В. Булавина - История человечества. Запад
Некоторые из этих гипотез устарели, иные при всей их привлекательности не подтверждаются фактами; есть и такие, что дали ключи к пониманию картин, но часто противоречивые и во всяком случае не всеобъемлющие. Мир Босха так и останется неразрешенной загадкой».
Трудно судить о том, насколько художник был понят своими современниками. Известно лишь, что при жизни Босха его произведения пользовались широкой популярностью. И все же собратья-художники как бы не замечали его, и в истории искусства фигуру этого провинциального мастера долгое время обходили молчанием или снабжали противоречивым комментарием. Но независимо от всех этих мнений и оценок сегодня Босх признан непревзойденным изобретателем образов, замечательным колористом и рисовальщиком, большой и самобытной личностью, размышлявшей о мире и его противоречивой сложности, о человеке и его незащищенности перед лицом духовной и физической опасности. Особенности творческого кредо этого мастера наиболее точно были подмечены в XVII в. современником Эль Греко, испанским монахом Фреем Иосифом Сигуэнцей (Хосе де Сигуенса), который писал: «На мой взгляд, различие между картинами этого художника и картинами всех остальных заключается в том, что остальные стремятся изобразить человека таким, каким он выглядит снаружи, в то время как один лишь он имел достаточно мужества изобразить человека изнутри».
Жизненный и творческий путь Иеронима (йероена) ван Акена неразрывно связан с его родным Хертогенбосом – небольшим голландским городом герцогства Брабант, находившимся вблизи бельгийской границы. Окончание его названия и послужило основой для псевдонима Босх. Иероним родился около 1460 г. в большой семье потомственных художников. Живописью занимались дед Босха Ян ван Акен и его брат, двое дядей, отец – Антонис ван Акен и брат Гооссен, который в 1478 г. унаследовал отцовскую мастерскую. Поэтому уже в раннем детстве Иероним приобщился к семейным художественно-ремесленным традициям. Затем последовало обучение в нидерландских городах Харлеме и Делфте, где молодой художник познакомился с искусством Рогира ван дер Вейдена, Дирка Боутса, Гертгена тот Синт Янса, влияние которых ощущалось потом в разные периоды его творчества. В 1480 г. Босх вернулся в Хертогенбос уже свободным мастером-живописцем.
В следующем году он заключил брак с Алейд Гойартс ван дер Меервенне (Мервей). Эта девушка из богатой и знатной семьи принесла в приданое мужу солидное состояние, предоставив ему право распоряжаться им по своему усмотрению. Брак Иеронима не был особо счастливым – супруги не имели детей, – но он дал художнику материальное благополучие, положение в обществе и независимость: даже выполняя заказы, он мог себе позволить писать так, как хотел.
Ни одна из дошедших работ Босха не датирована им самим. Поэтому, предположительно, первые известные его картины, носившие сатирический характер, относятся к середине 1470-х гг. Исследователи творчества художника выделяют в нем три периода: ранний, зрелый и поздний. Но это деление больше основано на хронологии и живописных особенностях, чем на тематике его работ, ибо уже в ранних произведениях Босха обозначались многие темы, нашедшие развитие в дальнейшем.
Созданные в 1475–1480 гг. картины «Семь смертных грехов», «Брак в Кане», «Фокусник» и «Удаление камней глупости» («Операция глупости») носят ярко выраженный нравоучительный характер с элементами иронии и сатиры. Не случайно испанский король Филипп II распорядился повесить «Семь смертных грехов» в спальне своей резиденции-монастыря в Эскориале, чтобы на досуге предаваться размышлениям о греховности человеческой натуры. центральная круглая композиция этой картины напоминает глаз – Всевидящее око Бога, в зрачке которого изображена фигура Христа. По бокам от нее – картины привычных, будничных злодейств, олицетворяющих основные грехи, способные погубить человеческую душу. Художник изображает их в виде занимательных, реалистически написанных жанровых сценок: пьяная драка символизирует гнев; судья, берущий взятку, – корыстолюбие; злобно поглядывающий в сторону удачливого соседа лавочник – зависть; монах, нежащийся на подушке вместо того чтобы бодрствовать и молиться, – лень; горожанка, примеряющая перед зеркалом очередной головной убор, – тщеславие и др. Все эти персонажи, погруженные в мелочную суету, как бы движутся по нескончаемому кругу, не понимая, что за грехами неотступно последует воздаяние. Напоминая им об этом, художник разместил в углах картины изображение «четырех последних вещей» – смерти, Страшного суда, ада и рая. А для большей доходчивости снабдил свое произведение соответствующими надписями-пояснениями из «Второзакония».
В этом весьма традиционном изображении религиозного сюжета еще чувствуется неуверенность штриха молодого художника. Здесь он использует лишь отдельные элементы символического языка, которые позже заполнят все его произведения. Немногочисленны они и в картинах «Операция глупости» и «Фокусник», высмеивающих людскую наивность, которой пользуются шарлатаны, в том числе и в монашеском одеянии. Еще острее Босх высмеял церковников в картине «Корабль дураков» (1490–1500 гг.), где подвыпившие монашки и монах горланят песню в компании простолюдинов на утлом суденышке, управляемом шутом. Чаще всего это произведение интерпретировали как пародию на злополучный корабль церкви, который якобы несет тупо подпевающие монахам человеческие души к воображаемому спасению. Но толкование этой картины, вероятнее всего, гораздо шире, и она бичует не только духовенство, но и глупость, злоупотребления и другие пороки общества. По мнению ряда исследователей, здесь нет прямой связи с одноименной сатирической поэмой Себастьяна Бранта, изданной в 1494 г. Видимо, основой для сюжета картины послужил нидерландский фольклор. Он отражен в стихотворении Якоба ван Остворенса «Голубой корабль» (1414 г.), где описывается ветхая ладья с пассажирами, во многом соответствующими персонажам картины.
Резко осуждавший развращенность духовенства, Босх все же вряд ли являлся еретиком, как утверждал современный немецкий искусствовед В. Френглер. Хотя свой путь к постижению Бога он искал вне официальной церкви. В 1486–1487 гг. художник вступил в Братство Богоматери в Хертогенбосе, основанное группой светских и духовных лиц. К этому времени оно все больше теряло религиозную окраску, уделяя главное внимание благотворительной деятельности. Этому способствовала связь Братства с другим светским органом – школой братьев Общей жизни («ие-ронимитов»), открытой в 1480 г. в Хертогенбосе. Эта школа выступала против еретических сект и в то же время проповедовала своеобразный личный подход к религии без посредничества церкви. Босх состоял почетным членом Братства и выполнил ряд работ по его заказу: цветной витраж для капеллы в церкви Святого Иоанна, роспись и позолоту алтаря, картину с сюжетом «Распятия» и др. Но выполняя церковные заказы, художник трактовал религиозные сюжеты по-своему, освобождая искусство от чрезмерной опеки церкви и внося в него всю сумму знаний о мире и человеке, которыми обладал. А они были немалые: Босх великолепно знал современную ему богословскую литературу, легенды о святых, был в курсе многих наук (алхимии, астрологии, народной медицины), имел понятия об инженерном и строительном деле. Но самое главное – он был знатоком народной мудрости: пословиц, загадок, притч.
Одним из примеров претворения этих знаний в художественные образы является трехстворчатый алтарь, названный Босхом «Воз сена». Сюжет его, видимо, основывался на старой нидерландской пословице: «Мир – стог сена, и каждый старается ухватить с него сколько может». Это было первое крупное произведение мастера зрелого периода, в котором он выступает великолепным рассказчиком, объединяющим основной темой множество занимательных эпизодов и символов. Внешние створки алтаря изображали будничную, хорошо знакомую зрителю сцену: по дороге – символу земной жизни – бредет усталый, оборванный путник (впоследствии этот образ найдет свое развитие в картине «Бродяга», или «Блудный сын», 1510 г.). Вокруг он видит множество примет торжествующего зла: грабежи, насилие, казни, злобно рычащую на него собачонку, кружащееся над падалью воронье. Но это только прелюдия человеческой трагедии. Сама она изображена на центральной части триптиха. Середину композиции занимает огромный воз с сеном, вокруг которого – масса персонажей. Здесь уже нет назидательных надписей, но и без них смысл происходящего предельно ясен. Художник представляет в качестве аллегории сено, олицетворяющее жизненные блага, из-за которых люди губят друг друга. В эту алчную погоню за недолговечными соблазнами – властью, богатством, почестями и наслаждением – вовлечены представители всех сословий, стремящиеся урвать клочок побольше. Отталкивая друг друга, они не замечают неудачников, гибнущих под колесами воза, и тех мерзких страшилищ с рыбьими, крысиными и жабьими мордами, которые тянут воз и вместе с сеном увлекают его по дороге в ад. Занятые бесплодным дележом, люди не видят и прекрасной ясной долины, величественной природы – символа гармоничного мира – и высокого неба, откуда за ними печально наблюдает Спаситель.
