Пётр Толочко - Власть в Древней Руси. X–XIII века
О какой выборности и общинном характере тысяцких можно говорить, если они, очень часто, были по отношению к городу, где исполняли свои обязанности, людьми пришлыми. Примеров этому в летописи достаточно. Одним из действующих лиц конфликта между новгородцами и князем Святославом Ольговичем в 1140 г. был тысяцкий, принявший сторону князя, и отрекомендованный летописцем, как кум Святослава. Вряд ли может быть сомнение в том, что неназванный по имени тысяцкий был человеком Святослава и принадлежал к той южнорусской дружине, с которой князю пришлось бежать в Полоцк. «Он же убоявъся и бѣжа и с женою, и съ дружиною своею в Полотескъ».[340]
Еще более наглядной иллюстрацией кочующего тысяцкого является Рагуйло Добрынич, который следовал за своим неудачливым князем Владимиром Мстиславичем из волости в волость. В этом статусе он находился при князе и тогда, когда тот не занимал никакого стола. Как это имело место в 1147 г., когда сам Владимир состоял при великом киевском князе Изяславе Мстиславиче.
Юрий Долгорукий был отправлен на княжение в Суздальскую землю с тысяцким Георгием Шимоновичем Со своими тысяцкими пришли в Киев Владимир Мономах и Изяслав Мстиславич. По существу, в аналогичном положении находились и два волынских боярина — Демян и Дмитрий, бывшие тысяцкими князей Василька и Данила Романовичей. Они пребывали на своих должностях независимо от того, прочно ли сидели их князья на столах или же временно теряли их.
Если исходить из летописных свидетельств, а не предвзятых предположений, придется признать, что должность тысяцкого всегда замещалась князьями и не была выборной. В большей мере это обосновывается на материалах Южной и Северо-Восточной Руси, но, по-видимому, относится и Руси Северной. Право или приоритет князя в решении вопроса о замещении должности тысяцкого и здесь выступает достаточно отчетливо. Вот несколько примеров этому.
1219 г. «Тогда отьяша (Святослав — П.Т.) посадничество у Твердислава и даша Смену Борисовицю, а тысяцькое у Якуна и даша Семыону Емину». Воля новгородского князя в замещении должности тысяцкого была определяющей и тогда, когда вечевое самоуправление в Новгороде приобрело устоявшиеся формы. 1269 г. «Тогда же даша тысячьское Ратибору Клуксовичю по княжи воли». О том, что Ратибор был мужем князя Ярослава, хорошо видно из событий 1270 г. Узнав о готовящимся мятеже, тысяцкий Ратибор поспешил предупредить о нем своего князя. «А заутра прибѣгоша къ князю на Городище тысячьскии Ратиборъ, Гаврило Кыяниновъ и инии приятели его».[341] Определенно княжеским тысяцким был Борис, бежавший в 1231 г. из Новгорода к князю Михаилу Всеволодовичу в Чернигов. «А Водовикъ то зло услышавъ, побеже съ Торжьку съ братьею и Борис тысячѣскыи и новотържьчи къ Михалу въ Цьрниговъ».[342] Нередко в Новгородской летописи тысяцкий именуется по князю или называется по отношению к нему «своим». «Князь же Святослав присла свои тысяцькыи на вѣче».[343]
Видимо, чтоб как-то согласовать вывод о противостоянии тысяцкого князю с летописными известиями, где его вовсе и нет, исследователи Новгорода высказали предположение о двух новгородских тысяцких — княжеском и республиканском. Н. Л. Подвигина мотивировала его тем, что в 1218 г. князь Святослав прислал на вече своего тысяцкого. Аналогичная запись имеется и в статье 1224 г. «Князь же Гюрги съ нашими мужи мужь свои присла, Романа тысячьского».[344] В обоих случаях речь идет о княжеских тысяцких, но нет и малейших указаний на то, что на вече присутствовал еще и какой-то другой, республиканский. Параллельное сосуществование двух тысяцких в Новгороде, из которых республиканский, будто бы, избирался от оппозиционной посаднику боярской группировки, невозможно обосновать имеющимися летописными известиями. Это определенно искусственная социологическая конструкция.[345]
Не может быть свидетельством наличия в Новгороде отдельного республиканского тысяцкого и церковный Устав Всеволода Мстиславича, или Рукописание Всеволода, в котором он представлен как представитель «всего Новгорода», или «житьих и черных людей» в торговом суде.[346] Речь здесь идет о гражданских компетенциях тысяцкого, которые имелись и в его южнорусских коллег. Достаточно вспомнить их участие в выработке судебного законодательства в Вышгороде (1072 г.) и Берестове (1113 г.). Известно, какими широкими управленческими полномочиями был наделен тысяцкий Юрия Долгорукого Георгий Шимонович. Летописное уточнение 1252 г. о том, что тысяцкий Владимира на Клязьме Роман Михайлович «придержащю» не только тысячу, но «и весь ряд», указывает на концентрацию в его руках всего гражданского судопроизводства.
В. Л. Янин высказал предположение, что первые летописные свидетельства о выборных тысяцких Новгорода датируются 1198 и 1215 гг.[347] Под 1198 г. сообщается об освящении архиепископом Гавриилом церкви св. Вознесения, созданной «Милонегомъ тысяцьскымъ», но указаний на его выборность нет. Как нет его и в статье 1215 г. В ней только сказано, что тысяцкий Якун вместе с посадником Георгием Ивановичем приглашал на новгородский стол князя Ярослава Всеволодовича. Разумеется, это не исключает того, что он мог быть представителем новгородцев, но не дает оснований считать его их избранником. В 1219 г. он был смещен со своей должности князем Святославом, а не решением веча, что было бы более естественным, если бы он им и ставился. Но это и указывает на непосредственную связь тысяцкого с княжеской властью.
М. Н. Тихомиров признавал, что тысяцкие назначались князьями, однако в своей практической деятельности они становились представителями городского населения. Опираясь на городское население, они представляли собой большую политическую силу, противостоящую княжеской власти. Основанием для такого утверждения послужило то, что князьям приходилось считаться с тысяцкими.
Действительно, приходилось, хоть далеко не всегда. Но разве это указывает на народный или общинный характер власти тысяцких? Конфликты между князьями и их окружением носили, так сказать, внутрисословный характер. Они происходили чаще всего, что хорошо видно по летописным свидетельствам, на почве предпочтения одного князя другому.
Нет совершенно никаких данных считать тысяцких представителями и защитниками торгово-промышленной демократии, как это казалось М. Н. Покровскому. Если бы это было так, не подвергались бы дворы этих защитников разграблению восставшими киевлянами (и новгородцами), среди которых определенно много было ремесленно-торгового люду.
Некоторая двойственность служилого положения тысяцких, наверное, имела место. Но вовсе не потому, что они заботились об интересах городского (сельского) населения или какой-то торгово-промышленной демократии. А потому, что должны были сообразовываться с настроениями боярского окружения князя, принимать решения о своем отступничестве от него. Однако, такие случаи все же единичны в истории института тысяцких.
При обсуждении гражданской компетенции тысяцких неизменно возникает вопрос их соотношения с сотскими и десятскими. Теоретически административное их единство не вызывает сомнений, поскольку все три звена порождены одной десятичной системой. Практически же из-за отсутствия источников, показать, как функционировали эти органы власти, когда возникли и что собой представляли, чрезвычайно сложно. На страницах летописи упоминания о них появляются в разное время. О тысяцких — в конце 80-х годов XI в., о сотских и десятских — в конце X в. «Устави на дворѣ въ гридьницѣ пиръ творити, и приходити боляром и гридем, и соцьскымъ и десяцьскым, и нарочитым мужем при князи и без князя».[348]
В последующем на страницах летописи чаще фигурируют сотские и тысяцкие, тогда как десятские упомянуты, кажется, всего два раза. В Уставе Всеволода и в летописной статье 1257 г. Последнее известие позволяет предполагать, что десятичная административная система функционировала в продолжении всей истории существования Древнерусского государства. «Тое же зимы приехаша численици исщетоша всю землю Суждальскую, и Рязаньскую, и Мюромьскую и ставиша десятники и сотники, и тысящники и темники».[349]
Определенное представление о ней можно составить на основании анализа жалованных грамот XIV–XVI вв., тщательно выполненного В. А. Кучкиным. Исследуя волостную общину Северо-Восточной Руси XV в., он пришел к обоснованному выводу, что она существовала уже в X–XI вв. Десятки (и сотни) были фискальными единицами, а число дворов или деревень в них не обязательно равнялось десяти или ста. Во многих грамотах речь идет о десятских (и сотских), когда пожалования выдавались на села, деревни и пустоши, расположенные в окологородном районе. Функционирование института десятских, согласно В. А. Кучкину, в городах и близ городов, а не в удаленных и глухих местах русских княжеств XIV–XV вв. ясно свидетельствует о том, что в средние века этот институт не был связан с крестьянскими общинами, как не были выборными и должности десятских.[350] Грамота 1329 г., адресованная холмогорскому посаднику и двинским боярам, среди участников пожалования, наряду с князем Иваном Калитой и новгородским посадником Даниилом, называет также новгородского тысяцкого Авраама.[351]
