Александр Больных - Величайшее морское сражение Первой Мировой. Ютландский бой
«По ходу боя командир не может получить по-настоящему четкую картину, особенно на большом расстоянии. Он действует и воспринимает все на основе своих впечатлений. Когда смотришь на карты, сделанные позднее, может показаться, что мы считали наше положение критическим. В действительности так не было. Мы находились под впечатлением потрясающей эффективности нашей стрельбы».
Во время учений, при удовлетворительной видимости, маневр Gefechtskertwendung не представлялся чем-то невыполнимым. Но в бою, под огнем противника, в клубах дыма… Немецкие историки стремятся представить этот поворот, как выполненный безукоризненно. На самом деле можно сказать, что он завершился для немцев благополучно, хотя при исполнении началась некоторая суматоха.
Первым следовало повернуть контр-адмиралу Мауве со своими броненосцами. Лишь после этого должен был начать поворот концевой корабль 1-й эскадры линкоров «Вестфален». Однако Мауве не отреагировал на сигнал командующего и продолжал двигаться на север, тогда командир «Вестфалена» капитан 1 ранга Редлих повернул самостоятельно, а следом за ним повернули и остальные линкоры Шеера. В 18.39 Шеер отдал приказ: «Курс W», и Редлих повел флот в указанном направлении. Официальная немецкая история гордо заявляет:
«В британских отчетах о битве наблюдается тенденция представлять этот поворот на 16 румбов «все вдруг» как заранее предусмотренный и отработанный, с помощью которого немецкий флот предполагал отрываться при встрече с британским линейным флотом, потому что это позволяло как можно быстрее оторваться от превосходящих сил, не позволив им эффективно использовать превосходство в артиллерии. Отсюда следует, что поворот на 16 румбов являлся одной из руководящих тактических идей германского флота еще до начала битвы. В действительности германский план боя практически не отличался от английского, а именно: встретив противника, эскадры должны были развернуться из походного строя в линию кордебаталии, когда можно будет одновременно использовать все орудия. Противника, если это возможно, следовало держать на траверзе. Так как обстоятельства сложились невыгодно и такое построение окажется невозможным, Шеер, действуя по внезапному озарению, использовал поворот на 16 румбов, один из многих тактических приемов, которые отрабатывались на всякий случай».
Несмотря на различные накладки, маневр удался, и через 4 минуты весь немецкий линейный флот шел на запад, прямо от противника. 2-я эскадра немного замешкалась, адмирал Мауве сначала намеревался пристроиться в хвост 3-й эскадре линкоров, которая теперь замыкала строй, но потом передумал, так как мог налететь на линейные крейсера Хиппера. В итоге 2-я эскадра повернула и заняла место во главе строя. Исключением был «Лютцов», ползущий на юг. Линейные крейсера Хиппера шли за главнокомандующим, так же поступили крейсера Бёдикера и фон Рейтера. В результате к 18.45 Флот Открытого Моря исчез в тумане.
Это произошло очень вовремя, так как немецкие линейные крейсера оказались в тяжелом положении. «Лютцов» не выдержал огня англичан и отвернул на SW, быстро теряя скорость, капитан 1 ранга Хардер не осмеливался дать более 15 узлов из опасения, что не выдержат переборки. «Дерфлингер» был вынужден застопорить машины, чтобы убрать обрывки противоторпедных сетей, иначе они намотались бы на винты и корабль вообще мог потерять ход, на «Зейдлице» возникли проблемы с рулевым управлением. Адмирал Хиппер, видя, что «Лютцов» больше не может возглавлять 1-ю Разведывательную группу, решил перейти на другой корабль. G-39 подошел к борту «Лютцова» прямо под огнем противника, чтобы забрать адмирала и его штаб. Командование было временно передано командиру «Дерфлингера» капитану 1 ранга Хартогу, который сразу же столкнулся с серьезными проблемами, так как на «Дерфлингере» были уничтожены все средства связи. Вообще, как вспоминает фон Хазе:
«Дерфлингер» представлял собой плачевное зрелище. Мачты и такелаж были повреждены многочисленными снарядами. Обрывки антенн свисали вниз массой перепутанных проводов, поэтому мы могли использовать нашу радиостанцию только для приема, но сами не могли передать ни одного сигнала. Тяжелый снаряд сорвал в носовой части две броневые плиты, образовав огромную пробоину чуть выше ватерлинии. При килевой качке сквозь эту дыру вливались массы воды.
Когда мы шли на запад, на мостик поднялся старпом и доложил капитану: «Корабль нужно немедленно остановить. Кормовая торпедная сеть отстрелена и висит над левым винтом. Ее нужно убрать». Капитан приказал: «Стоп машины». Я осмотрел горизонт в перископ. Противника не было видно. «Зейдлиц», «Мольтке» и «Фон дер Танн» отстали от нас, но теперь быстро подходили и заняли свои места в строю. Было очень рискованно останавливать корабль в непосредственной близости от противника, но если сеть намотается на винт, с нами будет покончено. Сколько раз мы проклинали эти тяжелые стальные сети, весящие больше сотни тонн, от которых мы не могли освободить наш корабль. Едва мы поднимали якорь и выходили в море, как они становились бесполезны. В любом случае они защищали от торпед только часть корпуса. Зато они постоянно служили источником серьезной опасности, так как заметно снижали скорость и рано или поздно просто должны были намотаться на винты, что означало гибель корабля. По этой причине англичане незадолго до войны сняли сети со своих кораблей. Мы сделали это вскоре после сражения у Скагеррака в результате полученного опыта.
Боцман и расчеты башен «Цезарь» и «Дора» под руководством капитан-лейтенанта Больтенштерна работали, как дьяволы, чтобы расклепать цепи и перерубить топорами болтающиеся концы. Лишь через несколько минут поступил рапорт: «Можно пускать машины». Мы сразу дали ход».
Коммодор Михальсен на «Ростоке» увидел жалкое состояние «Лютцова» и отправил ему на помощь 6 миноносцев I и XII полуфлотилий, но прежде чем они подошли, «Лютцов» получил еще 4 попадания. В общем, в 19.45 линейный крейсер дал последний выстрел и вышел из боя под прикрытием дымовой завесы. Англичане больше его не видели.
Самой большой трудностью для Джеллико стала кратковременность этого первого столкновения линейных флотов. Несмотря на умение, с которым британский главнокомандующий поймал Флот Открытого Моря, плохая видимость позволила Шееру вывести корабли из ловушки, после того как «Айрон Дьюк» сделал всего 9 залпов. Но у Джеллико не было оснований унывать, Гранд Флит занимал позицию, которая перекрывала немцам пути отхода через Скагеррак и назад к Яде. Некоторой компенсацией Шееру было то, что до наступления темноты оставалось всего 2 часа. Единственным решительным противодействием маневру Шеера могла стать общая погоня, однако для этого требовалось точно знать, что немцы уходят, но Джеллико обо всем этом мог лишь догадываться.
Многие британские капитаны видели, что делают немцы, но никто не догадался сообщить об этом главнокомандующему. Поворот Шеера наблюдали линкоры и крейсера, особенно выгодная позиция была у «Фалмута» и «Кентербери». Поворот успел заметить даже старший артиллерист «Айрон Дьюка», находившийся на фор-марсе, однако и он не сумел передать сообщение в боевую рубку. Как такое могло произойти – я не в силах представить. Джеллико мог полагаться только на то, что видел сам, а видел он всего 4 дредноута Шеера и потому предположил, что враг пропал из-за сгущения тумана. Несколько минут спустя он решил, что Шеер мог слегка изменить курс, и в 18.44 повернул свой линейный флот подивизионно на юго-восток. Прошло еще 11 минут, прежде чем Джеллико понял, что Шеер совершил крутой поворот, и сам повернул на юг, то есть пошел под прямым углом к курсу врага. Хотя Джеллико без малейших колебаний навязал противнику бой, сейчас он сделал то, что обещал заранее. Британский адмирал не рисковал висеть на хвосте уходящего противника, так как опасался массированных атак эсминцев и плавучих мин в кильватерной струе. Эти опасения усилила в 18.55 торпеда с поврежденного «Висбадена», попавшая в «Мальборо», обреченный крейсер нанес последний удар противнику. Впрочем, это не более чем гипотеза, выдвинутая немцами для вящей героизации крейсера, ведь выпустить торпеду мог и поврежденный V-48. Так как миноносец погиб со всей командой, сказать что-либо по этому поводу невозможно, впрочем, и единственный кочегар, спасшийся с «Висбадена», не может считаться достоверным источником информации. На английском линкоре была затоплена кочегарка, он получил крен 7 градусов, из строя вышли 6 котлов, и скорость корабля упала до 17 узлов. В ответ «Мальборо» дал несколько залпов по «Висбадену», снаряды разворотили борт крейсера и снесли вторую и третью трубы. В это же время «Колоссус» обстрелял немецкий миноносец и, по заявлениям офицеров линкора, потопил его. Если дело обстояло так, то именно здесь был потоплен V-48.
