А.-Н. Розенберг - Париж: любовь, вино, короли и… дьявол
В Париже, куда он приехал с театром на гастроли в 1961 году, Нуреев был занят лишь в одном балете, да и то в последнем акте, в эпизодической роли. Но публика шла смотреть именно на него, и каждое выступление сопровождалось овацией. У него тотчас появилось множество друзей. Как человек недисциплинированный, он сутками пропадал неизвестно где. Его решили наказать. В аэропорту за несколько минут до отлета труппы в Лондон, где должна была пройти вторая часть гастролей, Нурееву вручили билет в Москву и велели отправляться домой.
До отлета в Москву оставалось два часа. Нуреев позвонил Кларе Сенн, своей хорошей подруге, и обрисовал ситуацию. Через двадцать минут Клара уже была в аэропорту вместе с двумя полицейскими. Заподозрив неладное, сотрудник органов, приглядывавший за посадкой Нуреева в самолет, хотел его задержать, но Нуреев совершил огромный прыжок и приземлился прямо в объятия французских полицейских. Для получения политического убежища этого было достаточно. За душой у Нуреева не было в тот момент ни гроша, он не знал ни одного иностранного языка, но без колебаний остался в Париже.
Через два месяца после побега он уже танцевал в балетной труппе маркиза де Кюваса. Еще через полгода съездил в Нью-Йорк, познакомился с Баланчиным. В феврале 1962-го подписал контракт с Лондонским королевским балетом. Что было фактом беспрецедентным: туда не брали людей без британского подданства. Для Нуреева сделали исключение — он стал партнером блистательной английской балерины Марго Фонтейн.
Когда Фонтейн познакомилась с Нуреевым, ей было 42 года, и она как раз собиралась оставить сцену. Нуреев вдохнул в ее танец невероятную чувственность. Они танцевали вместе десять лет и считались самым гармоничным балетным дуэтом своего времени.
В 1964 году на сцене Венской оперы Нуреев поставил «Лебединое озеро», и вместе с Марго они исполнили главные роли — занавес подымался больше восьмидесяти раз.
У Нуреева были романы с Фредди Меркьюри и Элтоном Джоном, молва записала ему в любовники Жана Маре. Но Нуреев очень боялся сближаться с людьми, боялся, что им будут манипулировать. Его искренней любовью был Эрик Брюн — огромного роста датчанин, считавшийся самым изысканным Принцем, когда-либо танцевавшим в «Жизели». Брюн был мировой звездой, их роман длился до 1986 года, когда Брюн умер от СПИДа.
Нуреев собирал живопись и скульптуру. Вся его огромная парижская квартира на набережной Вольтера, напротив Лувра, была завешана нагими Аполлонами и эфебами. Хозяин, облаченный в шелковый халат (он обожал старинные дорогие ткани), идеально дополнял свои интерьеры.
У Нуреева остались квартиры в Нью-Йорке и Париже, дома в Лондоне и Сен-Бартельми, ранчо в США и остров Галли в Средиземном море. До войны остров — две подымающиеся над водой скалы — принадлежал Леониду Мясину, хореографу Дягилева. Нуреев купил их в начале 1980-х, отреставрировал три дома и на самом верху выстроил балетную студию.
В 1983-м его пригласили стать директором балета «Гранд-Опера» в Париже. На этой должности он продержался шесть лет, несмотря на кипевшие вокруг страсти, заговоры и протесты. При нем «Гранд-Опера» пользовалась невероятным авторитетом — на этот период пришлось и возведение нового здания театра на площади Бастилии.
Точно неизвестно, когда Нурееву поставили диагноз, — болел он около десяти лет. В 1991 году, совсем обессилевший, он решил сменить профессию — начал пробовать себя как дирижер и успешно выступал в новом качестве во многих странах.
Нуреева хоронили в строгом черном костюме и в чалме на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа. Памятник на могиле — настоящее произведение искусства: яркий восточный ковер, выложенный из мелкой цветной мозаики, работа скульптора Э. Фриджерио. Рядом находится могила Сергея Лифаря.
МОНМАРТР И МОНПАРНАС
Расцвет искусств в Париже связан с «прекрасной эпохой» — период от 1890-х годов до Первой мировой войны. Франция в это время переживала небывалый подъем. В 1900-м Париж принял у себя летние Олимпийские игры и организовал Всемирную выставку 1900 года — она вошла в историю как самая большая всемирная выставка, на которую съехались миллионы людей со всего мира. К этому событию было приурочено и открытие первой линии метро. Множество электрических фонарей и ламп на выставках 1889 и 1900 годов дало возможность назвать Париж «Городом Света».
Между 1897 и 1900 годами все к той же всемирной выставке по проекту архитектора Шарля Жиро были построены два гигантских выставочных павильона — Большой и Малый дворцы — прекрасный пример стиля модерн, называемого в Париже «арт нуво». Ансамбль Большого и Малого дворцов включает в себя и мост Александра Третьего, который связывает проезд между дворцами (бывшая площадь Николая II, а ныне — авеню Уинстона Черчилля) с эспланадой Инвалидов. Имя последнего русского царя этот проспект (сначала — площадь) носил потому, что Николай положил первый камень в основание строившегося моста в 1896 году в знак дружбы между Россией и Францией.
Родоначальником архитектурного стиля арт нуво считается Эктор Гимар, в свое время спроектировавший здание Оперы, которое многие парижане ругали за эклектичность. Он спроектировал и первые станции парижского метро, и множество наземных входов, и несколько стальных эстакад с узорным чугунным литьем. Павильон Гимара у входа в метро у Ворот Дофина в конце проспекта Фош у самого Булонского леса парижане прозвали «Стрекозой» — он весь состоит из стекла, керамики и железа. Сохранился без изменений и похожий павильон входа на станцию «Аббесс» на Монмартре. Гимар спроектировал и синагогу на Булыжной улице (rue Pave) и так называемый «Замок Беранже».
Другой известный архитектор «Прекрасной эпохи» — Жак Лавиротт, по проекту которого построено большинство жилых домов в районе Пасси на правом берегу и вокруг Эйфелевой башни — на левом.
В 1897 году появился вокзал Орсэ, названный в честь парижского прево начала XVIII века — Шарля Буше д'Орсэ, построившего набережную на большой части левого берега. В 1896 году архитектору В. Лалу был заказан новый вокзал. Он должен был принимать множество пассажиров, которые должны были прибыть на выставку 1900 года. Вокзал имел двойное количество платформ, поезда прибывали и отправлялись с двух этажей. Однажды паровоз, сошедший с рельс на втором этаже, пробил окно и повис над набережной (фотография есть в экспозиции музея). Уже в 1939 году вокзал был заброшен: короткие платформы не вмещали длинные составы. В 1986 году, после реставрации здания и внутренних капитальных переделок, вокзал превратился в музей искусства XIX века.
Продолжалось строительство больших магазинов, сконструированных из стекла и металла. Так появился магазин Самаритэн с его стеклянным фасадом и «внутренним» куполом архитектора Франца Журдена.
В 1885-1889 годах Генри ван де Вельде и Альфред Морбюттер стремятся направить на истинный путь женскую моду. В 1902 году Ван де Вельде сформулировал свои требования в виде трех правил, которых, по его мнению, должна придерживаться каждая женщина. Он рекомендует всем женщинам прежде всего найти свою индивидуальность в домашней одежде, а для выхода на улицу они должны более унифицировать свой костюм и уподобить его мужскому. Однако для различных торжественных случаев женщины, так же как и мужчины, должны носить одежду, предписанную традициями.
Начало XX века породило авангардистские течения в искусстве и литературе — кубизм, сюрреализм, экзистенциализм. Париж начала века связан с творчеством Пикассо, Брака, Сутина, Модильяни, Фернана Леже, Диего Риверы, Фриды Кало и других гениев нового времени.
В апреле 1902 года премьерные показы оперы Дебюсси «Пелеас и Мелисанда», созданной по мотивам пьесы символиста Мориса Метерлинка, продемонстрировали новые веяния в музыке, изменившие традиционное оперное искусство.
В 1913 году вышел роман Марселя Пруста «По направлению к Свану», Андре Жид заканчивал свой труд «Подземелья Ватикана», а Гийом Аполлинер выпустил сборник «Алкоголи». Каждое из этих произведений представило литературу «новой волны».
На заре «прекрасной эпохи» целое поколение художников — Клод Моне, Огюст Ренуар, Эдгар Дега, Берта Моризо — стремились выразить свое восприятие времени и места в полотнах, наполненных игрой света и движения. Присутствовавшие на их первой выставке в 1874 году критики назвали этих художников импрессионистами — за то, что они вместо статического, близкого к реальности рисунка изображали «движущиеся впечатления». Сначала художники противились прозвищу и утверждали, что их картины вполне «завершены», но впоследствии смирились — так появилось новое направление в живописи.
В конце XIX века сердцем Парижа был Монмартр. Здесь родилось кабаре — место, где можно было есть и пить, одновременно слушая песенки или сатирические выступления. Самым популярным из них было было кабаре «Ша Нуар» («Черный кот») на бульваре Рошешуар, открытое в 1881 году неудавшимся художником Родольфом Сали. Богемные поэты и студенты, называющие себя «гидропаты» (намек на то, что они всегда не прочь как впитать в себя новые культурные веяния, так и выпить), которые не просто просиживали штаны в «Черном коте», но и развлекали публику выступлениями, пели песни и разыгрывали скетчи-импровизации на постоянных посетителей ресторана Сали. На стенах «Черного кота» висели «чашки, которыми пользовались Вийон, Рабле и Юлий Цезарь». «Черный кот» выпускал даже собственную газету, редактировали ее все те же «гидропаты».
