Иван Черников - Гибель империи казаков: поражение непобежденных
Здесь же Царев напоминал о господстве монголов — это, видимо, остатки Сарая, столицы Золотой Орды.
В дельте Волги находился древний Атель, или Итиль, — один из городов Хазарского каганата, который в летописях Грузии назывался Хазар.
Как и Рим, Астрахань стоит на семи холмах. Среди православных храмов и мечетей здесь торговали русские, татары, киргизы, калмыки, хивинцы, персы, армяне. С одной из колоколен кремля разницы сбросили митрополита Иосифа.
Бассейн Волги доходит до гор Урала. Река Урал — граница Европы и Азии. В старину реку называли Яиком. Но при Екатерине II, после восстания казаков славного Яицкого войска, это название запретили и предали забвению.
В Оренбург из Туркестана везли хлопок, а взамен увозили в Среднюю Азию мануфактуру. В конце XIX в. город стал крайним пунктом сети железных дорог Европы. От Лиссабона и Кадикса, со времени постройки моста через Волгу в Самаре, шла сплошная линия рельсового пути длиною около 6900 км.
Судьба Руси решилась на Волге — пути в Туркестан и на Кавказ, отсюда везли в так называемую Белокаменную хлеб и нефть. И здесь первый бой красным дали казаки.
Особую роль в этой бойне, по мнению И. В. Сталина, сыграли русские: «…достаточно Советскому правительству кликнуть клич помощи фронту, чтобы Россия мигом выставила целый хоровод новых полков. В этом же нужно искать источник той поразительной силы и беспримерной упругости, которую обычно проявляет Советская Россия в критические минуты».
Действительно, у русских мало нашлось врагов власти Советов. Мятежи эсеров и Комуч продержались недолго. Только казаки отчаянно и упорно воевали с красными. Генерал-майор Оренбургского войска И. Е Акулинин в 1928 г. заявил в Париже: «Все казачество принимало в Гражданской войне самое живое участие. Во всех казачьих войсках борьба с большевиками носила всенародный характер, чего не наблюдалось ни в одной местности России»[11].
Глава 1
КАЗАКИ
Переворот 1917 г. нарушил былинные отношения казаков с властью. Хотя фронтовики прислушивались к посулам коммунистов, от новых, безбожных правителей уральцы не ждали ничего хорошего и готовились к обороне своего края от захватчиков.
Верный Временному правительству, атаман оренбуржцев полковник Дутов пытался сохранить порядок. Ночью 15 ноября 1917 г. он, подняв по тревоге юнкеров Оренбургского казачьего училища, кадетов Неплюевского корпуса и казаков конвоя (1500 бойцов), разогнал Совет Оренбурга.
Из Троицка прибыл отряд войскового старшины Ю. И. Мамаева. Затем — отряды подъесаулов В. А. Бородина, К. Н. Михайлова и Г. В. Енборисова. Но красные (отряды Блюхера и других) 18 января 1918 г. захватили Оренбург. Дутов и отряд начальника казачьего училища генерал-майора К. М. Слесарева ушли к уральцам.
Ночью 25 января 1918 г. восстал атаман астраханцев И. А. Бирюков (1400 казаков, 100 калмыков князя Д. Д. Тундутова, 4 пушки, 30 пулеметов). На помощь пришла сотня уральцев, но красные, победив 17 февраля, казнили атамана, и 20 февраля упразднили Астраханское казачье войско. В станицах Советы и комитеты бедноты выделяли иногородним равные с казаками наделы земли.
В феврале 1918 г. казаки подошли к Оренбургу. Продотряды усилили борьбу казаков. ВРК Оренбурга 3 марта грозил уничтожать станицы артиллерией. В городе шла «охота на казаков», убивали инвалидов, пожилых, больных людей.
В ответ станичники вырубили продотряды. Затем, в ночь с 3 на 4 апреля, атаковали Оренбург. С ненавистью, подозрительностью и страхом красные вели облавы, расстрелы, контрибуции. В казачьем Форштадте 3 дня шли самосуды.
Казакам объявили ультиматум, требуя в 2 дня сдать оружие и «каждого человека вредного из своих членов». За неисполнение станицы расстреливали артиллерией и «снарядами с удушливыми газами». За убийство или покушение на красногвардейцев расстреливали: «за одного — сто человек». Каратели сожгли станицы Благословенскую, Владимирскую, Григорьевскую, Донгузскую, Донецкую, Ильинскую, Пречистенскую, Татищевскую, Угольную.
На заявление о мирных переговорах последовал «беспощадный красный террор», без суда и следствия. Казаки стали основой армии Комуча, который 25 июля произвел Дутова в генерал-майоры, а в октябре — в генерал-лейтенанты.
И мужики убедились, что красные не исполняют обещаний. Россия, выйдя из Мировой войны, тут же рухнула в пучину еще более грозной Гражданской. Ленин подписал Декрет о земле, но по деревням и весям продотряды изымали хлеб. Эсеры и даже анархисты стремительно набирали силу, а большевики так же быстро теряли её.
В Самаре эсеры сформировали дружину. Но горком РКП(б), опираясь на части РККА, 8 мая разогнал плохо обученных и неорганизованных мужиков. Лишившись своего войска, эсеры, в отчаянии, обратились к атаману Дутову, который ночью 11 мая, взяв железнодорожную станцию Ново-Сергиевку, прервал связь между Самарой и Оренбургом. Коммунисты 15 мая начали мобилизацию.
Уже 16 мая извозчики с оружием в руках защищали своих лошадей от мобилизации. На следующий день толпы громили магазины, лавки, трактиры. Бои в городе шли весь вечер и ночь. Утром 18 мая восставшие захватили почту, телефон, телеграф, участки милиции, тюрьму, освободив всех зэков. День прошел в сплошных погромах.
Вечером 18 мая в Самару вошли части РККА. Судьба сотен мятежников, арестованных Губчека, была печальна.
Отряды Дутова (7000 казаков) взяли Челябинск, Троицк, Верхнеуральск и 3 июля — Оренбург.
А тут еще чехи, разогнав красных, 8 июня захватили Самару, как железнодорожный узел для следования на Владивосток и дальше, морем, домой — в Богемию.
Москва, требуя сдать оружие, не пропускала эшелоны. Чехи понимали, что тут же их движению придет конец. В то время на дорогах творилось что-то невероятное — в полном хаосе ехали лишь люди с ружьями.
В тот же день, используя этот счастливый случай, эсеры В. К. Вольский, И. Брушвит, П. Климушкин, Б. Фортунатов, И. Нестеров и Брешко-Брешковская создали альтернативное правительство — Комуч, властвовавший в Поволжье и на юге Урала.
Оренбуржцы станицы Кундравинской, во главе с эсерами Н. А. Арнольдовым и Л. П. Шахматовым, разогнав уездный Совет, сформировали 2 полка: 1-й Кундравинский есаула Прокопьева, 2-й — подъесаула Зуева. За ними последовали 5 полков: Полтавский, Уйский, Петропавловский, Чебаркульский, Степной, отдельные конные сотни и пешие дружины.
Комуч 9 июня начал формировать Народную армию. Моряки, установив на пароходах «Фельдмаршал Милютин» и «Вульф» по одной 76-мм пушке Лендера, поддержали отряд генерального штаба подполковника В. О. Каппеля. Двигаясь по правому берегу Волги, громя превосходящие силы РККА, они взяли: Сызрань, Ставрополь (ныне Тольятти), Бугуруслан и Бузулук.
Эсеры провозгласили свободу предпринимателям, 8-часовой рабочий день, собрания рабочих, сходы крестьян, фабрично-заводские комитеты, профсоюзы, отменили декреты СНК, возвратили заводы, фабрики и банки прежним владельцам, восстановили земства, думы городов и другие досоветские учреждения. Однако эсеры то заявляли о национализации земли, то предлагали вернуть земельные наделы помещикам.
Красные спешно усилили Восточный фронт 1-й армией Тухачевского и Вольской дивизией 4-й армии.
Левый эсер, подполковник из крестьян А. И. Муравьев, гремел уже на всю Россию. Красавец брюнет с бронзовым цветом лица, черными пламенными очами любил лихую венгерку, шампанское и женщин. До войны в ресторанах Петербурга он появлялся под руку с мулаткой, упаивая ее шампанским.
Муравьев разбил Краснова у Гатчины. Теперь с женщинами, адъютантами, матросами, обвешанными маузерами и гранатами с пулеметными лентами крест-накрест, в поезде царя ехал на Волгу, спасать Москву. Из Казани, по серебряной глади Волги, где «выплывали расписные острогрудые челны» Степана Разина, уже шел на белом пароходе царицы «Межень». На палубе завтракали телохранители-матросы и захваченные для радости жизни певицы канкана.
В Симбирске 10 июля стояла жара, с реки тянуло прохладой. Тишину прорезал рев гудков; стоявшие на берегу повернулись в сторону пароходов. С падением Самары и продвижением чехов вверх по Волге красные ждали Муравьева как единственную надежду и спасение.
На Соборную площадь въехали броневики, пулеметы, артиллерия. Муравьев, в малиновых чикчирах с серебром, с экзотической шашкой, руки в перстнях, говорил о предстоящих победах революции, которая разнесет «всю Европу».
Матросы, китайцы, банды Муравьева навели на тихих горожан панику до полусмерти. Где-то в полях за Симбирском ухали пушки.
Как только пришла из Москвы телеграмма, что левые эсеры Андреев и Блюмкин убили посла Германии графа Мирбаха — Муравьев повел заговор стремительно. Обвешанные гранатами и маузерами матросы схватили в салон-вагоне командарма Тухачевского и, вытащив, «именем революции», посадили в одиночную камеру. Симбирск был в полном замешательстве.
