Александр Селянинов - Тайная сила масонства
Что будет с Испанией завтра, даже пожалуй , «сегодня», мы не знаем, но будем помнить приведенную выше выдержку из газеты «Persenveranza», столь блестяще оправдавшуюся уже относительно Португалии.
Португалия к началу 1910 года была покрыта тайными масонскими обществами, и об этом задолго до происшедшего там государственного переворота писала у нас газета «Биржевые Ведомости», не стесняющаяся открыто выказывать свои симпатии масонству и по-видимому осведомленная в его делах.
«Члены тайных союзов в Португалии, — писала эта газета, как бы гордясь успехами масонства, — образуют группы по четыре человека.
Каждый из этих четырех входит в новую группу. Три группы образуют высшую группу. Во главе стоить верховный совет Члены союза называют друг друга «примо», что означает двоюродный брат. Это приветствие является вместе с тем и условным знаком, по которому республиканцы узнают друг друга.
«Союз, насчитывающий несколько тысяч членов, так искусно организован, что арест за последнее время около ста лиц не привел полицию к сколько-нибудь важным открытиям».[175]
«Новое Время» еще подробнее описывает организацию этого тайного сообщества:
«Союз существует с 1820 года. В начале число его членов было весьма незначительно, но с началом движение 1908 года союз стал дополняться все новыми и новыми единомышленниками… Характерной особенностью этого союза нужно признать его таинственность.
Достигается она следующим образом: все члены союза подразделяются на четыре степени: дровосеков, кандидатов, учителей и профессоров.
«Ателье» (мастерская) представляет собою единицу этого союза и состоит из четырех «дровосеков», из которых каждый знает только своего непосредственного начальника и трех «дровосеков», принадлежащих в тому же «ателье». Четыре «ателье» составляют, «лачугу», четыре «лачуги» — «сарай». Высшей инстанцией является «палата», состоящая из четырех «сараев». Таким образом каждый член этого союза знает только трех своих единомышленников. Ведение всех дел союза лежит на таинственном обществе «Молодая Португалия».
Кто составляет это общество — властям неизвестно. Вновь поступающий в союз приводится в условленное место (обыкновенно на квартиру одного из членов союза) где находится пять-шесть масонов, с ног до головы закутанных в темные мантии. Даже после вступление новичка в союз свидетели его посвящения при нем не снимают мантий, и новичок начинает работать на пользу дела, зная только своего непосредственного начальника и сотрудников по ателье.
«Как открылось во время революция, Люц Альмеида был главарем этой организации, выставившей во время революции армию в сорок тысяч человек».
«Моей главной заботой, — сказал Люц Альмеида корреспонденту, — было привлечете армии. Нам необходимо было иметь армию на своей стороне, а достичь этого было не легко. Когда понемногу среди членов союза оказалось значительное число офицеров, приступлено было к организации отдельных лож для военных. Интересная подробность: имена офицеров-масонов во имя сохранение дисциплины, были совершенно неизвестны солдатам, но принадлежавшие к союзу нижние чины всем безразлично отдавала честь особенным, установленным союзом способом. Изменение было настолько незначительно, что совершенно ускользало от внимания непосвященного и в то же время для офицера, принимавшего участие в союзе, являлось знаком принадлежности к союзу…»
«В настоящее время идея союза приведена в исполнение, но союз далеко не думает о прекращении своей деятельности. Он еще нужен для того, чтобы поддержать молодую, еще не твердо стоящую на ногах республику».[176]
Вспыхнувшая и столь быстро и неожиданно удавшаяся революция в Португалии доказала, что произведшие ее масоны действительно могли гордиться своей организацией в этой стране. На самом деле в португальском «перевороте» собственно народ и войска проявили весьма слабое участие. В этом отношении в высшей степени интересны слова корреспондента газеты «Новое Время» с самого места событий. Он пишет, что на «стороне повстанцев было всего восемьдесят человек солдат… остальные бездействовали. Муниципальная гвардия пробовала защищать короля, но принуждена была сдаться, потому что офицеры оставили солдат. Одною пушкой, поставленной на высотах над площадью Помбаль, можно было бы смести всех революционеров… Однако все разбежались как зайцы, толпа завладела орудиями и, не умея стрелять, палила без толку по своим же или просто по любопытным и прохожим… При всем том революционеры считали свое дело проигранным; адмирал Рейс с отчаяния застрелился… Первым делом временного правительства было принять меры не против контрреволюции, а обезопасить себя против «победоносного народа». Вытребовали батарею, чтобы заставить чернь сидеть смирно, окружили часовыми банки и казначейства, а затем отправили в бессрочный отпуск с сохранением жалования всех солдат, которые принимали участие в восстании. Их правительство боится пуще всего».[177]
Другой корреспондент той же газеты пишет:
«Если внимательно проследить всю историю переворота, то картина даже для профана станет совершенно ясной: весь переворот был задуман и совершен тайным революционным обществом… Когда дворец короля был взять, и молодежь, стоявшая во главе войск, двинулась к зданию министерств, то она нашла уже портфели занятыми»…[178]
Кем произведена португальская революция, видно из слов секретаря антимасонской лиги во Франции Турмантена, который три годи тому назад предупреждал о надвигающихся португальских событиях: 25 Декабря 1907 года в журнале «La Franc-Maconnerie demasquee» он написал статью «Лузитанская республика», в которой изобличал деятельность масонов в Португалии. «Если бы португальский король, — заканчивает Турмантен свою статью, — внимал урокам истории, то он немедленно запретил бы в своем королевстве масонство и все тайные общества.
Этой мерой он мог бы еще спастись, но можно опасаться, что в недалеком будущем Дон-Карлос будет низвергнут, изгнан или казнен, что послужит новым доказательством масонской силы».
Через два месяца после появления этой статьи Дон-Карлос был убит.
Другой смелый антимасон, Луи Дастэ, в своей книге «Marie-Antoinette et le Complot Maconnique», написанной за год до последних португальских событий, предсказывает их с такой же точностью.
Сравнивая французскую революцию 1789 года с назревавшей тогда революцией в Португалии, Дастэ видит, что обе они подготовлялись одинаковым образом, а именно: во Франции до начала революционных вспышек появились целые кипы печатных пасквилей и грязных инсинуаций на королеву Марию-Антуанетту, до тех пор обожаемую народом, с целью набросить на нее тень в глазах ее народа. Этот поток грязи завершился скандальной, историей с ожерельем и наконец достиг своей цели: народ возненавидел ту, которую еще недавно боготворил. А вот что происходило в Португалии в 1908 году: Месяцем раньше убийства короля Дон-Карлоса и его наследника в Лиссабоне появился памфлет, направленный против королевы Амелии и буквально списанный с памфлетов, направлявшихся сто двадцать лет назад против Мария– Антуанетты. Те же грязные обвинения ныне сыпались на португальскую королеву.
«В номере журнала «La Revue» от 1 марта 1909 года в статье «La Journee Portugalise» еврей Финкельгаузен, (псевдоним Jean Finot) говорит, что королева Амелия «душою и телом предана церкви». «Этот слух, — продолжает он, — подымет бурю в Португалии и лишает вдову Дон– Карлоса многих симпатий"(!) Еще за несколько недель до убийства короля Дон-Карлоса издатель «La Revue» писал следующее:
«В Лиссабоне только и было разговоров, что об одной удивительной книжке. Это был роман, или вернее памфлет: «O Marquez de bacalhoa».
Он составлен в форме сочинений, появлявшихся около 1780 года и касавшихся интимной жизни Людовика XVI и Марии-Антуанетты.
Автор приводит разные скандальные эпизоды из жизни Дон-Карлоса и не щадит королевы Амелии. Королю приписывался невероятный разврат, причем все было неимоверно увеличено; рассказывались любовные похождения королевы, являющиеся сплошной ложью и выдумкой».
«Книга сделала свое дело… Слишком поздно спохватились о произведенном этой книгой удручающем впечатлении на народ, Наконец, когда министр Франке решился конфисковать эту книгу и возбудить преследование против автора и издателей, — это только больше возбудило интерес к грязной книге, и цена нее вскоре возросла до невероятных размеров. Таким образом клевета крепко пустила свои корни, и о королевских скандалах шептались все и в столице и в провинции».
«Республиканцы ликовали. Они сравнивали это с известного рода литературой, процветавшей в дореволюционный период во Франции, и делали из этого очень благоприятные для себя выводы. «La Revue», стр.14, 15).
