Олег Жиганков - Григорий Распутин: правда и ложь
Повелитель Черногории, отец «черногорских» принцесс, настоятельно требует военного вмешательства России в дела Балкан. Того же, естественно, требуют и сами «черногорки», и их сиятельные мужья, особенно «страшный дядя», Николай Николаевич («младший»), высокопоставленный масон и интриган, давно уже рвущийся к трону и власти. За ним стоят мощные силы, и царю все сложнее сдерживать своего двоюродного дядю. Если бы не умиротворяющее влияние Григория, царь давно бы уже поддался давлению и начал войну с Германией — Мировую войну. Но Григорий всеми силами стоял за мир, и в скором времени стало очевидно, что, пока он оказывает на царскую семью влияние, войне не бывать.
Против войны выступал и премьер Столыпин, которого никак нельзя назвать в числе друзей Распутина. Премьер всеми силами стремился «выкинуть» Гришку из дворца. Однажды он сам принес государю доклад о том, как Григорий мылся в бане с женщинами. На что государь ответил: «Я знаю, он и там проповедует Священное Писание…»
3 сентября 1911 года Столыпин был в Киеве по случаю полувекового юбилея отмены крепостного права и открытия памятнику деду Николая, Александру Второму. Я уже упоминал о том, что Григорий, гонимый Столыпиным, тем не менее очень ценил того как государственного деятеля и старался оберегать. Распутин предостерегал Столыпина от этой поездки, говорил, что ему был сон, в котором он явственно видел: если Столыпин поедет в этот раз в Киев, его там убьют. Но гордый премьер с презрением отверг совет старца. Во время антракта к нему подошел террорист Богров и хладнокровно застрелил премьера.
Погиб самый могущественный недруг Распутина, но Григорий Ефимович горячими слезами оплакивал его смерть. Теперь он остался единственным, чьи призывы к миру царь мог еще слышать. Он, Григорий Ефимович Распутин, теперь стоял один между Россией и ее погибелью в войне и революции. Теперь он уже точно знал, в чем его крест. И он нес этот крест верно и пронес его до конца.
В 1912 году, когда Россию стремились втянуть в балканский конфликт, Распутин на коленях умолил царя не вступать в военные действия. По свидетельству графа Витте, «он (Распутин) указал все гибельные результаты европейского пожара, и стрелки истории повернулись по-другому. Война была предотвращена»[148]. Разжигатели войны, в которую нужно было втянуть Россию, чтобы, по словам Энгельса, «короны полетели в грязь», не могли простить этого Распутину.
«Вспоминаю только один случай, когда действительно Григорий Ефимович оказал влияние на внешнюю политику России, — писала Вырубова. — Это было в 1912 году, когда Николай Николаевич и его супруга старались склонить государя принять участие в Балканской войне. Распутин чуть ли не на коленях перед государем умолял его этого не делать, говоря, что враги России только и ждут того, чтобы Россия ввязалась в эту войну, и что Россию постигнет неминуемое несчастье»[149].
Многие близкие и дальние, верившие лжи о Распутине, шли к царю и царице, писали им оскорбительные письма, угрожали, требовали изгнать от себя Распутина! Но разве царь и царица могли сделать это? Они слишком хорошо знали Распутина.
Однажды, не выдержав, царь резко ответил обвинителям Григория:
«— А что вы скажете, если я вам скажу, что все эти годы я прожил только благодаря его молитвам?..»[150].
В одном из своих писем царица делает меткое замечание, что даже дети уже давно заметили, что когда Семья следует совету Распутина, им бывает хорошо, а когда не следует — плохо. К тому же «цари» и сами к этому времени прекрасно видели, что происходит. Ведь рвущимся к власти необходимо было скомпрометировать и убрать с дороги Распутина. Пуришкевич даже выкрикнул с думской трибуны о главном препятствии к свержению самодержавия: «Пока Распутин жив, победить мы не можем»[151].
Жевахов, по словам Варламова, «писал о том, как происходило „снижение“ образа Распутина, и виной этому считал высший свет и стоявший за его спиной „интернационал“ — этим словом князь называл сообщество, у других авторов именуемое масонством, жидомасонством, еврейским заговором, темными силами и пр.»[152].
О возможном влиянии масонства пишет и О. Платонов: «Пока в дело не вмешались масоны, Распутин был известен как благочестивый крестьянин, православный подвижник. После того как в ход была пущена масонская схема, православный подвижник предстал перед обществом в образе распутника, пьяницы, любовника царицы, многих фрейлин и десятков других женщин»[153].
Князь Жевахов, хорошо лично знавший Распутина, писал: «Слава, которую создали Распутину истеричные женщины и мистически настроенные люди… не имела бы никакого значения и не сыграла бы никакой роли, если бы на Распутине не сосредоточил своего внимания интернационал»[154].
В Питере интернационал был, в частности, представлен элитарным «Яхт-клубом». Членами этого клуба были все те, чьи имена будут впоследствии связаны с убийством Григория Распутина, включая великого князя Дмитрия и Феликса Юсупова. Распутин оказался в самом центре пристального внимания международного сообщества, на пути которого он теперь стоял. Но прежде чем убрать его с пути, эти влиятельные особы решили вначале смешать его имя (а заодно и «царей») с грязью.
Николаевский пишет о том, что в 1909–1910 годах руководство существовавшими в России масонскими ложами осуществлялось Верховным советом, в состав которого входили примерно двенадцать — пятнадцать человек. «По политическим взглядам здесь были представлены все левые политические группы от прогрессистов до социал-демократов, тяготевших к большевикам… и в Совет входили очень и очень ответственные их члены — иногда фактические и формальные лидеры… Для понимания дальнейшего чрезвычайно существенно отметить, что добрая половина членов Совета была депутатами Государственной думы — последние играли большую роль и в той группе реформаторов русского масонства…»[155]
И далее: «Совет делал иногда попытки проведения агитационных кампаний. Главной из них была кампания по поводу роли Распутина при дворе. Начата она была еще в 1913–1914 годах, несколько позднее Советом была сделана попытка издания какой-то направленной против Распутина брошюры, а когда эта попытка не удалась (брошюра была задержана цензурой), то Советом были приняты шаги к распространению этой брошюры в размноженном на пишущей машинке виде. Таким же путем размножались и другие материалы о Распутине — например, брошюра миссионера Новоселова, сотрудника „Московских ведомостей“, разоблачавшего „хлыстовство“ Распутина»[156].
Приведем также выдержку из книги современного исследователя В. Острецова «Масонство, культура и русская история».
«XI. Письмо ложи „Мезори“ ордена розенкрейцеров государю Николаю II, помеченное 17 июня 1912 года. — ЦГИАЛ СССР, ф.157, дело 390, лл. 35–42.
Это письмо поступило на имя государя на бланке — „Орден розенкрейцеров. Ложа Мезори“. На месте подписи в конце письма значится „Магистр ложи“ и подпись в виде какого-то алхимического знака, напоминающего букву „3“. Письмо рассматривалось князем В. Н. Орловым, начальником походной канцелярии императора (1906–1915), который предположил, что подпись принадлежит князю Репнину. Это вполне возможно, потому что семейство Репниных со времен Екатерины II было масонским и в этом плане, вероятно, занимало высокое положение в этом узком кругу розенкрейцеров, ведущих свое происхождение от времен новиковских.
Письмо любопытно тем, что оно написано с позиций „правого“ масонства. И еще тем, что авторы его отделяют орден розенкрейцеров от масонов, к которым относят мартинистов, и всячески критикуют последних. Эта традиция отделять какую-либо ветвь масонства, обедьянс, „послушание“, от остального масонства идет также с давних времен. В свою очередь, мартинисты иногда отделяли себя от масонства, но объединяли себя с розенкрейцерами.
В письме выражается удовлетворение тем, что государь, как и они, проявляет интерес „к оккультной науке как основе религиозно-философского миросозерцания, потому что и мы сами бескорыстно служим этому учению“ (л. 39). В качестве своих авторитетов авторы письма называют писательницу Крыжановскую, генерал-майора А. А. Навроцкого, шталмейстера Фролова. Вместе с тем критикуется „масонская партия“, которая „выставляет сперва клеврета мартинистов Филиппа, зловредное воздействие которого сказывается еще до сих пор на здоровье императрицы, а когда нам удалось разоблачить этого в полном смысле негодяя и шарлатана, то Вашему Величеству подсунули (граф Витте и К°) хлыста (Гришку Распутина, который дурак дураком и, сам того не понимая, служит все же целям масонства <посрамление царствующей династии>… история Распутина имела для супруги Вашей то же значение, что некогда ‘Дело ожерелья королевы’ для Марии-Антуанетты, то есть подорвала лишний раз уважение к царской семье“ (л. 39). В качестве достойных слуг царевых назван генерал-адъютант Н. И. Иванов, лицо, действительно, доверенное государя в годы войны, которому Он приказал в смутные февральские дни революции двинуться на Петроград и подавить бунт. И который, конечно же, ничего не смог сделать.
