Николай Платошкин - История Мексиканской революции. Выбор пути. 1917–1928 гг. Том II
Когда Обрегон в сопровождении своих сторонников пришел в тюрьму, он обнаружил, что его задержанных спутников избили (полицию не смутила депутатская неприкосновенность одного из них).[129] У выхода из тюрьмы Обрегона поджидал генерал Мургуя, который явно стремился запугать кандидата. Однако Обрегон твердо заявил, что пока его спутники не будут освобождены, он не покинет Тампико. Мургуя расценил это как свою победу – ведь оппозиционный кандидат таким образом прерывал свое успешное турне по северу Мексики. Пока Мургуя отмечал «победу» в казино, Обрегон добился от судьи обещания отпустить арестованных и поспешно покинул Тампико.
Однако неподалеку от города поезд, в котором ехал Обрегон, был неожиданно остановлен. Железнодорожники сообщили кандидату, что это произошло по прямому указанию Мургуи. Обрегон собрал пассажиров и предупредил, что с минуты на минуту поезд может подвергнуться вооруженному нападению. И пассажиры, а также подоспевшие к поезду окрестные крестьяне опять живым щитом прикрыли кандидата. Когда Мургуя и его солдаты подошли к поезду, их встретили крики: «Вива Обрегон!» Мургуе пришлось отменить нападение, так как его исход теперь был отнюдь не очевиден.
Поскольку Обрегона не удалось запугать или убить, Карранса решил повторить с ним судебный фарс, уже опробованный на Анхелесе. Когда Обрегон прибыл в приграничный с США город Матаморос, ему сообщили о вызове в суд в столицу. Там Обрегон должен был в качестве свидетеля выступить по делу феликсистского командира Роберто Сехудо. Тот, недавно амнистированный, потом якобы снова взялся за оружие, был арестован и обвинен в мятеже. Судил Сехудо военный суд, что позволяло предсказать приговор. В тюрьме бывшего феликсиста били, чтобы получить от него компромат на Обрегона. Однако Обрегон не мог знать всех этих деталей – пользование телеграфом было ему запрещено, и даже его жена неделями ничего не знала о своем муже.
Карранса не зря подгадал вызов в военный суд к тому моменту, когда Обрегон прибыл на границу с США. Президент надеялся, что Обрегон не поедет в столицу, а все же выберет безопасную эмиграцию. Возможным вариантом, тоже желательным для Каррансы, был бы и открытый мятеж. На этот случай на север и послали Дьегеса с поручением быстро занять Сонору – единственный штат, руководство которого открыто поддерживало Обрегона. Брать в плен «мятежника» Обрегона Карранса, скорее всего, не планировал.
Но Обрегон на провокацию не поддался, несмотря на то, что на митинге в Матаморосе звучали призывы уйти в горы и начать вооруженную борьбу против правительства. Напротив, Обрегон объявил, что он чист перед законом и едет в Мехико, чтобы это доказать. Возможно, это его последнее публичное выступление, но он готов бороться за «революционные принципы». Кандидат даже отказался от того, чтобы в столицу в качестве живого щита его сопровождала большая группа сторонников.
Нет никаких сомнений, что контакты с Пелаесом, командирами Феликса Диаса и сапатистами Обрегон через своих доверенных лиц поддерживал. И, строго говоря, с юридической точки зрения это было незаконно. Однако вся Мексика после суда над Анхелесом не доверяла независимости военного правосудия страны.
6 апреля 1920 года Обрегон прибыл в военную тюрьму, где проходил суд над Сехудо. Там он узнал, что из свидетеля превратился в обвиняемого.[130] В деле якобы имелось письмо Сехудо Феликсу Диасу, в котором утверждалось, что Обрегон уже принял решение о вооруженном выступлении против правительства. Обрегон назвал письмо фальшивкой и потребовал, как и Анхелес в свое время, чтобы его дело рассматривал гражданский суд. Судья, похоже, был и сам не в восторге от навязанной ему роли. Он часто выходил из зала, звонил по телефону и даже зажег сигару не с того конца. Нервозности ему явно добавило то, что конвоиры Сехудо, два солдата-индейца из Соноры, прямо в зале суда воскликнули: «Вива Обрегон!»
В конце концов, судья прервал заседание и предписал Обрегону явиться в суд на следующей неделе. Именно это и приказал суду Карранса. Президент хотел использовать Обрегона в Мехико в качестве заложника, в то время как Дьегес должен был покончить с Сонорой и лишить тем самым Обрегона единственной военно-политической базы для возможного восстания. Так как доступа к телеграфу у Обрегона не было, он не знал поначалу, что в его родном штате разворачиваются драматические события.
Дьегес был назначен командующим всеми правительственными войсками в штатах Сонора, Синалоа и Нижняя Калифорния. Ему предписывалось прибыть с подкреплениями в Сонору и подавить якобы начавшийся там мятеж индейцев яки. Яки десятилетиями боролись с мексиканским правительством, и последнее перемирие с ними было заключено в 1915 году, во время борьбы Обрегона с Вильей. Тогда яки встали на сторону конституционалистов, которые в ответ обязывались не отбирать у индейцев их исконные земли. Обрегон считал яки отсталыми дикарями (впрочем, так же думала и вся мексиканская политическая элита) и соблюдать соглашение долго не собирался. На земли яки претендовали многие, включая американские компании и самого Обрегона. Однако сейчас воинственные индейцы, одни из лучших солдат в Мексике, были крайне ему необходимы.
Никакого мятежа в Соноре формально не было. Яки очень любили губернатора штата Адольфо де ла Уэрту, который в детстве фактически жил среди них и уважал их обычаи. Наоборот, Дьегеса яки ненавидели за репрессии, которым подверг их этот генерал в 1915 году. Именно появление Дьегеса в Соноре и должно было спровоцировать индейцев на мятеж. После того как части Дьегеса начали высаживаться в тихоокеанском порту Гуайямас, де ла Уэрта направил 4 апреля 1920 года письмо Каррансе. Губернатор решительно протестовал против прибытия в его штат федеральных войск и расценивал этот шаг как попытку свержения законного правительства Соноры.[131] Де ла Уэрта просил Каррансу отменить свое решение.
Ответ президента поступил уже тогда, когда Обрегон находился в Мехико. Карранса в свойственном ему высокомерном тоне сообщал де ла Уэрте, что не обязан ставить губернаторов штатов в известность о перемещениях федеральных войск. Любая попытка воспрепятствовать продвижению армии Дьегеса будет сочтена мятежом. После получения ответа Каррансы парламент штата предоставил де ла Уэрте чрезвычайные полномочия по защите «суверенитета» Соноры. По Конституции (и по образцу США) мексиканские штаты действительно формально являлись суверенными государствами и обладали всей полнотой власти на своих территориях, за исключением полномочий, отнесенных к ведению федеральных властей.
Очевидно, что не столько Карранса, сколько Сонора (то есть Обрегон) искала повод для военного противостояния. Еще в феврале 1920 года, как сообщал консул США из Ногалеса, губернатор Соноры де ла Уэрта отказался принять участие в собрании губернаторов мексиканских штатов в Мехико, которое было созвано Каррансой для консультаций относительно угрожающего развития политической обстановки в стране.[132]
Правительство де ла Уэрты стало закупать оружие в США и набирать ополчение, которое выдвигалось навстречу войскам Дьегеса. Американцы в целом сочувственно относились и к мятежу Соноры, и к самому Обрегону Еще 16 марта 1920 года временный поверенный в делах США в Мексике Саммерли передал в Вашингтон внешнеполитический раздел единого предвыборного манифеста партий, поддержавших Обрегона. Там, в частности, был следующий, весьма желательный для США пункт: «Признание законно приобретенных иностранцами в нашей стране прав с тем, чтобы они не отличались по статусу от граждан страны на основе того принципа, что законы не имеют обратной силы».[133] Это было прямым наскоком на Конституцию Мексики 1917 года и подарком американским нефтяным компаниям. В том же манифесте обрегонисты обещали полную поддержку иностранному капиталу в Мексике.
Сонора не первый раз становилась в открытую вооруженную оппозицию по отношению к центральным властям. Именно этот штат начал в 1913 году восстание против Уэрты, которое и привело к власти Каррансу В деньгах, добровольцах яки и оружии у штата недостатка не было. Главнокомандующим сонорскими силами стал Кальес, взявший под контроль таможни, что обеспечило мятежников солидными финансовыми средствами. Под тем же предлогом противодействия забастовке железнодорожников сонорские части захватили все железные дороги, и Дьегес со своим штабом и основной массой войск застрял в Гвадалахаре.[134]
Между тем американский консул в Гуайямасе 5 апреля 1920 года по телеграфу передал в Вашингтон просьбу срочно прислать в этот мексиканский порт боевые корабли Тихоокеанского флота США. В условиях того времени этот шаг был направлен явно против Каррансы. Консул тоже ссылался на забастовку железнодорожников, которая якобы угрожает жизням американских граждан – сотрудников компании «Сазерн Пасифик».[135]
