История Северной Африки (Тунис, Алжир, Марокко). Том 1. С древнейших времен до арабского завоевания (647 год) - Шарль-Андре Жюльен
Если некоторые колонии, в частности Большой Лептис, Утика, Гадес, сохраняли известную независимость, то остальные Карфаген откровенно подчинил своему господству. Не останавливаясь перед тем, чтобы в трудные для него периоды переселять целые народы и облагать их непрестанно возраставшими поборами, Карфаген препятствовал какому бы то ни было прогрессу других портовых городов, оберегая торговую монополию своих судовладельцев.
Морские экспедиции Гимилькона и Ганнона. В поисках рынков Карфаген проявлял необычайную отвагу, простирая свои устремления за Геркулесовы столпы. В середине V века до н. э. два Магонида получили задание отправиться в дальние края. Гимилькон обогнул берега Испании и Галлии и, по-видимому, дошел до Англии, а может быть, даже и до Ирландии. Перед ним, несомненно, стояла задача стянуть к Гадесу торговлю оловом и свинцом, в которой Массалия стремилась сохранить свою монополию. «Царь» Ганнон, если верить преданию, направился на юг во главе шестидесяти судов с переселенцами на борту и по возвращении на родину велел высечь на камне рассказ о своих подвигах, отзвуки которого дошли до нас в переводе или изложении греков. К сожалению, интерпретация этого документа сопряжена с многочисленными трудностями, приведшими комментаторов к различным и разноречивым выводам.
По мнению Ст. Гзелля, Ганнон вышел из Гадеса и, основав семь колоний, самая южная из которых — Керна находилась, очевидно, приблизительно на широте Канарских островов, отправился дальше в обход африканских берегов, приближаясь к экватору. Эта интерпретация, ставшая в какой-то мере классической, до последнего времени оспаривалась только в деталях. Но недавно Ж. Каркопино подверг эту теорию беспощадной критике. Отправной пункт Ганнона и срок плавания не вызывают у него серьезных возражений. Но по трем важнейшим пунктам Ж. Каркопино расходится со своими предшественниками. Прежде всего он считает путешествие Ганнона не одной непрерывной экспедицией, а как бы серией экспедиций, начинавшихся со все более отдаленных баз. Керну он относит дальше на юг и считает, что она находилась недалеко от острова Херн, расположенного поблизости от Вилья-Сиснероса (Рио де Оро). Наконец, и это главное, он утверждает, что путешествие было предпринято с целью оттеснить от торговли золотом, которое добывалось в Судане и доставлялось караванами в Керну, древнюю финикийскую колонию Лике, и сосредоточить эту торговлю в руках Карфагена. Хотя эта теория встречала некоторые возражения, а иногда и открытую неприязнь, ей нельзя отказать в том, что она пытается выяснить цель экспедиции, главной движущей силой которой до сих пор считали научную любознательность. То, что нам известно о пунийцах, позволяет думать, что они больше помышляли о торговле, чем о географических открытиях. Совсем недавно было высказано мнение, что Ганнон не намного удалился к югу от Дра.
Карфагеняне — морские извозчики. Кажется, что вся жизнь Карфагена и его политика были обусловлены необходимостью продавать и покупать, что его экономическая роль сводилась в основном к тому, чтобы обеспечивать концентрацию сырья, последующей перепродажей которого он и занимался (почти так же, как впоследствии это делали голландцы), тогда как готовые изделия служили лишь простым средством обмена.
Самая структура карфагенской империи предполагает, что гавани имели значение не только для мореплавания, но служили также начальными и конечными точками движения обозов и караванов. Из глубинных районов Африки в порты Сирта и атлантические колонии поступали золото, слоновая кость, шкуры животных, рабы. Испания снабжала Карфаген серебром из своих рудников и доставлявшимися издалека металлами и янтарем. Масла и вина Сицилии, хлеб, медь и серебро Сардинии стекались в африканскую метрополию.
Эта торговля, кажется, долгое время велась на основе простого обмена. Лишь во второй половине IV века до н. э. Карфаген начал чеканить первые деньги из бронзы, и только в III веке до н. э. появились серебряные монеты. Но и тогда потребность в денежных знаках диктовалась скорее военными нуждами, чем интересами торговли.
Народы, стоявшие на более или менее примитивном уровне развития, с которыми поддерживал экономические связи Карфаген, значительно меньше ценили неосязаемый символ, каким был для них кусочек металла, чем специально для них изготовленные товары: ткани, глиняную посуду, бусы, оружие, столярные изделия, благовония и т. д. — одним словом, третьесортную продукцию Карфагена.
Промышленность. Промышленность Карфагена не блистала ни масштабами производства, ни своеобразием. В силу необходимости пунийцы, несомненно, специализировались на судостроении и изготовлении портового оборудования, быть может, составлявших государственную монополию. Они обрабатывали железо, медь, бронзу и драгоценные металлы, изготовляли оружие, стеклярусные и глазированные изделия, украшения и принадлежности туалета из слоновой кости и драгоценных камней, в частности изображения скарабеев, применявшиеся в качестве печатей, декоративные и другие керамические изделия разнообразных форм, которые в большом количестве встречаются в могилах, погребальные маски, а также более тщательно, чем обычно, отделанные гончарные изделия.
Карфагеняне не без успеха занимались окраской тканей пурпуром, выделкой кож и ткачеством. Они славились также столярным мастерством, о котором можно составить известное представление по сундукам, найденным в Смирате и в Джигти. Но изящные вещи и предметы совершенной работы, как правило, поступали извне.
Сельское хозяйство. Сельскохозяйственное производство, очевидно, никогда не достигало больших размеров, так как ограничивалось землями, захваченными у ливийцев, и пригородами пунических колоний. И все же оно получило широкую известность, и еще в конце IV века до н. э. Агафокл был поражен великолепием оливковых рощ и виноградников, тучными стадами Карфагена. Римляне приписывали пунийцам изобретение сельскохозяйственных орудий. Они перевели труд о сельском хозяйстве в 28 томах, написанный карфагенянином Магоном, в котором автор не только дает советы по вопросам земледелия и скотоводства, но и подробно излагает правила управления имением.
Мы не в состоянии сказать что-либо определенное о характере земельной собственности на африканских территориях, занятых Карфагеном. Аристократы бесспорно владели загородными домами, часто роскошными, окруженными обширными земельными угодьями, если не огромными имениями, какие были в более позднюю эпоху у богатых римлян. Возможно, что государство непосредственно не эксплуатировало принадлежавшие ему земли, и они находились в пользовании знатных карфагенян. Обработкой земли занимались, разумеется, экспроприированные ливийцы, находившиеся на положении обремененных повинностями арендаторов, или сельские рабы. Некоторые виды работ, возможно, выполнялись и свободными поденщиками.
Знать, руководившая освоением земель, заботилась в первую очередь о возделывании таких культур, как оливки, фиги, миндаль, гранат и виноград. Большое внимание уделялось коневодству и скотоводству, особенно разведению мулов, быков, коз и овец. Их обилие дало основание Полибию заявить, что ни одна страна не может сравниться своими стадами с Карфагеном. Обработка земли, несомненно, никогда не давала Карфагену значительных, а тем более исключительных прибылей. Коренное население возделывало зерновые. Оно пользовалось сохой с железным треугольным сошником и различными видами молотильных волокуш.
