История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 2 - Луи Адольф Тьер
Плана ожидали с нетерпением, и он произвел большое впечатление. Прежде всего в нем увидели подлинный масштаб государственных расходов, и хотя они были значительны для того времени, но не превышали сил Франции; в нем увидели возможность привести расходы бюджета в точное соответствие с ресурсами страны, искреннюю решимость правительства выплатить долги и достаточные для этого возможности; в нем увидели, наконец, энергичного, компетентного министра, понимавшего всю глубину задачи, не напуганного ею и убежденного в возможности с нею справиться.
Комиссия изучила проект во всех аспектах без снисхождения к правительству и с естественным желанием улучшить представленные ей предложения, но после внимательного изучения бюджета 1815 года и плана ликвидации задолженности была вынуждена признать, что задуманный план надежен и представляет наименее дорогостоящее средство вызволить казну из затруднений. За исключением одной-двух деталей редакции бюджет министра и его финансовый план были приняты.
Доклад представили палате, обсуждение состоялось в последних числах августа. Интерес, выказанный публикой, не мог быть таким же, как к закону о прессе, ибо предмет возбуждал менее горячие страсти и к тому же был довольно абстрактным. Однако он близко затрагивал банкиров и политиков, и на трибунах палаты депутатов собралось меньше сторонников партий, но больше деловых людей. На всех заседаниях, на которых обсуждались финансы, барона Луи сопровождал Монтескью, дабы оказывать ему поддержку личным влиянием, а при необходимости и словом. Дискуссия продлилась двенадцать дней, была весьма бурной и велась обеими сторонами, хотя неопытность людей, которым приходилось впервые обсуждать столь важные предметы в поистине свободном собрании, давала себя знать.
Проект барона Луи получил в качестве защитников комиссию и многих образованных депутатов, приводивших превосходные доводы, и не безрезультатно, потому что верные доводы в конце концов проникают в умы, независимо от того, в какой форме приводятся. Лучшим защитником плана стал сам министр, который в написанной заранее содержательной речи коснулся всех частей своей системы, дабы просветить самых непросвещенных. Но когда дело дошло до деталей и дискуссия сделалась более оживленной, а потому и более серьезной, министр произвел на палату еще большее впечатление. Хоть и лишенный ораторского таланта и изъяснявшийся, вследствие крайней пылкости, со своеобразными запинками, он обладал энергией выражений, происходившей от силы мысли, и мощно воздействовал на слушателей.
Для начала барон Луи объявил, что ничего не упустил ради сокращения расходов и дошел до возможных пределов в плане экономии. Что до налогов, то, пренебрегая ораторами, притворно сочувствовавшими тяготам налогоплательщиков, он сказал, что первым своим долгом считает удовлетворение нужд государства, которые представляют собой и самые настоятельные нужды народа, ибо без солдат, судей и дорог так же невозможно обойтись, как без хлеба; что прямые и косвенные налоги необходимы в их нынешнем содержании и нужно их терпеть; что Франция является одной из наименее обремененных налогами стран Европы; что нужно уметь платить за свои невзгоды и это самое надежное средство с ними справиться. Перейдя к задолженности и плану кредита, министр заявил, что свои долги нужно выплачивать, и выплачивать полностью, что это обязанность честных людей, а также манера поведения людей умных; что, действуя таким образом, становятся богаче, а не беднее, ибо восстанавливают государственный кредит, через государственный кредит – кредит частный, а с частным кредитом – деловую жизнь; что так думают все в правительстве и сам король.
Эти доводы, приводившиеся неоднократно, убедили палату. Видя перед собой сведущего человека, превосходно понимавшего, что делает, депутаты закрыли дебаты, несмотря на крики оппозиционеров. Смелая откровенность министров, искренне пекущихся о благе государства, никогда не оставляет собрания равнодушными. Когда пришло время вотировать министерские предложения, 140 голосов было подано за их принятие и только 66 против, что означало большинство в 74 голоса – большинство подавляющее, учитывая количество голосовавших.
Успех произвел на публику огромное впечатление. С одной стороны, увидели сильное здравомыслящее большинство, решившееся поддержать правительство, с другой – твердое, разумное и сведущее в финансах правительство, знавшее, чего следует желать, и с силой того желавшее. На следующий день пятипроцентная рента, поднявшаяся при представлении проекта с 65 до 75 франков, поднялась до 78, и не было химерой предположить, что при продлении мира она поднимется и до 90 пунктов. В этом случае можно было легко осуществить заем и незамедлительно ликвидировать всю задолженность, продав только часть леса, который ранее постановили продать.
К ведению министра финансов относились не только финансовые вопросы. Конец континентальной блокады, наставший одновременно с падением Империи, требовал неотложного вмешательства в положение торговли и промышленности. Наполеон не настолько упорно продолжал континентальную блокаду, чтобы победить Англию торговыми средствами, но упорствовал в ней достаточно, чтобы заложить основы нашей промышленности. В тот день, когда вместе с вторжением на территорию Франции пали таможенные барьеры, на наших мануфактурах произошло подлинное расстройство, и к военным и гражданским чиновникам и приобретателям государственного имущества добавился новый класс недовольных, склонных сожалеть об Империи.
Как мы знаем, в первые дни Реставрации барон Луи уже принял некоторые временные меры, дабы привести торговое законодательство в соответствие с новым положением вещей. Но эти меры были только переходными, и чтобы обеспечить существование и развитие наших мануфактур, необходимо было принять еще множество других. Как случается всегда, все требовали абсолютных запретов в своих интересах, отказывая в простом покровительстве другим, а поскольку палаты сделались арбитром, к которому обращались все заинтересованные стороны, то наши промышленники засыпали депутатов петициями. Министр постарался удовлетворить большинство требований умеренными мерами, которые могли бы получить одобрение палат.
Прежде всего он восстановил на наших границах таможенную службу и остановил род контрабанды, порожденной исключительными обстоятельствами момента. Предоставленные по Парижскому договору прибавления к территории 1790 года, хотя и небольшой протяженности, содержали, между тем, значительное количество товаров. Эти территории, располагавшиеся в Бельгии, на Рейне и в Савойе, были заполнены продуктами английского производства, которые по праву должны были сделаться французскими, как только мы вступим в окончательное владение новыми территориями. Министр предписал произвести вывоз тех продуктов, что были запрещены, и потребовал уплаты пошлин на те, ввоз которых был разрешен. Он вынес решение о запрете на ввоз хлопковых волокон, тканей и сукна, и для этого ему пришлось только подтвердить действующий закон. Наши хлопковые прядильщики и ткачи, обладавшие сырьем, но не по цене континентальной блокады, а по цене, принятой во всей Европе, уже в том же году смогли продавать на Лейпцигской ярмарке свои ткани, выдерживая конкуренцию с английскими, потому что французские оказались лучшего качества.
Наиболее важной из
