверых и даже расцеловался с ними при встрече. «Милорд, — объявил он, открывая дверь, — к вам рыцари от короля Генриха». — «Пусть войдут», — сказал архиепископ и встал.
Не обращая на пришельцев никакого внимания, он продолжил прерванный разговор. Рыцари между тем растолкали клириков и уселись на пол у ног Томаса. Наконец он повернулся к ним и поздоровался с де Траси. Тот промолчал, но Фиц-Урс воскликнул: «Да поможет тебе Бог! Мы привезли послание для тебя от короля из-за моря. Желаешь выслушать его наедине или при всех?» — «Как вы хотите», — ответил архиепископ, но все же кивком велел друзьям удалиться. Те, однако, заподозрили неладное и остались возле двери. Тут один из убийц схватился за тяжелый посох Бекета, лежавший на полу; видимо, он рассчитывал использовать его в качестве оружия. Заметив это, Томас крикнул: «Такие послания нельзя держать в секрете!» — и велел слуге позвать клириков обратно. Тогда рыцари начали перечислять обвинения короля в адрес Бекета, на которые он отвечал кратко и язвительно. Они потребовали, чтобы он отправился с ними во Францию, чтобы держать ответ перед Генрихом. «Никогда больше, — сказал Томас, — море не встанет между мной и моей паствой, если только меня не вытащат отсюда за ноги».
Обе стороны начали терять терпение. Рыцари вскочили на ноги, и Бекет спросил: «Уж не собираетесь ли вы убить меня?» Фиц-Урс завопил: «Он нам угрожает! Он хочет нас всех проклясть!» Возможно, у рыцарей первоначально не было плана убивать Бекета, но теперь отступать было поздно. К этому моменту вокруг архиепископа собрались его друзья и слуги. «Кто за короля, — крикнул Фиц-Урс, взявший на себя роль вожака четверки, — идите к нам!» Никто не шевельнулся. «Ладно, тогда стерегите его, чтобы не сбежал», — сказал Фиц-Урс, и рыцари отправились за оружием. В это время друзья уговаривали Томаса укрыться в церкви или в каком-либо потайном месте. Однако, по свидетельству своего друга и биографа Грима, «он так долго жаждал мученичества, что, когда время пришло, боялся отсрочить его или избежать и не желал идти в церковь, чтобы почтение перед святостью этого места не отвратило нечестивцев от их замысла». Друзья даже попытались увести его силой, но он сопротивлялся. Наконец они убедили его, что пора служить вечерню — было пять часов. В их окружении архиепископ вошел в церковь, но обнаружил, что забыл посох, и пошел назад к выходу. Там его и настигли четверо рыцарей с мечами и топорами; Фиц-Урс громко закричал: «Ко мне, слуги короля!»
Большинство монахов разбежалось. Некоторые пытались сопротивляться, но Томас велел им не превращать Божий храм в поле битвы. С ним остались трое друзей — каноник Мертона Роберт, Фиц-Стефен и монах Эдвард Грим, который и описал все последующее. Они увели архиепископа в алтарь, который освещался только тусклыми лампадами. Рыцари вошли следом, и кто-то из них крикнул: «Где Томас Бекет, изменивший королю?» Фиц-Урс сгреб за шиворот одного монаха и занес над ним меч. Тут из-за колонны раздался спокойный голос Бекета: «Реджинальд, я здесь. Я не предатель, а архиепископ и слуга Божий. Что вам нужно?» — «Прости отлученных тобою епископов», — сказал Фиц-Урс. «Я не могу поступать иначе, чем поступал, — ответил Томас. — Реджинальд, я сделал тебе столько добра. Для чего ты вошел с оружием в мою церковь?» — «Ты должен умереть, — прорычал Фиц-Урс. — Я вырву твое сердце!» Тогда другой рыцарь, из жалости или раскаяния, крикнул: «Беги, или ты умрешь!» — «Я готов умереть за Бога и церковь, — ответил архиепископ, — но прошу вас не трогать моих людей».
Рыцари уже обнажили оружие в церкви и не хотели еще и совершить там убийство. Поэтому они схватили Бекета за одежду и попытались вытащить его из алтаря, но он, бывалый воин, отбросил их и занял позицию у центральной колонны. Де Траси получил такой сильный удар в живот, что не мог встать; остальные окружили архиепископа, обнажив мечи, пока он проклинал их и обзывал трусами. Фиц-Урс нанес первый удар мечом, который только сбил с Бекета шапку. Тот начал молиться, когда де Траси, пошатываясь, подошел к нему и ударил мечом по голове. «В руки Твои, Господи, предаю дух мой!» — воскликнул Томас и упал на колени. Следующий удар де Траси заставил его упасть лицом вниз, и в следующую минуту Ричард де Бретон рассек ему череп. «Так свиреп был этот удар, — живописует Грим, — что белая от мозгов кровь и красный от крови мозг окрасили стены церкви Богоматери в цвета лилии и розы». Четвертый убийца погрузил меч в расколотый череп Бекета и повернул его. «Пошли отсюда, — сказал он. — Изменнику уже не встать».
