Ефим Грекулов - Православная инквизиция в России
Враждебное отношение православной церкви к протестантству хорошо выразил московский патриарх Филарет, когда во время сватовства Михаила Романова к племяннице шведского короля в ответ на требование послов иметь в Москве свою церковь ответил: «Костёлы иных вер в Московском государстве никогда не бывали и впредь то статься не может, потому что то нашей вере православной противно»4. Для борьбы с проникновением в Московское государство западных идей и просвещения архимандрит московского Новоспасского монастыря Игнатий по поручению патриарха Никона составил против лютеран особое «Слово», в котором, разжигая религиозную нетерпимость, называл последователей Лютера «проклятыми еретиками и развратителями», а лютеранские церкви — «вертепами разбойничьими». Игнатий настаивал на разрушении лютеранских церквей, а лютеран предлагал изгнать из России5. Против лютеран и катехизиса Лютера было направлено и послание патриарха Адриана (1696 г.). В составленном им «Православном исповедании веры» патриарх обвинил иностранцев в том, что они, как волки в овечьих шкурах, вошли в русскую землю и начали тайком вносить свои обычаи и обряды. Подобно другим представителям церкви Адриан старался помешать проникновению в Россию западных идей, сеял недоверие и неприязнь к вере иностранцев. Примером для него было нетерпимое отношение католиков к протестантам и протестантов к католикам, а тех и других к православию.
Нетерпимость православного духовенства к другим религиям не раз отмечали иностранцы, посещавшие Московское государство. Вот что писал в «Записках о Московии» немецкий дипломат и путешественник С. Герберштейн: «Московиты хвалятся, что они одни только христиане, а нас осуждают как отступников от первобытной церкви и ее установлений». Эту нетерпимость подметил и иностранец Д. Флетчер в своём сочинении «О государстве русском» (1591 г.).
Только в обстановке такой религиозной нетерпимости могло возникнуть дело Квирина Кульмана, закончившееся сожжением его как еретика. Квирин Кульман родился в 1651 г. в Бреславле и был последователем протестантского мистического учения «башмачника» Бема и других мистиков, казнённых ранее в Саксонии, Венгрии и Пресбурге за пропаганду учения, противного господствующей лютеранской церкви. Кульман отвергал светскую науку, всюду видел господство антихристианского духа. В его произведениях, как отметили московские переводчики, были «многие еретические и богомерзкие дела», проклинался римский папа и вся римская вера, содержались «злоплевельные и бунтующие массы мысли».
Приняв учение своих учителей, Кульман, приехав в Москву, стал распространять печатные листы, в которых «содержались пророчества странные и еретические». Доносы на Кульмана сделали отличавшийся своей нетерпимостью московский лютеранский пастор Иоахим Мейнека, а также иезуиты, мстившие Кульману за раскрытие политического заговора, в котором они участвовали. Еретическим учением Кульмана заинтересовался и патриарх Иоаким — непримиримый противник проникновения в Московское государство западноевропейских идей, светских наук. По настоянию патриарха Кульман был арестован вместе со своим горячим сторонником купцом Кондратием Нордерманом. Кульмана и Нордермана обвинили в том, что они еретики и чернокнижники, а писания их «безумные, злоплевельные и ложные, христианской вере вредительные». Кульмана и Нордермана трижды пытали, жгли клещами и дали каждому по 25 ударов кнутом. Но пытки не сломили их мужества. Они продолжали говорить, что в их учении нет ничего противного православной вере и интересам Московского государства. По настоянию патриарха Кульмана и Нордермана как «ложных пророков», за «богоотступничество и отрицание власти государей» приговорили к казни. 4 октября 1689 г. их доставили из тюрьмы, где они содержались, на городскую площадь и сожгли в срубе. Вместе с ними были сожжены и их «еретические и богомерзкие хульные книги и письма». Вместе с Кульманом и Нордерманом собирались ещё сжечь живописца Генина, но он, находясь в тюрьме и не видя для себя избавления, повесился. После казни в Новгород и Псков по настоянию патриарха Иоакима были отправлены грамоты о задержке иноземцев, желавших приехать в Москву, с тем, чтобы недопустить проникновения иноземного влияния6.
Предав казни Кульмана и Нордермана, церковь и государство тем самым пытались защитить «чистоту» лютеранства, хотя с распространением его они боролись всеми средствами, не исключая и смертной казни. Так, в 1715 г. за переход из православия в протестантство судили крестьянина Унруда. Ему вырвали язык, затем отсекли руки, а под конец голову. За оставление православия судили в 1696 г. и Якова Янсена. Это был голландский матрос, поступивший на русскую службу и принявший православие. Во время первого азовского похода Янсен перешёл на сторону турок и принял мусульманство. По требованию Петра турецкие власти выдали перебежчика. Янсена привезли в Москву скованным, с петлёй на шее, поставили под виселицей и сделали надпись: «Сей злодей веру свою переменил четырежды, изменник стал богу и человеком, католик сей стал протестант, потом грек, а вконец магометанин». Янсену изломали колесом руки и ноги, затем отсекли голову и насадили ее на кол7.
Несмотря на разжигание ненависти к иностранцам-иноверцам, многие москвичи пытались завязать с ними дружеские отношения и перенять у них практические знания. Интересна в этой связи жалоба матери на сына Кондрата, с которой она обратилась к московскому патриарху. Религиозная женщина жаловалась на своего сына, что он, «забыв страх божий, в церковь божью не ходит, отца духовного не имеет, с иноземцами некрещенными водится». Любознательного юношу по распоряжению патриарха били батогами и сослали под начал в московский Симонов монастырь8.
Непримиримо относилась православная церковь и к католической религии, тем более что католицизм вёл воинствующую политику по отношению к православию и даже лелеял планы обращения России в католичество (разработанные папским дипломатом Антонием Поссевиным). В западных областях Белоруссии и Украины католическая церковь учиняла свирепые гонения на национальную культуру и православие, захватывала православные церкви, устраивала нападения на православные крестные ходы, закрывала русские школы, организовывала религиозные процессии, оскорблявшие религиозные чувства православных. Широкое развитие получили братства, которые вели шовинистическую пропаганду.
Московское правительство не допускало приезда в Москву сторонников «латинской» веры. Под угрозой смертной казни купцам и торговым людям, приезжавшим в 1634 г. из Голштинии (герцогство в Северной Германии) в Москву, запрещалось привозить и держать у себя католических священников и учителей латинской веры. Иезуитов и католических священников, приезжавших тайно, как сообщал саксонскому правительству пастор Грегори, хватали, ссылали в Сибирь или казнили. О враждебном отношении к католикам писал в 1661 г. посол австрийского императора Леопольда А. Мейерберг. В его путевых записках мы читаем: «Русские всех приверженцев латинской церкви называют погаными; к римскому же первосвященнику они питают ещё такую ненависть, что никогда не хотели дозволить свободного богослужения проживающим в Москве католикам»9 Не разрешая иностранцам-католикам строить костёлы и открывать школы, московское правительство и церковь обвиняли их в том, что они «живут противно», пропагандируют свою веру, печатают на русском языке свою литературу «на прелесть и ссору», привлекают в свои школы русских людей, подрывают авторитет патриарха и «чинят противность благочестию». Духовные власти считали католиков «сквернейшими и лютейшими из всех еретиков», так как они «прияли» в свой закон «проклятые ереси всех древних вер».
По инициативе папы Климента VIII была выдвинута идея объединения православной церкви с католической на Украине и в Белоруссии. По Брестской унии 1596 г. православная церковь Польши и Литвы должна была признать главенство римского папы, что вызвало ожесточённую борьбу украинского и белорусского народов западных областей против гнёта панской Польши и унии, освящавшей этот гнёт. В западных областях начались массовые гонения крестьян, не желавших принять унию.
Оказывая сопротивление проникновению в Россию западной культуры и объявляя ее еретической, православное духовенство насаждало неприязнь и вражду ко всему западному, запрещало общение с католиками. По настоянию патриарха Иоакима в 1690 г. созвали церковный собор, на котором обсуждалась покаянная исповедь духовника царевны Софьи Сильвестра Медведева. Собор осудил сторонников латинской веры. В своём завещании Иоаким также умолял царя не допускать проникновения в Россию католической пропаганды, не дозволять строить костёлы и беречь чистоту православия, запретить русским дружить с иностранцами-иноверцами10.
