ЕВА. История эволюции женского тела. История человечества - Кэт Бохэннон
На протяжении всей истории человечества менструальная кровь приобретала всевозможные культурные значения, в основном плохие. Но думать, что эволюционные процессы произвели такую глубокую мутацию, как наружная менструация, только для того, чтобы у парней какое-то время не стояло, – это неправильно истолковывать то, через что на самом деле должна пройти матка, чтобы создать ребенка.
Рефокусировка на этом простом факте – важно то, что делает матка, а не то, что мужчины об этом думают, – привела к гораздо более многообещающей теории.
Эндометрий состоит из двух частей: базального слоя и функционального слоя. Базальный слой на мышечной внутренней части стенки матки не сбрасывается каждый месяц. Мы сбрасываем только функциональный слой, который производится базальным. Когда уровень эстрогена в крови женщины повышается до определенного уровня, базальный слой эндометрия начинает формировать функциональный слой, образуя губчатую массу слизистой ткани и переплетенных кровеносных сосудов, рассеченную глубокими узкими каналами и увенчанную развевающейся бахромой ворсинок.
Если оплодотворенной яйцеклетке удастся зацепиться за функциональный слой эндометрия, она начнет формировать плаценту. Затем функциональный слой матки быстро превращается в так называемую децидуальную оболочку – толстый буфер между телом матери и растущим эмбрионом. Тем временем, копаясь в децидуальной оболочке, эмбрион начинает строить свою часть плаценты. Верно, плацента на самом деле состоит как из ткани эмбриона, так и из ткани матери – это один из немногих органов в мире животных, состоящий из двух отдельных организмов. Одна половина построена из чертежей генетической материи эмбриона. Другая половина, «базальная пластинка» плаценты, вырастает из децидуальной оболочки матери. Два образования, один орган.
Если оплодотворенной яйцеклетки нет, яичники матери после овуляции вызывают повышение уровня прогестерона, и функциональный слой матки разрушается и отшелушивается. Матка даже помогает незначительными сокращениями. Если они достаточно сильные, женщины воспринимают эти сокращения как «спазмы». Я отчетливо помню свои пятнадцать лет, как лежала на кровати, позеленевшая от боли, и била себя кулаком в живот, чтобы эта боль прошла. Насколько я помню, помогало. Или, по крайней мере, болело по-другому[82].
Тот факт, что из влагалища выходят менструальные выделения, – не самое интересное. Вопрос в том, почему слизистая оболочка матки начинает формироваться еще до того, как узнает, что по фаллопиевым трубам к ней устремляется оплодотворенная яйцеклетка. Среди потомков Донны эта черта встречается крайне редко. Тем не менее она развивалась три отдельных раза: один раз у высших приматов, один раз у некоторых летучих мышей и один раз у прыгунчиковых[83].
Почему эта черта возникла у таких радикально неродственных видов? Она служит какой-то цели? Другими словами, есть ли что-то, за что человеческие женщины могут быть благодарны нашей нежеланной ежемесячной подписке?
Не совсем. Оказывается, матка млекопитающих – это не пышная подушка, а зона боевых действий. И наша может быть одной из самых смертоносных. Человеческие женщины менструируют, потому что это помогает нам выживать в борьбе с нашими кровососущими демонами-зародышами.
Плод долго эволюционировал, чтобы всасывать огромное количество крови и других ресурсов через плаценту. А тело матери эволюционировало еще дольше, чтобы выжить. Мы, млекопитающие, не похожи на лососевых. Мы не склонны умирать сразу после того, как отложим яйца. На самом деле нам нужно прожить как минимум достаточно долго, чтобы прокормить потомство грудью. А для социальных млекопитающих, особенно таких существ, как мы, которые часто поддерживают отношения с детьми на протяжении всей жизни, польза выживания родителя намного превышает пользу поглощения ресурсов во внутриутробный период.
Матка и ее временный пассажир, по сути, находятся в конфликте: матка развивается, чтобы защитить тело матери от захватчика, а плод и плацента развиваются, чтобы попытаться обойти эти меры безопасности. Если определенный набор генетических мутаций делает потомство в целом более сильным, лучше развитым и более упитанным, когда оно покидает тело матери, эти гены будут отобраны. Если он, конечно, не убьет мать. Тогда он проиграет войну. Точно так же, если механизмы самозащиты матери слишком сильны, они убивают ребенка, и она не передает свои гены. Когда ставки так высоки, каждая «здоровая беременность» – это временная разрядка: кровавая патовая ситуация, которая длится в нашем случае примерно девять месяцев.
Как и многие другие млекопитающие с высокоинвазивной плацентой, наши обезьяноподобные Евы выработали стратегию выживания. Вместо того чтобы ждать падения бомбы, мы заранее садимся в оборону. Мы постоянно наращиваем свои внутренние органы, задолго до того, как они понадобятся для защиты матери от нескончаемого голода человеческого эмбриона.
Если кажется, будто я описываю материнство как фильм ужасов, то вы не ошибаетесь. Я люблю своих детей и не променяю их ни на что в мире. Но я рисковала своей жизнью, чтобы родить их, как и все женщины, у которых есть дети. Нам внушают, что беременность от природы полезна, что зародыши дают нам «сияние», успокаивают нас, что беременность – это здоровое состояние женского организма. Можно, конечно, иметь совершенно нормальную беременность, и у большинства женщин все именно так, но беременность может также сделать женщину очень нездоровой.
Так, например, в 2014 году американка находилась в салоне красоты, когда почувствовала сильное болезненное давление в спине. Поскольку она была на третьем триместре, она предположила, что это просто еще одна забавная особенность беременности, как пуканье или тяга к еде. Но когда боль перекинулась на грудь, она обратилась в больницу – и хорошо, потому что она не помнит, что было потом: ни скрип двери «скорой помощи», ни поездку в больницу, ни обеспокоенные лица хирургов. Она не помнит экстренного кесарева сечения, за которым сразу последовала операция на открытом сердце. Оказалось, что ее кровяное давление резко подскочило из-за беременности, и, пока она сидела в парикмахерской, прекрасное бремя плода умудрилось разорвать ее аорту, из-за чего она быстро истекала кровью. Врачи удивились, что она вообще добралась до больницы живой.
Во многом благодаря тому, что современная медицина удивительна, она и ее ребенок выжили. Позже она сказала репортерам (которые каким-то образом пронюхали о «чудесном родоразрешении» на операционном столе): «Я просто счастлива, что жива, и наша дочь жива. Я думаю, что она спасла мне жизнь». Конечно, дочь ведь не смогла убить ее. Но так начинать отношения со своим ребенком не стоит.
Преэклампсия – заболевание, поражающее более одной из двадцати беременностей в США (именно оно было у этой женщины), – характеризуется скачками артериального давления, вызывающими эффект домино в других системах органов матери (например, в почках, которые начинают испытывать трудности с фильтрацией избыточного белка в крови). Благодаря новым исследованиям и растущей осведомленности
