Государственная Дума Российской империи, 1906–1917 гг. - Александр Федорович Смирнов
Лето 1906 г. осталось в истории как период высшего подъема крестьянского движения. С этим тревожным периодом, конечно же, были связаны и колебания властей. Была политика, но были и постоянные устойчивые интересы. Они в конечном счете доминировали.
Смелый замысел был, к сожалению, отвергнут. И главное, царь — инициатор дела, в нем усомнился. В провале этого проекта сыграл главную роль великий князь Николай Николаевич. Его роль в истории далеко не однозначна и, увы, часто негативна. Как показывает дневник весьма к нему близкого генерала Г. О. Рауха (начальника штаба гвардии), великий князь в первой половине января 1906 г. был весьма деятелен и оживленно обсуждал аграрный вопрос с офицерами гвардии, особенно после публикаций в газетах статей о проекте Кутлера. Вручая князю для передачи царю несколько записок с критикой проекта «бессмысленной идеи», его соответственно «обработали». Настолько, что в специально устроенной по этому поводу беседе с ним начальнику штаба (который был подчинен по службе Николаю Николаевичу) пришлось, как он пишет, «…лишь дополнить немного; мотивы: 1) принудительное наделение при помощи отнятия части земель помещиков крестьян не успокоит, ибо захотят тогда иметь всю, а даже вся земля составит лишь 1/2 десятины на душу, то есть ничтожество; 2) это создаст целый класс недовольных в лице разоренных помещиков, класс, на который теперь можно опираться; 3) нельзя драть вторую шкуру с землевладельца — первую уже сняли при освобождении крестьян; 4) производительность страны страшно падет, ибо крестьянская земля дает гораздо меньше, чем помещичья вследствие знаний и капитала; 5) это будет вопиющее нарушение права собственности, которое окончательно потрясет все устои и ничего не успокоит, то есть цели не достигнет. Защитники надеются успокоить этим крестьян, но достигнут противоположного». И далее:
«По моему мнению, такая мера будет серьезной опасностью для престола, монархии и царствующего дома. Николай Николаевич обещал доложить в тот же день. Вечером я получил через фельдъегеря следующее письмо, собственноручное, от великого князя: „Доложил — можно, слава Богу, быть совершенно спокойным. Ничего подобного не будет. Наоборот — прикажут не пользоваться безвыходностью положения многих разоренных помещиков и не ронять принудительно ценность земли, а платить по существующим ценам тем помещикам, которые желают уступить землю. Россия и царь будут спасены“».
Внимание гвардейского генералитета к аграрно-земельному вопросу вполне понятно. По традиции дворянство «служило государю мечом и конем», крупнопоместное — шло в гвардию. С этим кругом тесно был связан император: в бытность наследником он служил в гвардейских полках трех основных видов войск, последовательно командуя эскадроном, батареей, батальоном. Гвардейцы считали его своим, называли между собой «полковником». Современники отмечали, что царь изысканно учтив, как «гвардеец хорошей аристократической фамилии».
Похоже, что гвардейцы-аристократы четко координировали все действия. 13 января генерал Г. О. Раух записывает в дневнике: «Великий князь вновь заговаривал с государем о насильственном наделении крестьян и вновь нашел его столь же твердо настроенным и убежденным против этого. Слава Богу. Надо только дать царю проект готового правительственного сообщения о том, что такового наделения никогда не будет. Решено говорить с графом Гудовичем (В. В. Гудович — предводитель дворянства Петербургской губернии. — А. С.), чтобы последний заготовил таковое через своих людей, а также переговорил и убедил Д. Ф. Трепова, чтобы и с этой стороны была серьезная поддержка».
Как видим, гвардейцы использовали в этих своих происках особ императорского двора и воздействовали на Трепова, чтоб он не очень-то спешил передавать своим мужикам половину поместья. Словом, своих позиций, то бишь владений дедовских, гвардия сдавать не желала. Замысел державного вождя, посягнувшего было на боярские вотчины, встретил с ее стороны хотя и тайный, но жесткий отпор. И даже собственная семья не поддержала императора.
Царь отверг кутлеровский проект, написав: «Частная собственность должна оставаться неприкосновенной». Витте пожертвовал Кутлером, который в начале февраля вынужден был покинуть свой пост. Его отставка на время сохранила за Витте пост премьера.
На очередном докладе премьера император заявил ему, что против Кутлера все восстают и что он желал бы, чтобы вместо Кутлера был другой министр, его товарищ по министерству А. В. Кривошеин.
Этот выбор нельзя считать случайностью. Кривошеин был человеком весьма близким к всесильному диктатору Трепову, к тому же своим в кругу крупных бизнесменов (женат на внучке С. Т. Морозова). Он известен и как автор ряда записок на высочайшее имя, в которых предлагал ликвидировать общину, провести «фермеризацию деревни» и др. В желчном исступлении Витте именует его очень ловким карьеристом, очень неглупым (между прочим, он был главою правительства генерала П. Врангеля).
Современники оценили отставку Кутлера и назначение Кривошеина как крутой поворот в аграрной политике. Связывая этот поворот с именем Витте, которому искусно удалось заменить программу расширения крестьянского землепользования, принудительного отчуждения помещичьих земель так называемым планом хуторизации деревни, насаждении хуторян-отрубников методами преимущественно административными, не считаясь с мнением самих крестьян-общинников.
Реализация этого замысла связана прочно с именем П. А. Столыпина (о нем речь впереди).
Начало нового, 1906 г. ознаменовалось несколькими заявлениями Николая II о незыблемости земельной собственности. 18 января на приеме депутации курских крестьян царь заявил: «Всякое право собственности неприкосновенно, то, что принадлежит помещику, принадлежит ему; то, что принадлежит крестьянину, принадлежит ему. Земля, находящаяся во владении помещика, принадлежит ему на том же неотъемлемом праве, как и ваша земля принадлежит вам»25. Это было почти буквальное повторение слов его отца, сказанных им во время коронационных торжеств четверть века назад. Новым реалиям они вряд ли соответствовали.
Как видим, отказ Николая II от принципа отчуждения части помещичьих земель был вынужденным. Позиция, занятая правительством, делала его удобным объектом критики со стороны леворадикальных кругов и дорого обошлась стране.
В те же дни император лично вмешался в оживленные споры о характере самодержавной власти. Во время приема депутации монархической партии 16 февраля 1906 г. Николай II заявил: «Передайте всем уполномочившим вас, что реформы, мною возвещенные 17 октября, будут осуществлены неизменно и права, которые мною даны одинаково всему населению, неотъемлемы. Самодержавие же мое остается таковым, как оно было встарь». Это, конечно, было серьезной корректировкой Манифеста. После этого царского заявления не было недостатка со стороны монархических кругов в громких декларациях о неограниченности прав самодержца всероссийского, вплоть до утверждения аристократическим клубом, так называемым Русским собранием, что император не только имеет право, но и обязан, как миропомазанник, как
