Евгений Богданов - Чайный клипер
...Ревущие сороковые... Эти широты хорошо знакомы морякам, плавающим в Северной Атлантике, где теплый воздух с юга встречается с холодным, идущим от берегов Гренландии. Здесь возникают и распространяются циклоны. Они перемещаются со скоростью тридцать-сорок километров в час, сопровождаясь штормовыми ветрами с дождями, а зимой и снегопадами. Когда клипер прошел Азорские острова, словно толпа диких пиратов, прущих на абордаж, на судно налетел сильный шторм с дождем. - Все наверх! По местам стоять! - раздалось на палубе. Матросы, выбежав из кубрика, заняли свои места у кофель-нагельных планок, где крепились почти все снасти от реев и парусов. Чтобы привести их к ветру, моряку не нужно было влезать на мачту, достаточно по указанию капитана или боцмана подтянуть нужный брас, правый или левый, в зависимости от галса судна, и закрепить конец узлом-восьмеркой на палубе. Отсюда поднимались и опускались реи, отдавались или подтягивались шкоты, здесь зарифливали верхние паруса, когда в свежий ветер надо было уменьшить их площадь. На мачты матросы лезли только тогда, когда требовалось отдавать (распускать), или убирать (закатывать на реи) паруса, или что-то поправить в оснастке, чего нельзя было сделать с палубы. У поднятого, работающего паруса все снасти можно было обтянуть только силой парусной вахты в семь-восемь человек. Егор пошел на свое место у грот-мачты. - Грот-бом-брамсель долой! Фор-бом-брамсель долой! - распоряжался капитан, поглубже нахлобучив фуражку, чтобы ее не сдуло ветром. Егор, привычно ослабив петлю фала на планке, стал отдавать его, согласуя свои движения с работой товарищей, находившихся рядом. Ветер трепал полы куртки, захватывая дыхание, палуба уходила из-под ног. Крупный дождь хлестал по спине, по рукам. В заунывный вой ветра вплелся хриплый бас боцмана: - Стоп! Крепи концы! Кинг стоял, вцепившись рукой в леер - туго натянутый штормовой трос, и напряженно смотрел вверх. - К бизани живо! - крикнул он. Матросы побежали к бизань-мачте. - Крюйс-бом-брамсель долой! - последовала команда. Парусность быстро уменьшили. Теперь клипер шел курсом полный бакштаг с креном на левый борт. Предстояло по возможности выровнять крен, чтобы не зачерпнуть бортом воды. Капитан решил "увалиться", то есть, выведя корабль из бакштага, идти так, чтобы ветер безопасно дул прямо в корму. - Рулевой! Идти фордевинд! - Есть идти фордевинд! Закончив работу на палубе, матросы спустились в кубрик.
- - Клипер повернул на северо-восток, направляясь к проливу Ла-Манш. Ветер снова стал попутным, и капитан опять, вызвав парусную вахту, решил поднять верхние паруса, прибавив ходу, хотя шторм продолжался. Скорости заметно прибавилось. Паруса "Капитана Кука", идущего далеко позади, стали едва видны, а "Меченого Мавра" уже не видели несколько дней. Где он, что с ним - никто не знал. Он мог плестись позади вне пределов видимости, а мог и следовать параллельным курсом и неожиданно "дать фору" Кингу. Егор, сняв в кубрике мокрую куртку, сразу сел к столу, на котором уже были расставлены миски и лежали горки сухарей. Принесли обед. Майкл, как самый опытный в таком деле, стал разливать по мискам горячий, дымящийся суп, жонглируя половником, как фокусник. Обед всем понравился. Суп был густой, наваристый, жареная свиная грудинка и вовсе удивила матросов. - Ого! Откуда что берется! Давно ли варили потаж! - воскликнул норвежец Янсен, покачав удивленно головой. Его лицо до самых глаз заросло рыжеватой бородой. - Капитан приберегал продукты к финишу, - сказал Майкл. - Чтобы мы резвее бегали по палубе и меньше спотыкались... - Не мешало бы по стакану рома, - вздохнул итальянец Джузеппе. Он был тощ, как кромка кливера. Загар почему-то не тронул его лица, словно и не плавал этот моряк в тропиках. - Ром, может быть, дадут вечером, когда уляжется шторм, - предположил Майкл, разгладив отросшие за время рейса усы с редкой сединкой. - Сейчас чарка тебя свалит с ног, не сможешь работать. - Еще того не хватало, - проворчал итальянец. Моряки угрюмовато шутили. Вид у всех был очень усталый, одежда у них износилась, кое-где виднелись заплаты, положенные наспех толстыми неровными швами. Поев, Егор сразу завалился на койку. Но вздремнуть ему не пришлось. Опять команда заставила всех подняться: - К парусам!
Шторм стал стихать. Корабль вышел из него, прибавив парусов. Впереди, у горизонта, показался клочок чистого золотистого неба. Попутный северо-западный ветер подгонял клипер все ближе к берегам Англии. За кормой оставались тысячи пройденных миль и почти семь месяцев плавания. Заметив, что паруса "Капитана Кука" позади стали "расти", Кинг встревожился и, призвав на помощь все умение и знания, прибавил ходу судну умелой лавировкой в крутой бакштаг. Моряки, занятые работой, даже не заметили, как стало темнеть. Не зря капитан Кинг накормил их сытным обедом из запасов, которые приберегал к последнему рывку...
2
Не очень приветливо встретил клипера пролив Ла-Манш, именуемый еще Английским каналом. Уж, кажется, желанный причал был совсем рядом, при хорошем ходе "Поймай ветер" мог бы достигнуть устья Темзы часов за восемнадцать - двадцать. Но у мыса Лизард, куда подошли пасмурным апрельским утром, стоял сплошной туман. Ветер был настолько слаб, что корабль чуть заметно передвигался переменными галсами. "Капитан Кук", шедший в двух милях позади, почти в точности повторял маневры клипера капитана Кинга. Туман рассеялся только к полудню, ветер подул от норд-оста и теперь пришлось идти бейдевинд. Моряки словно забыли о кубрике, почти все вышли на палубу и нетерпеливо смотрели по сторонам, желая поскорее увидеть берег. Наконец с левого борта кто-то заметил Эдистонский маяк, что находился в десяти милях от входа в Плимутскую бухту. Матросы закричали: "Маяк! Маяк! Теперь уж близко!" - и стали шумно выражать свой восторг, с радостными восклицаниями обнимая друг друга. Этот взрыв восторга прервала команда капитана: - По местам! Стоять у парусов! Небольшая толпа бесконечно усталых, обросших, оборванных матросов сразу же растаяла... Внешне на корабле все было как будто спокойно, но чем ближе становился конец пути, тем больше росло внутреннее напряжение всего экипажа. Каждый старался сдерживать себя, но это удавалось не всегда. Какая-то нервозность слышалась в командах капитана, в перебранках матросов, вспыхивавших чаще обычно по совершенно пустяковым причинам. Теперь, когда весь путь был почти пройден, когда уже в воздухе веяло близостью лондонских фабрик и доков, нельзя было сплоховать и допустить, чтобы "Капитан Кук", шедший по пятам, вырвался вперед. Измученные и усталые матросы выбивались из сил, но действовали так слаженно, как никогда раньше, на лету схватывая распоряжения и мгновенно их исполняя. Были поставлены все паруса. Капитан и рулевые бдительно следили за тем, чтобы ни один из них не ослаб, а работал с наибольшей нагрузкой. Тот самый угол атаки ветра, который капитан когда-то изучал в штурманской школе, в эти часы имел особенно важное значение. Кажется, ему удавалось выжать из каждого прямого паруса, из каждого кливера все, что только было возможно при этом ветре. Корабль быстро бежал вперед, мелкая водяная пыль от волн изморосью оседала на резной фигуре Аполлона, венчавшей форштевень. Навстречу своей славе или поражению шел корабль, пока еще было сказать трудно. Ближайший видимый противник - капитан Джеймс был не менее опытен в мореходном искусстве, чем Дэниэл Кинг, и дерзости у него теперь, кажется, прибавилось, ибо и он осмелился увенчать свои фок и грот-мачты трюмселями. "Капитан Кук" все больше наседал на соперника, стараясь вырвать у него лавры победителя. О "Меченом Мавре" капитан Кинг теперь думал меньше всего. Было ясно, что у того опять непредвиденная задержка в пути, и он, пожалуй, больше не соперник. "Но как знать, как знать! - вдруг засомневался Дэниэл Кинг. - От Гарри Стоуна всего можно ожидать. Это невероятный сумасброд и азартный игрок... Может быть, и он делает сейчас свою последнюю ставку? А вдруг он прошел параллельным курсом возле берегов Франции? Но нет... вряд ли. Там, особенно у Нормандских островов, да и у Шербура постоянный прибой, ветры капризны и переменчивы, словно избалованные женщины... Ближе к английскому побережью спокойнее. А тут "Меченым Мавром" пока не пахнет". Если не случится чуда, и Джеймс не обгонит "Поймай ветер", значит капитан Кинг получит приз и станет, по крайней мере, на некоторое время национальным героем Великобритании... Но что ждало на берегу его матросов? Понятное дело, им хотелось поскорее ступить на твердую землю и промочить горло в кабачке. Те из моряков, кто имел в Англии родных и близких, жаждали долгожданных встреч. Ну а те, у кого не было ни жен, ни любимых, ни родственников, ни близких друзей? Все равно и те совершенно одинокие люди тоже хотели поскорее ступить на берег, хотя он их особенно и не ждал... Никто не ждал Майкла Кэва. Не было у него в Лондоне ни родных, ни даже своего угла. Еще в пути он как-то поведал Егору историю своей жизни. В Средней Англии отец Майкла имел небольшой клочок земли и держал овец. Мать умерла, когда Майкл был еще маленьким. Когда умер и отец, хозяином фермы стал единственный семнадцатилетний наследник. Однако вести хозяйство ему оказалось не под силу, и он по совету опытных людей сдал землю в аренду. Арендатор оказался нечестным человеком и обманным путем присвоил все имущество Майкла, оставив его ни с чем. Переехав на север, Майкл стал работать по найму. У него сохранилось отцовское ружье, и однажды он неосторожно пострелял дичь в лесу богатого сквайра. Охота там была запрещена. Его поймали, отняли ружье и посадили в тюрьму, а после выслали из Англии в Австралию. Тогда действовал принятый в 1817 году закон, по которому людей, самовольно занимавшихся охотой в помещичьих лесах, высылали за океан. В Австралии Майкл был в батраках у скотовода, а затем нанялся матросом на судно, курсирующее из Мельбурна в Сидней. Там он проплавал три года, а после поступил в команду английского парусника и прибыл в Лондон. Тут он некоторое время жил под чужой фамилией, ночуя в ночлежных домах, пока были деньги. А когда они кончались, он снова нанимался на какой-нибудь корабль и уходил в море. И сейчас Майклу предстояло, побыв на берегу, уходить в плавание вероятнее всего на этом же клипере. Родным домом для него стал матросский кубрик. Егор, хотя и очень слабо знал английский, все же понял, что его товарищу круто не повезло в жизни. В России бы его назвали человеком без роду, без племени. Он посоветовал Майклу: - Тебе надо иметь жилье, завести семью... Майкл только покачал головой в ответ. - Я не имею права жить в Англии. Срок высылки не кончился. Как же я заведу дом и семью? Какая женщина согласится выйти замуж за бездомного бродягу? Да и годы уходят... Положение Егора было несколько иным. По крайней мере, его не высылали из дома, он ушел по своей доброй воле. Теперь, осуществив свою мечту о плавании на чайном клипере, испытав себя на морях и океанах, он может со спокойной совестью вернуться домой. Он строил планы на будущее: придет в Лондон, получит расчет, поселится в ночлежном доме и будет каждый день наведываться в порт - искать русский корабль. Купеческие парусники иногда ходят в Англию. Земляки возьмут его в команду - ведь он теперь опытный матрос, - парусник выйдет из Лондона, и через недельку-другую он будет в Архангельске. Чего же проще?
