Ярослав Шимов - Меч Христов. Карл I Анжуйский и становление Запада
Отношения папы с французским двором на тот момент, впрочем, были не столь безоблачны. Там многие «спрашивали себя, почему Иннокентий IV отвергал все предложения Фридриха II о примирении и о третейском суде, и… сердились на него за его высокомерное упрямство. Передавали из рук в руки письмо Фридриха II «всем, которые из королевства Франции» (от 22 сентября 1245 года), где он предлагал, чтобы Людовик IX выступил в качестве третейского судьи в этом споре, соглашался исполнить все, что король Франции постановит, и потом отправиться вместе с ним в крестовый поход»{141}. В свою очередь, папа еще в 1248 году продолжал отговаривать Людовика от похода в Святую землю, призывая его вначале помочь Риму расправиться с императором. Но, как сухо отмечает в своей «Хронике» монах Салимбене, «папа старался зря, ибо он не смог отговорить короля от его намерения совершить поход за море, потому что были уже готовы и крестоносцы, и все средства для заморского похода. И король послал сказать, чтобы папа вверил дело Фридриха суду Божию, ибо Бог есть Тот, “Который силен смирить ходящих гордо”»{142}.
Вдобавок у французских вельмож и самого короля, щепетильного в этих вопросах, вызывали раздражение образ жизни папы и его двора, надолго задержавшихся в Лионе после собора 1245 года> раздача бенефициев родственникам и приближенным понтифика и другие злоупотребления. И поэтому неудивительно, что, когда в 1250 году Иннокентий IV принимал в Лионе Альфонса де Пуатье и Карла Анжуйского, только что вернувшихся из неудачного крестового похода, братья короля пытались оказать на папу давление, добиваясь его примирения с императором{143}. Ведь последний мог служить источником подкреплений для столь нуждавшегося в них Людовика IX. Но с наскока столь сложную и многолетнюю проблему решить было нельзя. А через несколько месяцев Фридрих II умер, и ситуация изменилась.
В новых условиях папа решил, что будет уместным предложить сицилийскую корону, точнее возможность ее завоевания, Карлу Анжуйскому. Вероятно, младший из французских принцев показался понтифику человеком более решительным и воинственным (что соответствовало действительности). Да и здоровьем он был покрепче брата: вскоре после возвращения из крестового похода Альфонс, судя по всему, перенес инсульт (хотя ему только исполнилось 30). Позднее он частично оправился от разбившего его паралича, но «до конца жизни оставался больным и жил в Париже, а чаще — в его предместьях»{144}. Добавим, что это не мешало графу умело подбирать советников и твердой рукой, хоть и на расстоянии, управлять своими владениями — Пуату и полученным от жены графством Тулузским. Но для столь опасного и авантюрного предприятия, как покорение Сицилийского королевства и разгром Гогенштауфенов, Альфонс явно не годился. А вот Карл — вполне.
Однако на пути папского замысла возникло препятствие… в лице Людовика IX. Хотя король Франции по-прежнему пребывал в Святой земле, без его благословения Карл Анжуйский, конечно, не мог дать папе согласия принять сицилийскую корону. Однако, исходя из того, что нам известно о характере младшего брата короля, сам он, скорее всего, согласился бы, несмотря на то что у него не было средств на финансирование войны против Гогенштауфенов, а Иннокентий IV, к тому времени изрядно опустошивший папскую казну, серьезным подспорьем в этом деле быть не мог. Но долго терзаться Карлу не пришлось: старший брат отказал Риму. Наиболее существенной причиной этого, скорее всего, следует считать господствовавшее при французском дворе скептическое отношение к конфликту папства с Фридрихом II и его наследниками: так, королева-мать Бланка «была глубоко шокирована попытками папы превратить свою ссору с Гогенштауфенами в священную войну»{145}. Итак, Карл отверг (вынужден был отвергнуть) предложение, но очевидно, что сама эта история оказала влияние на его дальнейшую политическую эволюцию. Для папства же, как мы увидим, граф Анжуйский не перестал быть одним из потенциальных претендентов на сицилийский трон — и к этой теме в Риме спустя десятилетие еще вернутся.
Что же до Карла, то он, младший принц французского королевского дома, впервые понял, что ему вовсе не обязательно суждено всю жизнь оставаться хоть и на заметных, но все же вторых ролях. Уход Фридриха II означал, что Германия и Италия, то есть весь центр Европы, превращаются в зону политической нестабильности, и в этой ситуации может преуспеть тот, кто окажется достаточно смел и в нужный момент схватит свою жар-птицу за хвост. С Сицилией не получилось, но, возможно, получится где-то еще. Новой попыткой возвыситься для Карла стали события, развернувшиеся через пару лет после сицилийского эпизода на другом конце Европы — во Фландрии. Там произошел семейный конфликт, политические последствия которого были весьма значительными. Как и почему в него оказался втянут Карл Анжуйский?
Графством Фландрским и соседним с ним Эно (по-немецки Геннегау) с 1244 года владела графиня Маргарита II. Ее отцом был Балдуин Фландрский, первый западный («латинский») император Константинополя, избранный крестоносцами, разграбившими в 1204 году Второй Рим. Балдуин вскоре умер[84], оставив двух дочерей. Старшая, Жанна, унаследовала его владения — Фландрию, которая являлась леном французской короны, и Эно, бывшее имперским леном. Жанна вышла замуж за португальского принца (инфанта) Фердинанда, который в 1214 году имел несчастье оказаться в битве при Бувине на стороне проигравших и попал во французский плен, в котором пробыл 12 лет. Бланка Кастильская, ища союзников в первые годы своего регентства при Людовике IX, освободила Фердинанда, который вернулся к жене во Фландрию, но, кроме единственной рано умершей дочери, потомков их брак не дал. В 1233 году Фердинанд умер, и Жанна под давлением королевы Бланки, пристально следившей за тем, как идут дела в одном из важнейших французских ленов, вышла замуж за Томмазо II Савойского. Ей было уже за 40, и детей во втором браке у нее не было.
Маргарита была младшей дочерью Балдуина Фландрского. Отношения между ней и Жанной были Напряженными. В 1212 году младшая из сестер вышла замуж за Бушара д'Авеня, отпрыска одного из знатных родов Эно. Обстоятельства брака были необычны: Маргарите было всего лишь 10 лет, и Бушар, на 20 лет старше юной жены, являлся до этого ее воспитателем, а свою карьеру вообще начинал как лицо духовное — иподьякон в церкви города Лаон. Жанна и Фердинанд были возмущены таким поворотом событий и не дали согласия на брак (который в любом случае стал полноценным в смысле супружеских отношений лишь через несколько лет). Тогда Бушар собрал войско и пошел на них войной, вынудив Жанну признать законность брачного союза сестры.
Затем судьба совершила очередной кульбит. Бушар д'Авень как вассал графини Фландрской воевал вместе с ее мужем при Бувине, но, в отличие от Фердинанда, успел после поражения бежать с поля боя. Они с Маргаритой поселились в Люксембурге. Тем временем папа Иннокентий III объявил брак этой четы недействительным — по той причине, что Бушар какое-то время был духовным лицом, а следовательно, не имел права вступать в брачный союз. (Обстоятельства этого дела настолько запутанны, что решение папы не выглядит безупречным с правовой точки зрения.) Таким образом, трое сыновей, появившихся на свет после вердикта папы, были с официальной точки зрения бастардами — чем впоследствии и оперировали противники Авеней. Маргарита была беременна младшим из этих детей, когда ее муж, то и дело ввязывавшийся в какие-то мелкие войны, попал в плен к вассалам графини Жанны, где оставался два года. Чтобы добиться его освобождения, Маргарита признала расторжение своего брака. Бушар уехал в Италию, где снова воевал — на сей раз, как ни странно, под папскими знаменами. Во Фландрию он вернулся много позднее, уже стариком, но мести бывшей родственницы не избежал: в 1244 году его схватили и по приказу графини Жанны казнили. Сама Жанна скончалась через несколько месяцев.
Фландрия и Эно перешли во владение Маргариты. К тому времени она давно была вдовой, но не незадачливого Бушара, а своего второго мужа, Гийома де Дампьера, за которого вышла в 1223 году. В браке с ним у Маргариты родились еще трое сыновей и дочь. Таким образом, на наследство во Фландрии и Эно претендовали две группы сводных братьев. Сама графиня отдавала предпочтение потомству от второго брака, Дампьерам, и объявила своим наследником старшего из них — Гийома. Но поскольку первый брак графини признал незаконным папа, старший из бастардов, Жан д'Авень, бросился искать защиты у главного противника папы — императора. Фридрих II, конечно же, не отказал в поддержке, признав Авеней законными детьми, а значит, наследниками Фландрии и Эно.
Началась война за фландрское наследство, длившаяся с перерывами целое десятилетие{146}. Поначалу казалось, что конфликт будет быстро улажен: в 1246 году, еще до отъезда в крестовый поход, Людовик IX выступил в роли арбитра и присудил Дампьерам Фландрию, а Авеням — Эно (хотя последним как имперским леном король, собственно, не имел права распоряжаться, но император Фридрих не возражал). Однако Маргарита была жива, и Жан д'Авень знал, что она не собирается отдавать ему ни одно из своих графств. В июне 1251 года на рыцарском турнире Авени подослали убийц к старшему из Дампьеров — Гийому. После его гибели война разгорелась с новой силой, партию Дампьеров вместе с матерью возглавил второй из братьев — Ги (Гвидо). Два года спустя они были разбиты в сражении при Валхерене; Ги и его младший брат Жан попали в плен. Авени и их союзники из Голландии, надеявшиеся за оказанные ими услуги получить кое-какие земли во Фландрии, торжествовали.
