Россия во французской прессе периода Революции и Наполеоновских войн (1789–1814) - Евгения Александровна Прусская
Очевидно, что Наполеон дал распоряжение писать о России хорошо, чтобы общественное мнение одобрило союз недавних врагов и соперников. Но иногда министры перегибали палку в желании показать северного союзника в лучшем виде. На предложение министра иностранных дел Ж.-Б. Шампаньи о публикации «работы о прогрессе и политике России» Наполеон ответил отказом, отметив, что такая книга напоминает скорее памфлет, чем серьезное издание[258].
Однако дружба двух императоров подчеркивалась в прессе, причем не только в центральной парижской, а вслед за ней и провинциальной, но и в газетах государств – сателлитов Франции. В Journal de Francfort со ссылкой на Poste du Nord публиковалась новость из Петербурга о том, что российский посол в Париже А. Б. Куракин привез Александру I письмо от Наполеона, которое содержало «бесспорные свидетельства дружеских связей, существующих между двумя дворами, и нерушимого союза, объединяющего две империи»[259]. Более того, сомневающимся в искренности российско-французской дружбы рекомендовалось обратиться к газетам Moniteur (№ 270 от 27 сентября) и Journal de l’Empire (от 28 сентября) с целью опровержения слухов, «посеянных теми, кто хочет разрушить всеобщее спокойствие в Европе и кто предсказывает новую войну на Севере». Под последними подразумевались англичане, а сама заметка в российской прессе, как и упоминаемые сообщения из парижских
газет, были вызваны согласием маршала Франции Жана-Батиста Бернадота стать наследником шведского престола, в то время как Россия только недавно выиграла войну у Швеции. По сообщению парижских газет, это назначение никак не должно было повлиять на дружбу Наполеона и Александра, несмотря на «надежды Англии». «Император Наполеон уверен в России, так же как и Россия уверена во Франции», – гласил текст в Moniteur и Journal de l’Empire.
Такое повышенное внимание к новостям о дружбе двух империй должно было убедить читателя франкоязычной прессы в том, что «русская угроза» сошла на нет.
Еще одна тема, связанная с выше обозначенной, которая пристально освещалась франкоязычной прессой в период франко-русского союза и была важна для Наполеона, – это тема соблюдения Россией континентальной блокады и ее настрой против Англии. В Moniteur были напечатаны декларация Александра I, в которой тот обвинял Англию в разжигании войны на континенте[260], текст указа о прекращении торговых отношений с Англией [261], наложении эмбарго на английские товары[262] и о способах предотвращения контрабанды[263]. На протяжении второй половины 1810 и начала 1811 г. во франкоязычной прессе не раз появлялись сообщения о задержанном корабле с Тенерифе, перевозившем контрабанду, груз которого был конфискован и распродан в пользу казны[264]. К концу 1811 г. подобные сообщения пропадают со страниц Moniteur, что могло служить для внимательных читателей верным предвестником надвигающегося конфликта.
События русско-шведской войны 1808–1809 гг. также освещались французской прессой комплиментарно для России – подробные сводки о боевых действиях перепечатывались из петербургских газет, которые писали, естественно, об успехах русского оружия. Кроме того, французская пресса не уставала обвинять Великобританию в коварных действиях, отмечая, что англичане виновны в развязывании войны, но с ее началом фактически предали своих союзников шведов[265]. Присоединение Финляндии к России описывалось французскими изданиями в позитивных тонах: по утверждению Moniteur (со ссылкой на Journal de l’Empire), местное население было довольно и поведением русских солдат, и отношением российского императора[266]. Да и сам Наполеон в письме Фуше от 17 апреля 1808 г. прямо указывал, что необходимо разместить в газетах «помпезные восхваления» действий России в Финляндии[267].
Одной из характерных установок французской пропаганды эпохи союза Наполеона с Россией было стремление не писать о России и ее военных кампаниях негативно. Пока Россия была союзником, о поражениях российской армии не сообщалось, но в 1811 г., когда скорая война с Россией стала реальностью, французские газеты перестали сообщать об успехах России. Если про не вполне удачную для русских операцию под Рущуком летом 1811 г. было написано подробно, то про решительную победу там же осенью 1811 г., а также про заключение в мае 1812 г. мирного соглашения между Россией и Турцией французская пресса предпочла промолчать.
В 1811 г. постепенно отношения между двумя странами стали более настороженными, и это нашло отражение в прессе. В периоды военных конфликтов между Россией и Францией наполеоновская пропаганда активно использовала выработанные в прошлые эпохи стереотипы о русской армии, однако вынужденный переход от критики русской армии в период войны 1805–1807 гг. к сдержанной апологетике во время союза, вынудил пропагандистскую машину впоследствии, при подготовке к новой кампании, заняться развенчанием положительных представлений о русской армии, как сильном и умелом противнике. Вновь были подняты на щит традиционные представления о русских, восходящие к архетипическим образам врага, как о диких кочевниках, варварах с севера и востока. На протяжении полутора лет – с начала 1811 г. жителей Франции исподволь готовили к будущему столкновению с Россией, объясняя, что Петербург ведет свою политику в ущерб собственным экономическим и политическим интересам. Немало статей в газетах было посвящено описанию российской армии. Описание строительства на Балтике новых кораблей[268], маневров сухопутных войск и, наконец, сообщение о новом рекрутском наборе на 1812 г.[269] должны были свидетельствовать о том, что Россия активно вооружается и уже начала готовиться к войне.
В № 158 Journal de Francfort от 7 июня 1811 г. было опубликовано распоряжение Александра I об усилении контроля на западной границе Российской империи, поскольку «торговые связи и соответствующие законы, столь важные для сохранения общественного благосостояния, требуют особого внимания к охране границ и их правильной организации». Отмечалось, что это необходимо для того, чтобы на территорию страны не могли проникнуть люди без паспортов и с контрабандными товарами. Суть же «Положения о пограничной казачьей службе» – а именно так назывался этот документ[270] – состояла в том, чтобы на границе были размещены на расстоянии 150 верст друг от друга казачьи полки, которые постоянно патрулировали бы территорию. В то же время данное сообщение, появившееся за год до начала боевых действий против России, когда постепенно возрастало напряжение между двумя империями, могло восприниматься и как проявление
