Лев Черепнин - Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси
§ 8. Взгляды Г. В. Плеханова
Хорошо известен вклад, сделанный Г. В. Плехановым в разработку марксистской теории. Большой теоретический интерес представляет и его книга «История русской общественной мысли», в которой он дает свое общее понимание русского исторического процесса. Однако эта книга, писавшаяся в меньшевистский период жизни и деятельности Г. В. Плеханова, содержит и крупные теоретические ошибки.
В «Истории русской общественной мысли» Г. В. Плеханов, как он сам указывает, исходит из положения исторического материализма о том, что «не сознание определяет бытие, а бытие сознание»[227]. Предпосылая поэтому разбору основных течений исторической мысли в России «Очерк развития русских общественных отношений», Г. В. Плеханов ставит своей задачей вскрыть объективные условия места (географическую обстановку) и времени (историческую обстановку), в которых протекал исторический процесс в России. Полемизируя с С. М. Соловьевым, Г. В. Плеханов подчеркивает, что влияние географической среды на характер русского народа происходит «лишь через посредство общественных отношений, принимающих тот или другой вид в зависимости от того, замедляет или ускоряет она (географическая обстановка. — Л. Ч.) рост производительных сил. находящихся в распоряжении данного народа»[228]. Чем больше возрастают производительные силы, тем выше поднимается общество по линии экономического развития, тем более «бьется пульс его экономической жизни» и обостряются противоречия, свойственные господствующему в нем способу производства. Это «обнаруживается, между прочим, в обострении классовой борьбы», ибо развитие всякого общества, разделенного на классы, определяется, «во-первых, их взаимной борьбой там, где дело касается внутреннего общественного устройства, и, во-вторых, их более или менее дружным сотрудничеством там, где заходит речь о защите страны от внешних нападений»[229].
Г. В. Плеханов приходит к выводу, что под влиянием географической обстановки «рост производительных сил русского народа происходил очень медленно сравнительно с тем, что мы видим у более счастливых в этом отношении народов Западной Европы». Историческая обстановка, в которой совершался русский исторический процесс, усиливала обусловленные географической средой его особенности, в силу чего Россия «по характеру своего социально-политического строя все более и более удалялась от Запада и сближалась с Востоком»[230]. Называя «замечательными» труды Н. П. Павлова-Сильванского о феодализме в древней Руси, Г. В. Плеханов отмечал в то же время в качестве его ошибки то, что он сравнивал русские порядки «удельного» времени с порядками средневековой Франции, как страны «классического феодализма», не касаясь хода общественного развития Востока, «т. е., точнее, великих восточных деспотий, например древнего Египта или Китая»[231].
В чем же, по Г. В. Плеханову, сказалось действие географической и исторической обстановки на развитие производительных сил и общественный строй Руси (причем нас интересует прежде всего история Северо-Восточной Руси в период образования Русского централизованного государства)? Отвечая на этот вопрос, Г. В. Плеханов выдвигает три фактора (частично идя за С. М. Соловьевым, частично дополняя и исправляя его): 1) «…Россия была колонизующейся страной»; 2) колонизация эта совершалась при сильном натиске со стороны кочевников; 3) «…хозяйство русского племени, колонизовавшего восточную равнину Европы, было натуральным хозяйством» (географические условия, сложившиеся в междуречье Оки и Волги, не благоприятствовали развитию внешней торговли с Византией и Западом, поэтому основную роль в экономике стало играть земледелие, занятие которым из-за неплодородной почвы требовало больших усилий). В условиях натурального хозяйства правительство, изыскивая средства на покрытие таких важных «функций общественной жизни», как управление страной и ее самооборона, проводит закрепощение крестьян. «Подневольный быт русского крестьянина стал, как две капли воды, похож на быт земледельца великих восточных деспотий». Но если «все общественно-политическое здание держалось в земледельческой России на широкой спине крестьянства, то и положение служилого класса не могло не приобрести в ней очень заметного восточного оттенка». Уже при Иване III складывается поместная система, напоминающая по своему характеру государственную собственность на землю в восточных деспотиях. Образование Русского централизованного государства связано с закрепощением «служилого сословия»[232].
Говоря об условиях, содействовавших формированию Русского централизованного государства, Г. В. Плеханов снова прибегает к аналогиям, взятым из истории восточных государств[233].
Отсутствие в Северо-Восточной Руси развитых классовых антагонизмов определило ту поддержку, которую оказывало все население централизаторской политике великокняжеской власти. «…Северо-восточные русские земледельцы, рассеянные в лесной глуши и разбитые на крошечные поселки, были бессильны против притязаний и злоупотреблений… их же нуждами и их же сочувствием укреплявшейся, центральной власти…»[234]
Сравнивая Русское централизованное государство с западноевропейскими и восточными монархиями, Г. В. Плеханов приходит к выводу, что оно отличалось от первых тем, что «закрепостило себе не только низший, земледельческий, но и высший, служилый класс», а от вторых, «на которые оно очень походило с этой стороны, — тем, что вынуждено было наложить гораздо более тяжелое иго на свое закрепощенное население»[235].
В труде Г. В. Плеханова методологически особенно важно понимание роли производительных сил как первоосновы общественного развития и стремление, исходя из этого понимания, вскрыть особенности социально-экономических отношений в Северо-Восточной Руси XIV–XV вв., в период образования Русского централизованного государства. Заслуживают серьезного внимания соображения Г. В. Плеханова о том, что процесс образования Русского централизованного государства происходил в условиях, близких к тем, в которых складывались некоторые восточные деспотии, в частности интересна его мысль о близости ряда черт поместной системы к формам государственной собственности на землю, существовавшей на Востоке.
В то же время многие моменты, вошедшие в историческую концепцию Г. В. Плеханова и воспринятые им из буржуазной историографии, вызывают серьезные возражения: восходящее еще к С. М. Соловьеву преувеличение географического фактора и значения внешней опасности в истории Северо-Восточной Руси; мысль о содружестве классов в выполнении внешней функции государства и недооценка классовой борьбы в период складывания централизованного государства; заимствованная у В. О. Ключевского теория закрепощения сословий правительством; переоценка действия роли политической надстройки в условиях натурального хозяйства; объяснение земледельческого характера Руси и натуральных основ ее хозяйства отсутствием условий для развития внешней торговли. Характеризуя деспотический режим восточных монархий в целях сопоставления его с политикой Русского государства, Г. В. Плеханов оперирует в ряде случаев явлениями, относящимися к разным стадиям исторического процесса.
§ 9. Труды Н. А. Рожкова и М. И. Покровского
Особое место в развитии русской историографии начала XX в. занимают труды Н. А. Рожкова и М. Н. Покровского. Оба эти исследователя попытались дать общую концепцию русского исторического процесса с марксистских позиций, но, находясь под очень сильным воздействием теоретических положений буржуазной исторической науки, не смогли сделать это удачно и убедительно. Их труды в целом представляют вульгаризацию марксизма. В то же время работы Н. А. Рожкова и М. Н. Покровского в некоторых отношениях были шагом вперед в разработке истории России.
В написанном Н. А. Рожковым «Обзоре русской истории с социологической точки зрения» поставлена задача путем изучения «исторических судеб русского народа в связи с общей социологической теорией» добиться понимания «основных законов его развития», что приведет «к предвидению будущего, хотя бы частичному и мало определенному»[236]. Разрешение выдвинутой проблемы представляется Н. А. Рожкову возможным в результате последовательного рассмотрения «пяти основных процессов: естественного, хозяйственного, социального, политического и психологического», и выяснения, «в какой мере эти процессы могут считаться внутренно-самостоятельными и в какой степени они зависят от других процессов»[237]. Стремление подчинить исследование конкретных явлений прошлого задаче раскрытия закономерностей исторического развития в целях предвидения будущего было, конечно, делом актуальным и важным, но реализация этого стремления производилась автором с буржуазных методологических позиций. Предпринятое Н. А. Рожковым изучение отдельных типов общественных явлений[238] не приводило к уяснению взаимодействия базиса и надстройки, а сделанные им «социологические обобщения» отличаются эклектизмом.
