Федор Успенский - История Византийской Империи VI – IX вв. Том 2.
В VII в. милиция заявляет себя во внутренних отношениях города, ближайше — в выборах пап; первый случай такого рода относится к 685 г. Понятно, что городское войско должно было по отношению к византийским чиновникам держаться не в подчинении; напротив, оно охраняло интересы города против нарушителей и по самой сущности было враждебно византийской власти. Недоверие Византии, выразившееся в репрессивных мерах по отношению к выборам епископа, давало городской милиции случай заявить свои симпатии. С 686 г. на папском престоле видим то сирийцев, то греков, посаженных, несомненно, против желания римского населения; и каждый выбор ведет за собою ряд столкновений между городским населением и экзархом.
С 687 до 701 г. на престоле св. Петра сидел Сергий I. При нем византийские богословы постановили на Трулльском соборе ряд правил, обязательных для церковного благочиния и практики. Протоколы собора присланы были для подписи и к Сергию. Когда папа отказался скрепить постановления Трулльского собора и вести их в подведомственной ему Церкви, император Юстиниан II приказал своему уполномоченному схватить папу и представить в Константинополь. Но когда в Италии узнали о намерениях императора, то милиции городов Равенны, Пентаполя и др. собрались к Риму, чтобы не позволить императорскому послу нанести оскорбления папе. Тщетно протоспафарий Захария приказывал запереть ворота, для спасения жизни он убежал в Латеран и скрылся в спальне папы. Милиция окружала папский дворец и — будь на то согласие Сергия I — умертвила бы императорского посла. Но папа обеспечил ему безопасный выход, и Захария при громком смехе и шутках толпы должен был удалиться из Рима. Такой факт, конечно, имеет важное значение в истории пап и Италии: он показывает, как дорого было для итальянцев лицо, занимающее римский' престол, и какая опасная для Византии сила образовалась в милиции.
Тем не менее, Византия продолжала оскорблять национальное чувство итальянцев и, вместе с тем, обнаруживать слабость своих сил, когда следовало настойчиво поддержать притязания. Еще у ней оставалось средство оберегать свою власть в Италии назначением на римский епископат лиц иностранного происхождения, чем и пользуется она в конце VII и начале VIII в. Еще можно было запугать итальянцев лангобардами; но какой для Византии оборот могли получить дела, если на престоле папском будет сидеть лицо римского происхождения, если притом папа будет поставлен в необходимость предпочесть союз с лангобардами, к тому времени уже обращенными в католичество?
В таком виде складывались итальянские отношения к концу VII в.
Глава VI
Славяне в VII и в начале VIII в.
Утверждение болгар на Балканском полуострове
К сожалению, и в начале VIII в., как в половине VII, события Юго-Восточной Европы очень бледно представлены в историографии, так что мы должны во многих случаях руководиться догадками и домыслами. Для VII в. характерным фактом является беспредельное распространение славян по Европе, по островам Архипелага и по Малой Азии, которому до сих пор не подыскано надлежащего объяснения и которое мало выяснено по его ближайшим последствиям. В то время как на западной окраине славянства возникает сказание о героическом Само, положившем начало государственного объединения у чехо-мораван и словаков, на южной окраине наблюдаем утверждение славян в Далмации, в Истрии и в Фессалии, а на юго-востоке происходит чрезвычайно сильный толчок со стороны болгарской орды, которая перешла за Дунай и основала свое господство среди славянских племен, колонизовавших провинцию Мизию. Все эти явления среди славянского мира падают приблизительно на половину VII в., и можно думать, что они находятся между собой в некоторой причинной связи. Не может возбуждать сомнения лишь тот факт, что на всех территориях, занятых славянами, было старое население, значительно затронутое греко-римской культурой и христианским просвещением, и что занятие этих областей требовало от славян значительного напряжения сил и известной организации. Но в борьбе с новыми условиями, найденными славянами в указанных местах расселения, их ожидали такие затруднения, какие превышали их материальные силы. Чтобы стать на высоте тех задач, которые предъявлены были славянам условиями соседства и требованиями культурной жизни, им необходимо было сгруппироваться в племенные союзы и положить начатки государственной организации. Но этот процесс совершался у славян слишком медленно, и в большинстве случаев начатки государственного объединения происходили под действием причин, вызываемых внешним завоеванием.
Таким образом, наиболее важным фактом в истории славян VII в., независимо от условий и обстоятельств их расселения, следует признать утверждение болгарской орды на юг от Дуная и основание здесь болгарского государства. В последние годы вопрос о переселении болгарской орды угро-финнского происхождения сделался предметом особенного внимания со стороны различных ученых. Вопросу был придан живой интерес находкой надписи в Болгарии, в которой найден был ключ к выяснению хронологии древних болгарских ханов. Именно в самом конце надписи остававшийся до сих пор непонятным хронологический болгарский термин поставлен в соотношение с византийским индиктом[15], что и дало возможность открыть загадку хронологии1.
И независимо от сказанного, переход болгарской орды на юг от Дуная, дав совершенно новое направление истории славян на Балканском полуострове, вызывает к себе особенное внимание и по ближайшим последствиям, которыми оно сопровождалось. Хотя известия об этом переходе довольно скудны, но из них все же можно вывести некоторые положительные данные. Аспарух, или Есперик, с которого начинается новая эра истории болгар и которому первому посчастливилось указать одной из частей великой орды новые поселения на южной стороне Дуная, принадлежит к VII в. По новейшим вычислениям дату перехода болгар за Дунай следует несколько передвинуть и вместо принятого доселе 679 г. принять 659/60 г.2 Что касается вопроса о том, можно ли Аспаруха рассматривать как сына Кровата, или Курвата, здесь окончательное решение будет зависеть от того, можно ли имя Кроват сближать с полулегендарным именем Курт, находящимся в знаменитом перечне древних ханов. Кроват, или Курват, есть несомненное историческое лицо, смерть которою отнесена к царствованию Константина II (642–668)3, следовательно, и переселение части болгарской орды под предводительством Аспаруха падает на то же царствование согласно тем хронологическим данным, которые черпаются из хронологического перечня ханов. Первый подлинный факт, с которым мы встречаемся после передвижения орды Аспаруха, есть занятие им укрепленного лагеря близ устьев Дуная; действительное место нахождения этого лагеря, однако, до сих пор не может считаться окончательно установленным.
Занятая Аспарухом местность описана у греческого писателя Феофана не совсем точно и притом названа не по географическому положению, а термином, взятым из болгарского языка4. Некоторые передают это наименование словом «угол», но трудность понимания нисколько не облегчается при подобной подстановке слова. Может быть, всего вероятней искать объяснения в турецко-татарском слове «аул», но при этом устранялась бы всякая идея географического обозначения занятой болгарской ордой местности. Нельзя слишком много настаивать и на том, что эта местность была болотиста, т. к. кочевой конный народ не мог считать себя безопасным в болотистой и слишком ограниченной тесными пределами местности5. Нужно поэтому допустить, что следы укрепления близ Исакчи, где ныне находится село Николицель, указывают местонахождение первого лагеря или аула, служившего первым опорным пунктом болгар по переходе их на Дунай в 659–660 гг.6 Точно так же следует отказаться от мысли искать в другом каком месте Переяславца, т. е. древней столицы болгарских ханов, как только в местности близ Исакчи. Самое имя Переяславец, или Преслава, появившееся со времени русских походов на Дунай, не туземного происхождения и заимствовано из греческих терминов ύπέρφημον и πάνφημον, каковыми обозначены в тырновской надписи Омортага древние столицы болгар. И болгарское слово Ογλος, в конце концов, должно быть в родстве с упомянутыми греческими и русскими терминами.
Ближайшие окрестности занятой болгарами местности были в то время заселены славянскими племенами, вследствие чего империя оставила некоторое время без надлежащего отпора совершившийся факт. Но т. к. болгаре начали делать набеги на окрестные поселения, то император Константин IV Погонат (668–685), с которым и начинается собственно история болгарского княжества за Дунаем, предпринял против них поход. По этому случаю в первый раз упоминается о фемах как существенной части военной организации империи. Император приказал переправить во Фракию малоазиатские фемы и, снарядив флот, двинул на болгар морские и сухопутные силы. Хотя во главе всего предприятия был сам царь Константин, но успех далеко не соответствовал ожиданиям. Оказалось, что болгар нельзя было достать за их укреплениями; сами же они не решались выступить в открытый бой с огромною византийской ратью. Через несколько дней император по случаю болезни ног должен был отправиться в Месимврию для пользования тамошними купаньями, предоставив продолжение военных операций подчиненным стратигам. Это обстоятельство было истолковано болгарами в смысле слабости и трусости перед ними со стороны греков и так ободрило их, что они вышли из своих укреплений и нанесли императорскому войску много вреда.
